«И кровь свою пролили, и головы свои складывали за вас да за домы ваши»

Не пользовалась битва под Чудновом ни уважением, ни даже особым вниманием у историков наших. Это понятно: сражение ведь было проиграно. Его называют даже «Чудновской катастрофой». Как бы забывая при этом, что оно явилось лишь эпизодом Русско-польской войны 1654-1667 годов, для России победной, а для Речи Посполитой ставшей закатом «Золотого века» её истории, началом периода серьёзного экономического и политического кризиса, приведшего столетие спустя к трём её разделам.

Зато труды польских историков полны подчас неуёмных восторгов по поводу этой победы с признаками пирровой. Да, интригами, большей частью подлыми, полякам удалось расколоть московско-казацкое войско, а потом разбить русскую армию воеводы Василия Борисовича Шереметева, взяв в качестве трофеев казну и, по польским сведениям, 154 знамени, 24 пушки и всё личное оружие. Но при ближайшем рассмотрении тускнеет слава этой якобы блестящей их виктории: поляки потеряли погибшими 2700 воинов, русские – 2300; ранеными – 2500 и 2000 соответственно. Притом что численный перевес был отнюдь не на стороне Шереметева: примерно 15 тысячам русской силы противостояло 28-тысячное польское войско, подкреплённое крымско-татарской ордой во главе с Сафер-Гиреем и Нурадин-султаном (по различным данным, насчитывалось от 15 до 40 тысяч всадников). Есть и другие обстоятельства, при знакомстве с которыми польская «wygrana» не только теряет свой блеск, но и покрывается пятнами позора.

Польские крылатые гусары. Современная реконструкция

Чудновская битва длилась неделю и завершилась 4 ноября 1660 года. Одноименная «кампания» же, названная так российским и советским историком Василием Герасимчуком, началась двумя с половиной месяцами раньше, 17 августа, когда боярин Василий Шереметев выступил в поход из Киева. Другая часть его отряда под командованием князя Григория Козловского вышла из Умани. Близ села Старая Котельня в 30 километрах от Житомира войска соединились. С Шереметевым шли казацкие войска под командованием наказного гетмана Войска Запорожского Тимофея Цецюры в составе Киевского, Миргородского, Нежинского, Полтавского, Черниговского и Лубенского полков численностью 15-20 тысяч сабель. Другой дорогой двигалась на соединение с московско-казацкой силой армия гетмана Юрия Хмельницкого. Встретиться они должны были под селом Слободищем, откуда их путь лежал на Львов и далее вглубь Польши, чтобы «покончить со всем с Польшей, будь то у Львова, в Кракове или в Варшаве, в зависимости от того, где будет король» – как гласил царский указ.

Русские воины XVII века, армии царя Алексея Михайловича

Столь смелый замысел имел все шансы на воплощение. Ведь нечто подобное уже было пять лет тому назад, в битве под Городком (Львовская область), когда соединённое русско-казацкое войско под предводительством князя Григория Ромодановского и миргородского полковника Григория Лесницкого гораздо меньшими силами (8 тысяч воинов) наголову разбило польско-литовскую армию Станислава Потоцкого, захватив все её знамёна и обоз – она попросту перестала существовать на юго-западном театре военных действий. Были все основания повторить успех. Ведь русское войско теперь, по слову польского участника событий, хрониста Яна Зеленевича, «было отличное и многочисленное. Конница щеголяла множеством чистокровных лошадей и хорошим вооружением…. Со стороны эта стройная масса воинов представляла прекрасное зрелище, то же самое и пехота. Вообще войско было хорошо выправлено и обучено, то были не новобранцы, а почти ветераны…». Особо он отмечает «превосходную надворную роту самого главнокомандующего», «полк отлично вооружённых дворян», «всадников в латах, с великолепным оружием и на превосходных лошадях». Для описания запорожских казацких полков Цецюры у Зеленевича подобных эпитетов у него не нашлось. Он сказал лишь о крайне низких боевых качествах казаков и прямо сравнил их со «стадом».

Конный запорожец. Художник Йозеф Брандт

Боярин Василий Шереметев и сам был не слепой. Его высказывание о казацком главнокомандующем Юрии Хмельницком история сохранила: «Этому гетманишке надобно было бы гусей пасти, а не гетманствовать». Под стать командиру собралась и его ватага. Однако воевода пренебрёг этим обстоятельством, как и некоторыми другими: предостережением князя Козловского о возможной измене казаков, надлежащей организацией разведки (он не был осведомлён, что войска Станислава Потоцкого и Ежи Любомирского уже соединились против него, и полагал, что сражается против отдельных польских отрядов). Именно этой соединённой армии, не успев совокупить свои полки, он вынужден был дать многодневное (16 - 26 сентября) сражение около местечка Любар, изобиловавшее многими примерами геройства и отваги, но, уступая значительному численному перевесу противника, отойти к Чуднову, где надеялся соединиться с казацкой армией Хмельницкого. Отступление совершалось «по всем правилам военного искусства и в полном порядке», так писали сами поляки.

Боярин и воевода Василий Шереметев и гетман Войска Запорожского Юрий Хмельницкий

Даже не заняв замка, стоявшего на господствовавшей высоте, Шереметев оседлал дорогу, по которой ожидался подход армии Юрия Хмельницкого. Он не знал, что ещё 7-8 октября у села Слободище численно уступавшие ей польские войска с незначительной частью орды нанесли поражение гетманской армии. Ещё до боевого соприкосновения, 1 октября, гетман прислал в польский стан грамоту с просьбой о мире. 5 октября последовала новая слезница от него. В ответ поляки отправили приглашение ему явиться лично и принести присягу королю. «8 октября гетман малороссийский приехал; поляки изумились, увидев наследника страшного для них имени: это был черноватый осьмнадцатилетний мальчик, скромный, неловкий, молчаливый, смотревшийся послушником монастырским, а не гетманом козацким и сыном знаменитого Хмеля». Ляхи буквально вили из него верёвки, а он послушно подписывал всё, что ему подсовывали: новое соглашение, примерно повторявшие Гадяцкие статьи, но уже без всякого упоминания о «Великом княжестве Русском» с правами широкой автономии. Юрий послал цидулку в русский стан к Цецуре, призывая его последовать своему примеру. И тот действительно, забыв присягу, переметнулся на сторону врагов.

Осада лагеря Шереметева и Цецюры польскими войсками в 1660 году под Чудновом

«Побег Цецуры был окончательным ударом для Шереметева; о помощи нечего было и думать», – сообщает историк. Тем не менее и в своём отчаянном положении боярин продержался, сражаясь в тесном кольце окружения, ещё целых 11 дней – без еды и фуража, без пороха и свинца. В итоге ему таки пришлось вступить в переговоры с польскими вождями. Условия сдачи были жестокими: сложить всё оружие и хоругви. И шире: ВСЕ царские войска должны были оставить ВСЕ малороссийские города, сдав пушки и боевые припасы. Шереметев был принуждён написать о том Барятинскому, воеводе в Киеве: «Вам бы учинить по этому нашему договору …потому что Хмельницкий предался полякам». Но князь Юрий Никитич отнюдь не считал, что с изменой «гетманишки» Малороссия для России потеряна. Польским послам он ответил гордо: «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!»

Вольно трактуя достигнутые договорённости, Потоцкий и Любомирский оставили обезоруженных ими воинов Шемеретева на произвол судьбы. В лагерь ворвались татары и стали арканами хватать беззащитных. Поляки отнюдь не препятствовали людоловам. Две тысячи человек погибли, пытаясь защититься чем попало, восемь тысяч пленены и угнаны в рабство. Воеводу Василия Шереметева поляки тоже передали крымчакам. Три месяца он сидел в оковах в ханском дворце, затем по ходатайству ханского приближенного Сефергазы-аги кандалы с него сняли, но содержали в жутких условиях ещё 21 год. «Выпущенный в 1682 году за выкуп, ослепший и тяжелобольной Шереметев через полгода скончался».

Ничего более позорного, чем Слободищенский трактат 17 октября 1660 года, уложенный гетманом Юрием Хмельницким с Речью Посполитой, Малороссия, а после Украина никогда не подписывала (исключая разве нынешние «евроинтеграционные» документы). Казаки по нему отлагались от Русского царства, обязывались воевать с ним вместе Польшей и не нападать на Крым. Впрочем, документ так и не заработал: полки Левобережной Украины во главе с Якимом Сомко и Василием Золотаренко, шурьями Хмельницкого, его не приняли. Левобережье осталось верным Переяславским соглашениям. Но раскол Гетманщины по Днепру всё же произошёл, что и было позже закреплено Андрусовским перемирием 1667 года, завершившим активную фазу Русско-польской войны 1654-1667 годов. Правобережный Киев в ходе переговоров Россия смогла удержать за собой на два года, а потом выкупить у поляков за 146 тысяч рублей. Как бы и недорого ляхи за него взяли. А вот последствия раскола 1660 года ощущаются до сих пор. Правобережье (включая Киев) – это Правобережье, Левобережье – иное, это видно и сейчас по итогам любого опроса, любого голосования.

Польские вожди Ежи Любомирский (слева) и Станислав Потоцкий

Польские вожди-командиры Станислав Потоцкий и Ежи Любомирский, действовавшие здесь воедино, четыре года спустя сцепились между собой во время так называемого рокоша Любомирского – мятежа шляхты против своего короля Яна II Казимира в защиту «золотой вольности» (Польша, как известно, всегда была «сильна раздорами»). Повоевали, но уладили дело миром, по-семейному. Однако надорвались и умерли в одном и том же 1667 году.

Юрко Хмельницкий пережил их на целых восемь лет, четырежды берясь за булаву и трижды её роняя (в последний раз был отстранён принудительно). До Мазепы, последовательно изменившему семи господам, ему далеко, но в качестве предтечи этого нового Иуды он вполне состоялся: служил русскому царю, польскому королю, крымскому хану и турецкому султану. Не пользуясь авторитетом и уважением, добирал власти бесцельными казнями и всяческим угнетением народа. В итоге турецкий паша велел задушить его, а тело бросить в речку.

Легче всех отделался наказной гетман Цецюра. Поляки арестовали перебежчика и увезли в заточение в Дубенский замок. Полтора года спустя ему удалось бежать, и он вернулся в Переяслав. Там был арестован гетманом Сомко и под конвоем отправлен в Москву. Его не удушили, не расстреляли и даже не затомили в железах, а просто сослали на жительство в Томск, где Тимофей Ермолович и умер около 1671 года.

Царь Алексей Михайлович и наказной гетман Яким Семёнович Сомко

Слова же, вынесенные в заголовок статьи, принадлежат царю Алексею Михайловичу, взяты из его письма к наказному гетману Якиму Сомко, и как нельзя лучше характеризуют Чудновскую кампанию, отвечая на вопрос: чего ради тогда «боярин наш Василей Борисович с товарыщи с нашими ратными людьми против непрятелей ходили». Не для захвата Малороссии, как о том твердят нынешние безответственные украинские лгуны, а чтобы «церквей Божиих и городов, и мест украинных черкасских и домов ваших до разоренья не допустили…». «За вас да за домы ваши» и кровь пролита, и головы сложены.