Преступления Украины: тайные тюрьмы «незалежной»

Во многое из того, что происходит на территории современной Украины, невозможно поверить. Разгул людоловов, отправляющих своих сограждан на убой, издевательства над мирными жителями солдат ВСУ, практикующих пытки и мародёрство вместо защиты, совершение оккультных обрядов в воинских частых – всё это отсылает к какому-то средневековью и не имеет ничего общего с цивилизацией.

Перечисленным обескураживающий список не заканчивается. На территории «незалежной» работают тайные тюрьмы, и о происходящих в них «таинствах» рассказали вернувшиеся из плена наши бойцы. Эти повествования легли в основу Доклада о нарушении киевским режимом международного гуманитарного права в отношении военнопленных. Документ, подготовленный Послом по особым поручениям Министерства иностранных дел РФ Родионом Мирошником, опубликован на официальном сайте МИД.

Информация, собранная на основании показаний российских военнопленных, возвращённых домой 5 февраля по итогам обмена 150 на 150 человек, повергает в шок. Инквизиция времён средневековья меркнет на фоне изложенных фактов. Большинство опрошенных указывают на системные и изощрённые пытки, истязания и унижения. Всему этому подвергались наши воины ещё вчера. Большинство всех этих преступлений совершались как раз в так называемых секретных тюрьмах, расположенных в серых зонах и на других территориях, удалённых от линий боевого соприкосновения.

О наличии разветвлённой сети таких «учреждений» рассказали почти все опрошенные, многие из которых даже не знакомы друг с другом. Они же свидетельствовали и о большом количестве тайных захоронений тех наших воинов, которым выбраться из тюремных застенков не удалось. Последователи Бандеры их не просто убили, а замучили. По словам вернувшихся на Родину бойцов, такие тюрьмы были организованы в сараях, подвалах и гаражах заброшенных частных домов, в недостроенных помещениях в оккупированных неонацистами частях ЛНР, ДНР, Харьковской области, а также в Днепропетровской области и Киеве. Функционировали они и в Курском приграничье.

Места содержания военнопленных контролировали нацисты «Азова», «Айдара» и других подобных формирований, которые прятали свои лица и обращались друг к другу исключительно по позывным. Пленных привозили в места заключения с завязанными глазами и в таких повязках нередко оставляли на весь срок пребывания, а это от нескольких суток до полугода. Правозащитников, тем более предстаителей международных структур, в тайные тюрьмы не допускали. Соответственно, вытворяли неонацисты всё, что хотели: «Пока вы не поставлены на учёт, мы можем делать с вами, что хотим», – говорили каратели.

Как минимум, пленных не кормили. Наши бойцы, проведшие более двух недель в такой тюрьме в Красноармейске (Покровске), рассказывают, что им давали только воду, еду и вовсе не предлагали, так как в помещении не было туалета. Пытали и забивали насмерть в специально организованных для этих целей комнатах. В распоряжении палачей был целый арсенал зверств: электрический стул, утопление, обнажение, немедицинская ампутация конечностей, травля собаками, пытки раскалённым железом, а также имитация расстрелов.

«Одного парнишку до смерти забили за два часа. Харьковское СИЗО. Они заходили раз в неделю, у них ни шевронов, ничего не было. Они в балаклавах, в масках были. Заходили просто, выбирали жертву из тех, кто не хочет с ними сотрудничать. То бишь, говорить, где ПВО стоит, где подразделения, где армия стоит. Тех выводили, либо прямо на месте забивали. Обычно выводили вниз. Он отказался сотрудничать с ними. Не стал давать информацию, и сказал: «В РДК не пойду, что хотите, то со мной делайте. Информации никакой у меня для вас нет». И его прямо там и забили. Ногами. Завалили на пол и ногами просто запинали. Почти два часа прошло времени. Могли, конечно, отвезти в больницу, может, врачи бы и спасли его. Но не стали. Он скончался. Его на носилки чёрные положили и вниз», – рассказал один из опрошенных бойцов.

А вот рассказ военнослужащего с позывным «Мел», пополнивший базу свидетельств «Международного общественного трибунала по преступлениям киевских неонацистов» под председательством Максима Григорьева: «В украинском плену избиения – рядовая ситуация. Били руками, битами. Ноги ломали специально. Каждый день устраивали расстрел – выводили, стреляли рядом. Заставляли копать яму для себя. К нам в подвал четыре дня подряд заходило украинское командование, спрашивали – кто мы. Потом давали команду: к вечеру всех расстрелять. Мы жили в ожидании смерти. Пытки были каждый день. Наступали на простреленную стопу, специально выворачивали колено, пальцы перебивали прикладом, зажимали их так, что кости внутри хрустели. В тюрьму приезжал «Красный Крест». Но пленные им не доверяют. Мы их видели как протекцию украинскую. Если бы кто-то сказал правду – его бы убили».

О медицинской помощи, а точнее о её полном отсутствии, в Докладе сказано немало. В качестве исключения военнопленных могли доставить в медицинское учреждение, но только с целью сокрытия следов издевательств, которые остались практически у каждого, кто побывал в лапах неонацистов. Однако некоторые увечья скрыть попросту невозможно – шрамы от надрезов в районе гениталий, вырванные без наркоза зубы, плохо зарубцевавшиеся раны, которым не давали заживать, загоняя туда инородные предметы.

Российский военнослужащий с позывным «Румяный» рассказал свою историю Максиму Григорьеву: «Меня взяли в плен бойцы «Азова»*. Нас постоянно били. Мне выбили два зуба, сломали ключицу, на правой руке палками перебили два пальца. Такое отношение было ко всем. «Азовцы» не скрывали, что ненавидят русских. Постоянно унижали, повторяли, что русские – плохая нация, а Россия – ничтожная страна, что Крым был и будет украинским. Хвастались своим Майданом. Многие из них были открытыми нацистами – демонстрировали татуировки со свастиками, признавались в любви к Адольфу Гитлеру. Один мне демонстрировал татуировку орла со свастикой, как в Третьем Рейхе, заявлял, что каждый день читает «Майн Кампф» и гордится этим. Они считают себя истинными арийцами».

Даже после постановки пленных на учёт ситуация не менялась. «Приехал «Красный Крест». У них есть медики. Они говорят, что меня надо везти в больницу. Надо или делать ампутацию, или пойдёт гангрена. А они (сотрудники СИЗО) говорят: «Нам по фигу. Мы сами знаем, что делать». И доктор прям на живую отрезал мне на одной ноге пальцы. Без наркоза», – рассказал военнослужащий о «медицинской помощи» в плену.

А военнослужащий из ДНР Максим Лихачёв рассказал, что перед тем как начать пытать, неонацисты снимали на видео и фотографировали военнопленных без повреждений, скорее всего, чтобы создать иллюстрацию гуманности для СМИ: «Перед тем как меня начали бить, пришли какие-то женщина с мужчиной. Меня сфотографировали на фотоаппарат, сняли на видео, где я представился. Должность, звание, где живу, где родился. Я так понимаю, чтобы потом выложить, что я в плену якобы в целом состоянии. После этого началось. То есть до пыток они меня сняли, что ко мне якобы все гуманно относятся».

Мы привели только несколько фактов. В Докладе их гораздо больше, но впечатлительным людям читать его будет непросто. В документе приведены рассказы вчерашних военнопленных о том, какую боль они испытывали во время пыток, какие эмоции переживали.

Стоит ли после всего перечисленного говорить о меньшем зле – о том, что военнопленные бойцы РФ подвергались грабежу со стороны нацистов? Мародёрство у них поставлено на поток везде, где бы они ни находились. Мобильные телефоны, банковские карты у военнопленных изымали сразу, требовали пароли от банковских приложений. Все это сопровождалось шантажом родственников воинов. Шестеро бойцов, вернувшихся из украинских тюрем, рассказали, что за их жизни у родных требовали выкуп. Нередко выставлялись требования совершить террористический акт на территории РФ или собрать интересующие данные.

«Из личных вещей забрали часы и телефон. С моей карточки, к которой был привязан Сбербанк, они сняли 140 тысяч. Угрожали моей семье. Писали жене. Жена даже не стала мне говорить, что они писали ‒ ужасные вещи. Начали они пытаться родителей завербовать. Предлагали с ними сотрудничать. Родителям говорили: «Если не заплатите, вы уже сына не увидите». У меня мать перевела 200 тысяч», – следует из рассказа одного из военнослужащих.

Является ли информация, изложенная в Докладе, новостью для международных правозащитных организаций? Нет! Для своих докладов сотрудники этих организаций удовлетворяются ограниченными опросами российских военнопленных, находящихся под непосредственным давлением украинских надзирателей. На реальные факты систематических убийств, зверств и издевательств над военнопленными они предпочитают закрывать глаза. Сокрытие преступных практик, реализуемых при молчаливом согласии государств-спонсоров украинских неонацистов, давно стало нормой, поэтому нас это не удивляет. Однако описанные в Докладе Родиона Мирошника преступления представляют собой грубые нарушения Женевской конвенции об обращении с военнопленными и подпадают под категорию военных преступлений, не имеющих срока давности.

На заглавном фото: Одна из тайных тюрем карательного батальона "Айдар" в Старобельском раоне ЛНР была обнаружена ещё в 2022 году. Таких тюрем, где пытали и забивали до смерти российских военнослужащих, на Украине много. Но "цивилизованный мир" их не видит в упор. Видимо, этот мир не так уж цивилизован, как пытается себя представить