Всеволод Крестовский: забытый, но все равно актуальный

23 февраля исполнилось 175 лет со дня рождения выдающегося русского писателя Всеволода Крестовского. Если судить по размеру таланта, его следовало бы признать литературным классиком. А между тем Всеволод Владимирович до сих пор остается малоизвестным. И это неудивительно.

Еще при жизни писателя его люто возненавидели в «прогрессивно-мыслящей» части российского общества. Дело в том, что Крестовский, поначалу весьма чтимый в демократических кругах, посмел пойти против течения. Он написал ряд романов, где правдиво показал интеллектуальное убожество и моральную нечистоплотность тогдашних революционеров-демократов (нигилистов), многих из которых хорошо знал лично. А заодно выявил русофобскую сущность революционного движения. Такого писателю простить не могли…

Позднее, в советское время, на него прочно навесили ярлык реакционера, мракобеса, антисемита (это несмотря на то, что главной положительной героиней некоторых его романов являлась еврейская девушка, перешедшая в православие). Произведения Крестовского считались недостойными внимания. Большинство из них не переиздавались вплоть до 1990-х годов.

Лишь в последние два десятилетия отношение к творчеству писателя несколько улучшилось. Вновь вышли в свет его некогда знаменитые романы. По одному из них («Петербургские трущобы») даже сняли телесериал. Но в огромном потоке издававшейся книжной продукции имя автора извлеченных из небытия книг осталось незамеченным.

А ведь интересен Крестовский и сегодня. Ибо многое, что изображал он, остается актуальным. Скажем, название его первого антинигилистического романа – «Панургово стадо» - обозначало толпу, готовую тупо следовать за своими вожаками на верную гибель. И как тут не вспомнить нынешний украинский «евромайдан»?

…В истории Российской империи Всеволоду Владимировичу суждено было стать неуслышанным пророком. Он заметил опасность, исходящую от тех противников самодержавия, которые после сокрушительного провала «хождения в народ» организовали хождение во власть. Такие деятели отказывались от открытой борьбы. Они всячески демонстрировали собственную «верноподданность» и «религиозность», громче всех пели «Боже, Царя храни!» и делали успешную карьеру, занимая, в конце концов, ключевые посты в сфере управления. При этом старательно подтачивали существующий строй, готовя его падение.

Пройдет время, и в феврале 1917 года свержение монархии (а с ней и крушение Российской империи) будет организовано именно «сверху», высокопоставленными лицами, близкими к престолу, но тайно лелеявшими революционные замыслы. Крестовский в своих романах указал на угрозу за четверть века до катастрофы. Увы, к нему не прислушались.

Однако это уже прошлое. Если же говорить о современности, то, пожалуй, самыми актуальными являются очерки писателя на малороссийскую тему. С ней Крестовский был связан неразрывно. Он малорус по происхождению. Родился в селе Малая Березайка Киевской губернии, где находилось имение его бабушки по материнской линии. Детство будущего писателя прошло, как напишет его биограф, «среди поэтической обстановки деревенской жизни в Малороссии». Любовь к родному краю Всеволод Владимирович сохранил на всю жизнь. Как и любовь к малороссийским песням. Помимо прочего, он перевел на русский литературный язык несколько стихотворений Тараса Шевченко. Действие одного из романов писателя проходит в Малороссии, в губернском городе с названием Украинск (под которым, вероятно, подразумевается Каменец-Подольский). И тем знаменательней, что, будучи горячим малорусским патриотом, Всеволод Крестовский подчеркивал национальное единство малорусов с великорусами.

Ему довелось служить в пограничной страже. По долгу службы Всеволод Владимирович объезжал с инспекцией границы империи. Как правило, во время подобных поездок он делал записи, на основании которых создавал впоследствии путевые очерки. Два из таких очерков непосредственно относятся к Малороссии - «Вдоль австрийской границы» и «Русский город под австрийской маркой». Последний из названных – о Черновцах, административном центре Буковины. Населенные преимущественно малорусами Буковина, Галиция, Закарпатье, находились тогда в составе Австро-Венгрии. Но писатель считал их исконными русскими землями, поскольку русскими считал самих малорусов.

Впрочем, тамошние жители считали так же. «Закордонные крестьяне, - отмечал Крестовский, - приходя иногда к нам, с большим участием и интересом расспрашивают, что делается «у нас» в Москве и в Киеве? Иначе они и не выражаются, как «у нас» в России, и царя называют «нашим», т.е. своим царем. Когда же им при этом напоминают, что у них есть свой цесарь в Вене, они ухмыляясь отвечают, что это так только пока, до времени, а что истинный царь их сидит в России, в Москве. Замечательно, что про Петербург никто из них никогда не поминает, как точно бы они и не знают о его существовании; но Киев и Москву знают решительно все и считают последнюю своею истинною столицей».

Есть у писателя и строки об украинофильском движении в подъяремной (то есть находящейся под австрийским ярмом) части Руси. «Как у нас в свое время работали чернышевщина и писаревщина, - сообщал он, - так и тут, но только несколько позднее нашего, нашли себе ретивых адептов в полуобразованной среде разные кулишовщины, драгомановщины и т.п. Это явление совершенно аналогично с нашим и, как у нас, так и здесь, объясняется оно именно тою полуобразованностью так называемого «интеллигентного слоя», которая хуже всякого невежества, потому что не способна ни к самостоятельному мышлению, ни к здравой оценке чужого мнения, а напротив, склонна к совершенно холопскому преклонению пред каждою либерально-яркою и хлесткою фразою, пред каждым радикально забористым выкрутасом, сколь бы ни были они сами по себе вздорны и нелепы.

И замечательно, что здешние «украйнофилы» или «народовцы», совершенно также, как и наши «народники», оторвались от истинно народной почвы и даже разучившись понимать свой народ, воображают себе, что именно они-то и призваны преобразовывать его и повернуть на новую дорогу всю его историю, весь склад его тысячелетней жизни, быта, верований и упований».

Более ста лет прошло с тех пор. А разве нельзя теми же самыми строками охарактеризовать современных украинских «национально сознательных» деятелей?

И еще несколько слов хотелось бы процитировать. Сказаны они были в присутствии Крестовского сельским священником из Галиции, по своим делам приехавшим в Россию. В частной беседе с русским офицером-пограничником батюшка поинтересовался, когда же Россия освободит их от австрийцев, когда же возьмет к себе? Вопрос этот интересовал тогда (в 1880-е годы) в Галиции всех.

Услышав, что войны с Австрией пока не предвидится, священник произнес: «Господи, Боже мой! Ужели опять ждать приходится?! Да доколе ж, наконец? Деды ждали – не дождались, отцы ждали – не дождались. Ужель - же и мы не дождемся?.. И удивительное, право, это дело! – развел он руками. – Берете вы себе разные Ахал-Текка, берете Мервы всякие, чуть не всю Среднюю Азию покоряете, а тут вдруг под боком у вас коренная русская земля, наследие святого Владимира, Русь Червлена, дедина ваша, и вы оставляете ее истлевать под чужеземцем? Зачем? Ну, подумайте, зачем это? Ведь не хорошо… Право же, не хорошо!»

А ведь, действительно, нехорошо оставлять на произвол судьбы коренную Русь. Об этом стоило задумываться в конце ХIХ века. И сейчас об этом тоже нужно задуматься. Сейчас – особенно!