Почему вокруг смерти главы белорусского МИД столько разговоров?

Внезапная смерть 26 ноября главы министерства иностранных дел Белоруссии Владимира Макея стала для многих, как в самой республике, так и за её пределами шоком. Находившийся на своем посту более десяти лет дипломат прочно связывался аналитиками с известной белорусской доктриной многовекторности. Именно он отвечал за западное направление внешней политики республики, являясь одним из главных связующих звеньев между Минском и странами Европы и США, а также считался одним из наиболее влиятельных политиков в Белоруссии.

Политический вес Владимира Макея как белорусского представителя на международной арене был довольно высок. Вне зависимости от развития отношений между Западом и Белоруссией в США и ЕС к нему всегда относились как к профессионалу и опытному дипломату. Поэтому неслучайно, что даже в нынешней ситуации практически полной заморозки политических контактов между Минском и Западом, представители европейских стран и Соединённых Штатов выразили свои глубокие соболезнования, что для многих стало определённой неожиданностью. В частности, действующий председатель ОБСЕ и министр иностранных дел Польши Збигнев Рау, а вместе с ним и генеральный секретарь организации Хельга Шмид заявили, что глубоко потрясены смертью главы белорусского МИД, отметив, что «с нетерпением ждали его присутствия на встрече Совета министров иностранных дел ОБСЕ» 1-2 декабря в Польше. Высказали соболезнования в Вашингтоне и Брюсселе, отметив, что «их мысли с семьёй, коллегами и друзьями министра Макея». Всё это только подтверждает тот факт, что личность скончавшегося главы белорусского МИД была крайне важной в переговорном процессе между официальным Минском и Западом, а сама министр был незаурядной фигурой.

Александр Лукашенко на прощании с Владимиром Макеем

Можно напомнить, что за свою дипломатическую карьеру, которая началась в 1993 году после окончания Дипломатической академии МИД Австрии, Макей побывал на самых разных должностях, которые так или иначе были связанны с западным вектором внешней политики Белоруссии. Например, он был представителем при Совете Европы, советником белорусского посольства во Франции, начальником управления общеевропейского сотрудничества и пр. Причём ни разу Владимир Макей, даже в самые сложные времена, не вызывал недовольства или недоверия у Александра Лукашенко. В 2000 году он был назначен помощником президента Белоруссии, а с 2008 по 2012 являлся главой администрации белорусского лидера. За последующие 10 лет, какие бы перестановки не происходили в правительстве Белоруссии (поменялось целых четыре состава Совмина), Владимир Макей неизменно оставался главой МИД, а Александр Лукашенко полностью доверял проводимой министром политике на западном направлении.

По сути, именно Макей стал главным организатором процесса улучшения отношений между официальным Минском и странами Запада, который начался после 2012 года. Это привело к тому, что Евросоюз сначала с самого министра в 2013-м, а потом и с Белоруссии снял значительное число санкций, стремясь вовлечь республику в процесс так называемой «демократизации». Со временем республика активно включилась в работу различных европейский инициатив, демонстрируя своё желание иметь тесные связи с ЕС, а после 2014 года – и с США. При этом, что немаловажно, подобная деятельность Макея никогда не шла вразрез с общей политикой многовекторности, о которой не раз говорил Александр Лукашенко. Министр не раз подчёркивал, что развитие отношений должно идти без диктата и давления, а Белоруссия, при всем своем стремлении наладить отношения с Западом, не намерена отклоняться от курса на сближение с Россией в рамках Союзного государства. Даже в своей речи, которую Макей должен был произнести на заседании ОБСЕ в начале декабря, он напоминал ЕС о «пренебрежении интересами и мнением собеседника», «проявлении чувства собственного права на наказание и помилование», «замалчивании голосов тех, с кем не согласен», «боязни альтернативных точек зрения» и т.п., что свидетельствует: ни о какой подковёрной игре по смене внешнеполитического курса Белоруссии при Макее речи не шло.

Важным является и то, что деятельность Владимира Макея на международной арене была тесным образом связана с его работой и внутри Белоруссии, где многим казалось, что глава белорусского МИДа является ярым «прозападником». Именно таким его считала местная оппозиция, которая подчёркивала любовь Макея к белорусскому языку и культуре, периодические его выходы в вышиванке и относительную либерализацию внешнеполитического ведомства страны. Последнее, к слову, вылилось для МИД Белоруссии в печальную ситуацию в 2020 году, когда оказалось, что в министерстве работает множество противников Александра Лукашенко. В июле 2021 года об этом заявлял и сам белорусский лидер, отмечая, что некоторые сотрудники МИД «морально разложились» и перешли на сторону «мятежников»: бывший посол в Аргентине Владимир Астапенко, в Испании – Павел Пустовой, в Словакии – Игорь Лещеня, в Латвии – Василий Маркович, а также в Швейцарии Павел Мацукевич и Дубае Игорь Бондарев.

Владимир Макей на VII Съезде белорусов мира

Кроме того, местные оппозиционеры были крайне воодушевлены, когда Владимир Макей выступил в июле 2017 года на открытии организованного оппонентами властей VII Съезде белорусов мира. Тогда многим показалось, что до «победы» над Лукашенко осталось совсем немного, так как вертикаль власти в стране начала меняться. Однако, как стало очевидно после событий 2020 года, такой расчёт оказался наивным, из-за чего «любовь» белорусской оппозиции сменилась гневом, который в самых мерзких формах проявился после смерти Владимира Макея. Беглые противники белорусских властей продемонстрировали, что они не только не умеют проигрывать, но и готовы паразитирвать на любой трагедии.

В частности, та, кто называет себя сегодня «избранным президентом Белоруссии» – беглая оппозиционерка Светлана Тихановская, заявила, что «в 2020 году Макей предал белорусский народ и поддержал тиранию, и таким его запомнит белорусский народ». В схожих тонах, забыв о своей прежней «любви», высказались и некоторые иные оппозиционеры, обвинив Макея в репрессиях, нарушении прав и свобод человека в период его работы на посту главы Администрации Лукашенко. Однако дальше всех пошёл экс-министр культуры Павел Латушко, который не только назвал Макея ответственным за «репрессии» в 2010 году, но и заявил, что ушедший из жизни глава белорусского МИДа в 2020 году «участвовал в пропагандистской кампании» перед началом российской специальной военной операции на Украине, и «в составе организованной преступной группы» устраивал «искусственный» миграционный кризис на границах Белоруссии и Евросоюза. Более того, беглый оппозиционер и вовсе решил опуститься до личных оскорблений, назвав возможной причиной смерти Владимира Макея то, что он якобы «пытался найти выход из тяжёлого психологического состояния» в алкоголе. При этом подобная позиция, которую заняли белорусские оппозиционеры, оказалась чуждой практически всем противникам нынешней Белоруссии за исключением Украины, откуда стали появляться весьма неоднозначные заявления, на первый взгляд граничащие с бредом.

Так, внештатный советник Офиса президента Украины Алексей Арестович заявил, что причины смерти главы МИД «остаются вопросом», который может стать причиной разногласии между Минском и Москвой. В свою очередь, советник министра внутренних дел Антон Геращенко и вовсе стал утверждать, что «Макея могли отравить, ибо он мог стать преемником Лукашенко и был одним из тех немногих в руководстве Белоруссии, кто не находился под влиянием России». При этом он отметил, что «убийство» главы белорусского МИДа «может быть предупреждением самому Лукашенко». Эти заявления можно было бы игнорировать, если бы не их цель: усилить волну русофобии в регионе и попытаться внести разлад в белорусско-российские отношения. К счастью, как показывают последние события, никакого успеха подобная информационная кампания не имеет, однако это не означает, что тема смерти Владимира Макея не будет использована противниками Белоруссии в будущем.

Вместе с тем, сегодня перед белорусскими властями стоит серьёзный вопрос: кто займет место ушедшего из жизни министра иностранных дел. Главная проблема в данном случае заключается в том, что Минску необходимо найти дипломата, которого бы позитивно воспринимали на Западе и были готовы вести с ним переговоры. При этом стоит понимать, что в данном случае на выбор вряд ли будет влиять вопрос отношений с Россией, так как это направление полностью контролируется Александром Лукашенко, а его личные контакты с российским коллегой Владимиром Путиным играют ключевую роль вне зависимости от действий белорусских или российских дипломатов. Поэтому главой МИД Белоруссии может стать любой представитель республики, который давно работает за границей или в международных организациях и поддерживает отношения с западными политиками и чиновниками. Это означает, что процесс выбора нового министра иностранных дел, уровень доверия к которому со стороны ЕС и США был бы близок к тому, который был у Владимира Макея, вряд ли будет быстрым. Однако вне зависимости о того, кто возглавит МИД Белоруссии, это коренным образом не изменит ни отношений Минска и стран Запада, ни белорусско-российских отношений. По крайне мере, в обозримой перспективе.