Материалы автора

Никто не спорит: события, имевшие место быть на Украине три четверти века назад, страшны, и еще живы их свидетели, тогда бывшие маленькими детьми. Живы свидетели Голодомора и среди моих родственников. Но я убежден: никому не позволительно спекулировать трагедией, передергивать и фальсифицировать факты в угоду новейшей политической конъюнктуре. Жалко, отвратительно выглядят попытки придать Голодомору черты «украинской эксклюзивности», тогда как умирали от голода не только на Украине. Постыдно выглядят потуги «тянуть на себя одеяло», выжимая сострадательную слезу у мировой общественности, к тому же с такой формулировкой: «Вшановуeмо пам'ять мiльйонiв украiнцiв, яких московсько-бiльшовицький режим заморив голодом у 1932—1933 роках»...

Харьковчане и белгородцы пережили в эти дни великое духовное событие... Это особый знак благодати Божией, особое обилие милосердия. Это — та благодать, которая нас врачует от духовных и физических немощей, которая восполнит наши оскудевающие силы, вселит в нас надежду, укрепит нас в вере и даст нам настоящую Божественную любовь, которая не знает ни времени, ни границ, ни расстояний, потому что она вечна...

В воскресенье, 13 сентября с.г., в день Положения честного пояса Пресвятой Богородицы в Константинопольском Влахернском храме, в Харькове произошло знаменательное событие — из древнего Свято-Покровского монастыря, городского исторического центра, отправился крестный ход...И именно в Белгород направляются сейчас участники крестного хода, ведомые Богородицей Песчанской...

...Размышляя об Арсении Тарковском, следует ясно понимать, что речь идет об одном из крупнейших русских поэтов ХХ в., величину и значение которого пока еще не смогло оценить в полной мере русское культурное сообщество. Возможно, причиной тому — особенность и глубинность поэтического голоса Арсения Александровича, коего затруднительно втискивать в литературные обоймы и когорты...

И вот прошёл ещё один век, и нам, гражданам Украины сегодняшней, следовало бы твердить и твердить слова духовного пастыря, пока они снова не станут сутью нашего бытия. Пока не вернем себе понимание, что мы суть не результат разработки австро-венгерской контрразведки в XIX в., не наследники карателей СС, не продукт закомплексованных свидомитов, не порождение оранжевых фантазмов, а РУССКИЕ ЛЮДИ...

Харьков и сегодня остается градом не случайным, не статистом, а делателем в общем пространстве Русской цивилизации. Что, разумеется, нисколько не умаляет и не исключает известную «украинскость» города, всегда исторически соединявшего в себе — объединительно и неконфликтно — разные культуры...

В передаче на «Интере», прошедшей в прайм-тайм, Патриарх высказался перед телезрителями Украины фактически по всем актуальным вопросам современности, коснувшись чуть ли не всех сторон человеческого бытия — от личностно-нравственных до геополитических... Русская цивилизация располагает и потенциями, и уже накопленным достоянием такого духовного и интеллектуального уровня, что нам нет необходимости стоять у дверей Европы с протянутой рукой, что мы сами можем предложить идеи будущей жизни человечества, что Западу следовало бы пересмотреть свои взгляды на Восточно-славянский мир и перейти от патерналистского похода к равноправно-партнерскому...

Князь Владимир и княгиня Ольга стоят рядом в истории Киевской Руси не только как люди одной семьи (Владимир — внук Ольги), но и как святые, причисленные Церковью за свои деяния по христианизации Русской земли к лику равноапостольных... «Обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Ольга, благоверная княгиня»....

Поначалу казалось, на Украине есть лишь один Виктор Ющенко, грезящий созданием «единой поместной украинской церкви». Но «ширится, растёт заболевание»... Не вдруг, а прямо к визиту Патриарха Московского и всея Руси на Украину раздался трубный глас: «Украинская интеллигенция призывает православных Украины объединиться в единую Поместную Православную Церковь»...

О чем мы плачем в этот скорбный день, 22 июня? О миллионах — ближних и дальних — ушедших жизней, своим жертвенным уходом оставивших невосполнимую брешь в нашей — частной и общей — жизни? О своей коллективной и неистребимой вине перед верою предков — недавних и далёких поколений? О нашей единой — как оказалось семь десятков лет спустя, всё ещё нерастраченной скорбной и светлой памяти?..