Русскоязычный украинец и Украина-лимитроф

Та часть населения Украины, которая считает себя украинцами, делится на два вида: украиноязычные украинцы и русскоязычные украинцы.

Первые идеологами украинской самостийности считаются этническим эталоном, потому что по логике таких идеологов Украину должны населять украинцы, разговаривающие исключительно по-украински. Вторые воспринимаются идеологией украинской самостийности либо как люди, чья идентичность требует коррекции, то есть украинизации  с последующим переходом на украинский язык, либо как допустимое отклонение от идеологической нормы по принципу «любить Украину можно и на русском языке».

С началом агрессии Киева против Донбасса в 2014 году и по сей день нет недостатка в русскоязычных украинцах в рядах ВСУ. Наметился идеологический тренд называть патриотами Украины всех участников АТО/ООС вне зависимости от языка, который они считают родным. Далеко не все в националистическом лагере согласны с таким определением, полагая, что истинный патриот самостийной Украины должен использовать только украинский язык, но это уже частности.

Русскоязычный русофоб – продукт политической пропаганды киевского режима. Но среди русскоязычных украинцев немало русскоязычных русофилов, и возникает вопрос об уместности считать себя русскоязычным украинцем, будучи русофилом. Ведь такого русскоязычного русофила-украинца не отделяет от русского ни язык, ни культура, ни мировоззрение.

Русскоязычный украинец-русофил не приемлет идеологию украинского национализма, выступает за сохранение русского языка и культуры и дружбу с Россией. Он не поддерживает курс Киева в ЕС и НАТО, но поддерживает интеграцию Киева в Евразийский экономический союз и в целом симпатизирует идее восточнославянского братства Россия – Украина – Белоруссия. От человека с русской идентичностью его отличает только то, что он называет себя не русским, а русскоязычным украинцем с пророссийскими взглядами.

Когда отказывается называть себя русским украинский националист, мы понимаем, что им движет. Когда не называет себя русским русскоязычный пророссийский украинец, сложно сказать, что движет им, кроме устоявшейся привычки, в соответствии с которой живущих на Украине принято называть украинцами.

В общее словоупотребление слово "украинец" как обозначение национальности было введено после 1917 года советской властью. До этого украинцы звались малороссами. Русскоязычный украинец-русофил – это продукт советской идеологии, когда ставка делалась  на формирование братской, но всё же отдельной от русских украинской национальности.

Сейчас времена другие, и те, кому указом сверху приказано не называться русскими (как украинцам, например) легко могут стать добычей русофобской пропаганды. Ведь эта пропаганда взывает к ненависти не к своему, а к чужому народу, не к украинскому, а к русскому, а чужака всегда легко невзлюбить. О едином происхождении русских и украинцев в пылу таких страстей не вспоминают.

Не такие уж большие этнические и языковые отличия юго-западных русских (малороссов) Запад всегда старался использовать себе на пользу в противостоянии с Русью.

Священномученик Иларион (Владимир Троицкий), скончавшийся в ссылке в 1929 г., в брошюре «Письма о Западе» (1916 г.) цитирует строки Тютчева о судьбе славянства: «Иноверец, иноземец нас раздвинул, разломил. Тех обезъязычил немец, этих турок осрамил». В статье «Богословие и свобода церкви» (1915) о. Иларион указывает, что влияние Запада на Русь пришло не с Петром I, а в XVI в., когда самобытная религиозная жизнь Руси была поколеблена вторжением католических веяний, занесённых олатинившимися малороссами. Западная Русь, то есть современные Украина и Белоруссия, рассматривались Западом как трамплин для идеологического давления на Московскую Русь.

Киевский митрополит Михаил Рогоза сокрушался в 1592 г., что «учение Святых Писаний зело оскуде, паче же словенского российского языка, и вси человецы приложишался простому несоврешенному лядскому писанию». Проще говоря, священник горевал о языковой полонизации Западной Руси (лядское письмо). Кстати, обратите внимание на фразу киевского митрополита «словенский российский язык». Это ли не историческое доказательство, что Киев в XVI в. говорил на словенском российском языке?

XVII-XVIII века – период «настоящего малорусского нашествия». «Пришельцы заняли самые видные и влиятельные места, от иерархов до управлений консисторий, ими устроенных, от воспитателей семьи царской до настоятелей монастырских, до ректоров, префектов и учителей... дьяков и секретарей… Московское просвещение в XVII в. попадает под особенное влияние олатинившихся малороссов», – сообщает о. Иларион. Им покровительствовал царский двор, надеясь наладить дружбу с Западом.

Запад смотрел на это по-другому: малороссы-выпускники латинских богословских школ должны были поколебать догматический фундамент православия, центром которого считалась Москва. Вскоре в церквях Московской Руси зазвучали «орации» на латинский схоластический манер, со ссылками на Ансельма Кентерберийского, Фому Аквинского и прочих католических теологов при игнорировании великих православных святых. Московский патриарх Иоаким при поддержке патриарха Иерусалимского Досифея с трудом добился открытия в Москве духовного училища на греческий православный манер, а не латинско-католический, как того хотели богословы-малороссы.

«Латинистам» всё же удалось организовать обучение в богословских школах латинского языка в ущерб греческому. «Все будущие пастыри русского народа, все будущие богословы заговорили на латинском языке… нередко в близком родстве с западными еретическими образцами», – пишет о. Иларион. Иезуитское влияние выражалось в попытках олатинившихся малороссов заменить православное учение о грехе, как болезни, и искуплении греха, как его лечении, католическим учением, в котором грех – это преступление, которое карается возмездием и проклятием, а затем  искуплением и удовлетворением гнева Божьего, в том числе финансовыми штрафами.

Описанные выше факты неопровержимо говорят о том, что для Запада латинизация Украины – необходимое условие для дальнейшего экспорта своей идеологии вглубь остальной Руси с целью её нравственного и политического ослабления. В XXI в. латинизация сознания рядовых украинцев сменилась его американизацией с теми же последствиями. Украина превращена в трамплин для давления уже не на Московскую Русь, а на Российскую Федерацию. Меняется тактика восточной политики Запада, цели её остаются такими же, как и в эпоху Московской Руси.

В таких обстоятельствах русскоязычным украинцам-сторонникам дружбы с Россией и Белоруссией нет смысла держаться за свою «русскоязычно-украинскую» идентичность. Ничто иное, кроме устоявшейся привычки, не мешает им называться русскими, тем более что это соответствует исторической правде. Русская идентичность является для населения Украины первичной, украинская – вторичной, придуманной немцами и поляками в XIX в. Переименовываться по указке зарубежных контролёров – малопочётное занятие. Английский богослов XIV в. Вильям Оккам призывал не множить сущности без необходимости. Этот принцип известен как «бритва Оккама». Называть проживающих в Малороссии (Украине) людей русской культуры не русскими, а русскоязычными украинцами – это множить ненужные термины.

Российский геополитик, львовянин родом Вадим Цымбурский (1957 – 2009) в работе «Остров Россия» изобразил Россию как стойкий полюс, от которого в периоды смут и потрясений откалываются территории-лимитрофы (окраины), подпадая под влияние Запада. Затем история делает новый виток, и лимитрофы возвращаются в Россию, как вернулась Западная Русь (Малороссия и Белоруссия). В наш век украинский лимитроф отколот от собственной цивилизации (Русского мира) и предпринимает попытки насадить лимитрофную – украинскую – идентичность взамен общерусской. Русскоязычному украинцу-русофилу стоит крепко подумать об этом.