Сергей Павлович Королёв: звёздного флота создатель и адмирал

Ощущение неба над головой как пятого океана пришло к нему четырёх с небольшим лет от роду, в провинциальном Нежине. Куда 4 июня 1911 года, совершая свои бесконечные гастроли по городам и весям Российской империи, заглянул один из прославленных первых русских лётчиков, неутомимый популяризатор воздухоплавания Сергей Исаевич Уточкин.

Летательный аппарат на лошадях доставили от станции на ярмарочную площадь. Для зрителей поставили беседки, место в которых стоило очень дорого: целый рубль. Почему так? Да потому, что аэропланы были в то время едва ли не одноразовыми. «Четыре раза я разбивался насмерть. Остальные разы – „пустяки“», – писал Уточкин в книге «Моя исповедь».

Полёт произвёл на мальчугана неизгладимое впечатление. Маме, приехавшей из Киева, он восторженно рассказывал, как машина с крылышками, в которой сидел человек, разбежалась, и… полетела! У бабушки потребовал простыни и прочее, из чего можно было бы немедленно соорудить аэроплан. Еле отговорили мальца от этой затеи. Приступ «воздушной лихорадки» купировали. Однако «болезнь неба» вошла в него, как оказалось, навсегда.

Сергею Уточкину должно бы найтись место на памятниках почти всем нашим знаменитым авиаконструкторам: Г.М. Бериеву, С.В. Ильюшину, В.Я. Климову, А.А. Микулину, Н.Н. Поликарпову, И.И. Сикорскому, П.О. Сухому, которые в детстве или юности наблюдали его полёты, ставшие судьбоносными для каждого из них. Существо этого человека попытался выразить писатель Аркадий Аверченко: «Если человек долго находится под действием солнечных лучей, он ими пропитывается… Излучался он постоянно, и все его друзья и даже посторонние грелись в этих ярких по-южному, пышных струях тепла и радости». Концентрированный луч этой энергии, собранной Уточкиным в полётах, пал, вероятно, и на хлопчика, с замиранием сердца наблюдавшего за его полётом в Нежине.

Родился же Сергей в трехстах километрах к юго-западу от Нежина – в Житомире. Был первенцем и единственным сыном внешне очень красивых людей: учителя русской словесности Павла Яковлевича Королёва и вчерашней гимназистки Марии Николаевны Москаленко. Отец «был среднего роста, довольно худощав. Неплохо танцевал, недурно играл на скрипке, был застенчив и, главное, очень самолюбив».

Мать происходила из рода купца II гильдии Николая Яковлевича Москаленко, лица по местным меркам значительного, что наложило на дочь свой отпечаток в части самостоятельности и склонности к принятию собственных решений. Когда Павел Яковлевич получил место преподавателя престижной Киево-Печерской (5-й Киевской гимназии), супруга последовала на ним. После смерти отца мужа, он вынужден был взять на попечение мать и двух несовершеннолетних сестёр.

Мария Николаевна, демонстрируя независимость, поступила на Киевские Высшие женские курсы, переехала жить к своей сестре Анне Николаевне, уйдя от мужа, а сына отправила к своим родителям в Нежин, наказав стеречь как зеницу ока, ибо отец грозился его украсть. Серёжа вырастал без общения со сверстниками, хотя и в атмосфере любви, которой окружили его дедушка, бабушка и прочая немногочисленная родня.

Вторично мама Сергея вышла замуж тоже за педагога: Григория Михайловича Баланина, имевшего и инженерное образование помимо гуманитарного. Семья переехала вскоре в Одессу, где Сергей урывками учился в гимназии, затем единой трудовой школе, занимался в разных кружках и на курсах, но в основном в той революционной обстановке получал образование домашнее (благо возможности для того имелись).

А как же «аэроболезнь»? Она никуда не делась. Как-то прогуливаясь по Приморскому бульвару, мать обратила внимание сына на кучевые облака над горизонтом, красиво освещённые солнцем. «А знала бы ты, как бесподобно выглядят они, если смотреть на них сверху», – ответил Сергей. Мария Николаевна от этих слов буквально потеряла дар речи.

Оказывается, он успел свести дружбу с лётчиками и командирами Одесского гидроотряда. Они несколько раз брали его с собой в небо, и даже давали порулить самолётом в полёте по прямой. Добирая возрастной ценз для поступления в технический вуз (дело решённое!) Сергей Королёв читал лекции по авиации, проектировал безмоторный самолёт К-5 (был признан годным для постройки), активно участвовал во всех без исключения мероприятиях популярного в то время ОАВУК – «Общества авиации и воздухоплавания Украины и Крыма».

Семнадцати лет от роду, в 1924-м, Сергей Королёв поступил в Киевский политехнический институт (по профилю авиационной техники), два года спустя, в 1926-м, перевелся в Московское высшее техническое училище (МВТУ) имени Н.Э. Баумана. Получил дипломы лётчика и «пилота-парителя», построил по собственным проектам планёры «Коктебель» и «Красная Звезда» (последний – для выполнения фигур высшего пилотажа и, в частности, мёртвой петли, впервые в мире осуществлённой 28 октября 1930 года лётчиком В.А. Степанчонком в Коктебеле), а также лёгкий самолёт СК-4, предназначенный для достижения рекордной дальности полёта. Задел неплохой для молодого начинающего авиаконструктора! Однако…

На этой волне несомненного успеха последовало некоторое охлаждение Сергея Королёва к авиаконструкторской деятельности – после знакомства с трудами Циолковского. Тогда же он познакомился с Фридрихом Цандером – изобретателем ракетной техники. Иными словами, за пятым, воздушным океаном, Сергею Павловичу открылся тогда ещё более таинственный и манящий шестой океан – космос.

Двум этим энтузиастам – Королёву и Цандеру – в сентябре 1931 года удаётся добиться создания в Москве Группы изучения реактивного движения (ГИРД). Аббревиатуру расшифровывали порой иначе: «группа инженеров, работающих даром».

Тем не менее, «в условиях недофинансирования», сотрудникам этой всё же ставшей государственной научно-конструкторской лаборатории удалось создать и успешно испытать первые советские баллистические ракеты с жидкостно-реактивными двигателями, крылатые ракеты с такими же, либо пороховыми двигателями, зенитные и ряд других. Самыми известными изделиями лаборатории, выросшей через два года в Реактивный научно-исследовательский институт НК ВиМД СССР, стали снаряды легендарных «катюш», реактивные снаряды для авиации, реактивные ускорители для самолётов, позволявшие сократить разбег тяжело гружённых машин либо на время резко увеличить скорость истребителей в бою. Устремления молодого учёного Королёва демонстрирует написанная им, и изданная в 1934 году книга «Ракетный полёт в стратосфере» (единственная в его библиографии).

Здесь признание к С.П. Королёву пришло в виде присвоения ему 9 ноября 1933 года звания дивизионного инженера инженерно-авиационной службы; новоиспечённому генералу исполнилось тогда 26 лет. А пять лет спустя – 27 июня 1938 года – он был арестован по ложному доносу сослуживцев, по делу, ставшему отголоском «заговора маршалов».

Два года после этого провёл он в лагерях, ещё четыре – в закрытых КБ, именуемых «шарашками». В этот, второй период, занимался и ракетами – но большей частью инициативно. Основное время уходило на разработку беспилотных летательных аппаратов, управляемых по радио (в качестве ассистента Л.С. Термена), или участие в создании бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2 (будучи сотрудником А.Н. Туполева). За эту работу, ещё в качестве заключённого, Королёв был награждён орденом «Знак почёта».

Звёздное время С.П. Королёва наступило после окончания Второй мировой войны, когда после разбора трофеев и мы, и союзники осознали, насколько далеко продвинулись немцы в совершенствовании своей ракетной техники. Американцам досталось много больше: сами «изделия» ФАУ-2, полные комплекты для их сборки, чертежи и готовый коллектив во главе с Вернером фон Брауном. Нам – его сотрудники второго ряда, разрозненные листы чертежей, отдельные узлы и механизмы.

Но даже если бы Королёву положили на стол полный комплект чертежей, мало помогло бы: две трети наименований пластмасс, резин и металлов из конструкции ФАУ-1 в СССР не производилось. Материалы с заданными параметрами пришлось бы создавать заново. Поэтому стороны пошли разными путями: американцы копировали немецкие ракеты, мало-помалу совершенствуя их. Королёв, отталкиваясь от германских образцов, создавал свои. Весьма успешно: его первая ракета Р-1, впервые взлетев 10 октября 1948 года, 28 ноября 1950 года была принята на вооружение. Представляла собой чудо минимализма: если в немецкой ракете использовалось 87 марок и сортаментов стали и 59 – цветных металлов, в Р-1 – 32 и 21 соответственно. При этом она была надёжней своей «прародительницы», и летала дальше неё.

Истинным шедевром Королёва стала ракета Р-7, знаменитая «семёрка», испытания которой проходили с 15 мая 1957 года. В качестве «теста» (испытания «семёрки» продолжались до ноября 1959-го, а её модификации – Р-7А – и вовсе до июля 1960-го) ракета Р-7 вывела 4 октября 1957 года первый в мире искусственный спутник Земли. Событие оказалось столь ошеломительным, сколь и нежданным: американцы давно анонсировали «вот-вот» запуск своего сателлита, и вдруг – как гром среди ясного неба!

Американские журналисты объявили эту дату «космическим Пёрл-Харбором Америки». Не знали только одного: кто тот русский «адмирал», что смог нанести столь разрушительный удар по престижу США? И дальнейшие события: запуск аппарата с живым существом – собакой Лайкой на борту, сверхтяжёлого спутника массой 1327 килограммов, доставка вымпела с гербом СССР на Луну, фотографирование её обратной стороны, первый пилотируемый полёт Юрия Гагарина на уже усовершенствованной Р-7А, в корабле «Восток-1», отправка в космос целой флотилии одноместных «Востоков», а потом многоместных «Восходов» – только распаляли мировое воображение. Кто он, этот русский Вернер фон Браун? Скажите фамилию, и Нобелевская премия для гения, распахнувшего человечеству дверь в космос, будет гарантирована!

Мир узнал имя человека, ставшего основателем практической космонавтики, открывшего эру освоения человеком космоса, обеспечившего ракетно-ядерный стратегический паритет СССР и сделавший Советский Союз самой передовой ракетно-космической державой только после его кончины 14 января 1966 года. Смерть последовала на его 60-м году жизни от целого комплекса заболеваний, непосредственной причиной гибели стала острая сердечная недостаточность.

И лишь тогда, после смерти, стал понятен масштаб его фигуры. В своём лице Королёв, как оказалось, объединял усилия сотен коллективов, работавших ради единой цели, и тысяч отдельных специалистов. Он один был способен синхронизировать этот чудовищно огромный живой механизм, именуемый иногда «космической империей Королёва».

Гибель Королёва привела к сворачиванию – на время или навсегда – целого ряда космических программ СССР: испытаний сверхтяжёлого носителя Н-1, пилотируемого Лунного проекта, проекта освоения Марса, проекта орбитальной станции… Проживи он дольше, человечеству открылись бы имена советских покорителей спутника Земли «красной планеты», а мир был бы совсем не таким, каким он есть сегодня? Как знать…

Заглавное фото: «И ласковый взгляд… неповторимо добрых глаз» (из воспоминаний о С.П. Королёве).