Родимые пятна фашизма на лике «прекрасной Франции»

Выходя из зала подписания безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте, районе берлинского административного округа Лихтенберг, глава немецкой группы подписантов Вильгельм Кейтель удивлённо спросил, указав на французскую делегацию: «Как, эти тоже нас победили?» Факт широко известный.

Иное дело, как интерпретировать вопрос генерал-фельдмаршала, с 4 февраля 1938 года и до последнего дня войны возглавлявшего Верховное командование вермахта, одного из самых информированных руководителей Третьего рейха. Как удивление человека, буквально вчера проходившего мимо вытягивавшихся в струнку солдат и офицеров с нарукавными повязками французской дивизии «Шарлемань», которым за поистине собачью преданность была доверена охрана бункера Гитлера, последнего прибежища фюрера?

Или как изумление компетентного военного специалиста, не понаслышке знавшего, как много сделала Франция для вооружения и снабжения германских войск, в силу чего союзники (о чём Кейтель, несомненно, знал) поначалу полагали разделить по примеру Германии эту страну тоже на три зоны оккупации: советскую, американскую, английскую.

Сталин воспротивился этому, и в воздаяние заслуг бойцов сопротивления, движения «Сражающаяся Франция» генерала Шарля де Голля, всех прочих французов, воевавших против коричневой чумы человечества под флагами разных стран антигитлеровской коалиции, настоял на причислении Франции к числу победителей во Второй мировой войне.

Французский генерал Жан де Латр де Тассиньи, возглавлявший французскую делегацию в Карлсхорсте, не принимал, безусловно, капитуляции Германии: он был в качестве «свидетеля». Но само по себе его, олицетворявшего свободолюбивую Францию, присутствие на церемонии подписания едва ли не важнейшего документа ХХ века имело далеко идущие последствия: эта «тоже» страна-победительница фашизма стала одним из членов-основателей ООН, получила, наряду с США, Россией, Великобританией и позже Китаем, постоянное членство в Совете Безопасности ООН, в 1958 году с принятием новой конституции стала Пятой республикой (существующей до сих пор), похоронив тем самым печальное наследие и Третьей республики, павшей под сапогами германских фашистов, и недолгое существование послевоенной «переходной» Четвёртой республики.

Первым президентом Франции в её новейшей истории, как дальновидно предполагал Сталин, действительно стал генерал Шарль-Андре-Жозеф-Мари де Голль: пожалуй, лучший руководитель страны во все её времена, трезвый политик и патриот, пытавшийся выстраивать с СССР отношения дружбы и добрососедства, отнюдь не тряпка под ногами США и НАТО, как некоторые из его преемников на посту президента Пятой республики.

Устойчивое словосочетание «германский фашизм» (вариант: нацизм, с той же географической привязкой) лишь отчасти соответствует истине. На политической арене фашизм возник в Италии в 1922 году, с приходом к власти Бенито Муссолини, со скоростью лесного пожара распространился по всей Европе и за три года достиг самой северной её оконечности, Норвегии.

Однако наиболее благоприятную почву для пышного расцвета фашизм-нацизм обрёл во Франции, где в 1927 году возникла ассоциация бывших фронтовиков, награждённых боевыми орденами, под названием «Огненные кресты», которую прибрал к рукам Франсуа де ля Рок, непримиримый антикоммунист и видный впоследствии деятель коллаборационистского прогерманского правительства Виши, которого сначала справедливо осудили, а в 1960-х, уже после его смерти, стыдливо «оправдали».

Только «Огненные кресты» насчитывали в своих рядах свыше 300 тысяч человек (а «сопротивление», даже в лучшие свои времена, втрое меньше), а ведь были ещё «Аксьон франсез» (французское действие) Анри Вожуа, Мориса Пюжо и Шарля Морраса, «Франсистская партия» Марселя Бюкара и другие «объединения по националистическим интересам», исповедовавшие идеи расизма, «межгосударственного социал-дарвинизма», толковавшие о «неполноценности других стран и народов», открыто призывавшие к завоеванию таких «недогосударств»-соседей.

Возникновение национал-социализма и приход Гитлера к власти обычно объясняют унижением Германии архитекторами Версальской системы, но чем в таком случае мотивировать появление фашизма в благополучной Франции, которая не платила репарации, а, напротив, получала их, и быстрое распространение фашизма по всей Европе, в Англии и США?

Только тем, что данное явление является родовым проклятием западных стран, квинтэссенцией их колониальной политики, последствиями дехристианизации, расчеловечения, утраты моральных ориентиров, что с особой ясностью вновь проявляется в наши дни.

Если бы дело было только в Гитлере, то его нападение на Польшу 1 сентября 1939 года стало бы первым и последним актом германской вооружённой агрессии. Но что последовало за этим? Всё верно, объявление войны Германии Англией и Францией. А потом? Далее началась война, получившая название странной, продлившаяся восемь месяцев и одну неделю, во время которой стороны не вели боевых действий, как бы чего-то ждали.

Чего именно – понять нетрудно. Полагали, что Гитлер, благодарный своим партнёрам, умиротворившим его правом на аннексию Чехословакии, аншлюс Австрии, закрывшим глаза на ремилитаризацию Германии, двинется дальше на Восток, нападёт на СССР. Тут, дескать, и мы, англичане с французами, в благом деле ему охотно пособим.

Вина Франции и Англии за необуздание агрессора на самом раннем этапе его зверств вполне очевидна, начальник штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта генерал-полковник Альфред Йодль высказался по данному поводу вполне определённо: «Если мы ещё в 1939 году не потерпели поражение, то только потому, что около 110 французских и британских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 25 немецких дивизий, абсолютно бездействовали».

Гитлер обманул ожидания Лондона и Парижа, повернув на Запад. Фюрер действовал вполне логично: не желал оставлять в тылу угрозы от стран, бросивших ему вызов, пусть и понарошку, и хотел расширить свой материально-технический потенциал за счёт промышленно развитой Франции, в чём отнюдь не ошибся.

Французские авиазаводы изготовили для люфтваффе 4 тысячи самолётов (сравните эту цифру со списочным составом эскадрильи «Нормандия-Неман»: 72 гражданина Франции), а к ним 10 тысяч авиамоторов. Дали более 50 тысяч грузовиков, пушки, пулемёты, винтовки, боеприпасы, снаряжение, обмундирование, медикаменты и продовольствие. Работали французы с огоньком, без принуждения, немцы очень были ими довольны.

Французская армия на момент описываемых событий располагала парком в более чем 3 тысячи танков. И хотя немцы шутили, что французские танки были единственными в мире, у которых имелось зеркало заднего вида, а коробка передач – пять скоростей: одну переднюю и четыре задних, ими оснастили несколько подразделений, широко использовали в качестве тягачей и другой вспомогательной техники.    

Французские фашистские (если называть вещи своими именами) партии и организации – «Франсистская партия» Марселя Бюкара, «Французская народная партия» Жака Дорио, «Социальное революционное движение» Эжена Делонкля, «Французская партия национального единства» Пьера Клементи, «Французская лига» Пьера Костантини и другие – весьма возбудились во время первых успехов немцев на Восточном фронте.

Возникла идея создать в помощь победоносному вермахту «Легион французских добровольцев против большевизма». Оккупационные германские власти со скрипом согласились, поскольку делиться добычей не хотели, но как не поддержать своих единокровных братьев, французских нацистов? И 8 июля 1941 года был открыт первый вербовочный пункт в Версале. В октябре под названием «638-й пехотный полк» легион был брошен на фронт: в Смоленск, оттуда под Москву, дорогой славных предков.

Зима в том году, как мы знаем, выдалась на славу, и легионеры испытали всё то же, что и солдаты Наполеона в 1812-м: бескормицу, обморожения, разгром при встрече с регулярными частями РККА. Жалкие ошмётки легиона были выведены на переформирование и в дальнейшем использовались в качестве карателей в Белоруссии, где «в борьбе» с мирными жителями показали себя такими же подонками, как и украинские националисты.

Однако пропагандистский эффект был достигнут: ко дню рождения Гитлера 20 апреля 1942 года и по случаю 130-летней годовщины битвы Наполеона под Бородино была выпущена серия почтовых марок (когда легион был уже полностью разбит). Героические сцены современности, перекликающиеся со стародавними событиями, нарисовал художник с примечательной фамилией Пьер Гандон. Вот откуда берёт начало современная традиция «Укрпочты» изображать на марках мнимые «перемоги» ВСУ.

В марте 1943 года, уже не кочевряжась, германское командование пошло на формирование полка Légion des Volontaires Français, который к августу 1944-го вырос до бригады, а к февралю 1945-го – дивизии СС «Шарлемань» («Карл Великий»), боевые успехи которых не превзошли легионерских: все они были нещадно биты Красной армией в Померании, а добиты в Берлине.

Сбродом командовал сначала коллаборационист Эдгар Пуо в звании  бригаденфюрера (генерал-майора) СС, затем пребывавший в таком же чине немец Густав Крукенберг, далее  просто майор (штурмбаннфюрер СС), но тоже немец Вальтер Зиммерманн; динамика показательная.

Поворот в общественном сознании французов случился в августе 1943 года, после битвы на Курской дуге, когда они начали понимать, что общее поражение немцев только вопрос времени. Жители Франции стали гораздо лояльнее относиться к партизанам, «маки», то есть красным. Никто не побежал массово записываться в отряды народных мстителей, но и выдавать подпольщиков французскому гестапо (в котором числилось, кстати, до 30 тысяч сотрудников-французов) или их немецким коллегам перестали. Понимая, чем это может в конечном счёте обернуться.  

Доподлинно известно, что собственно французов в партизанских отрядах на территории Франции было сравнительно немного. Костяк формирований составляли преимущественно русские: красноармейцы, сбежавшие из концлагерей, представители эмиграции. Названия отрядов говорят сами за себя: «Донбасс», «Железняк», «За свободу», «Ковпак», «Котовский», «Родина», «Севастополь», «Свобода», «Чапаев» и так далее.

Однако численность всех партизан и подпольщиков, не превышавшая 100 тысяч человек, после освобождения Парижа 25 августа 1944 года, резко возросла до миллиона и больше. А вот ряды ревностно служивших фашистам на разных поприщах, преимущественно военном, коих насчитывалось свыше 500 тысяч, редели на глазах, и кто из таких не попал сразу под густую гребёнку, тот отделался впоследствии «лёгким испугом».

Из советского плена на родину вскоре (не в последнюю очередь из-за положительного отношения Сталина к де Голлю) вернулись 23136 человек. Столько их уцелело из 70-80 тысяч, шагавших в рядах вермахта на Восток и оставшихся лежать в земле на бескрайних русских равнинах.

Фашизм побеждён, – свидетельствовал своей подписью на акте капитуляции Германии генерал де Тассиньи. Большинство из президентов Франции (Жорж Помпиду, Валери Жискар д’Эстен, Франсуа Миттеран), которые войну помнили, сами воевали, поддерживали такое положение вещей. Однако их преемники Николя Саркози, Франсуа Олланд, а особенно нынешний, Эмманюэль Макрон, заставляют сильно в этом усомниться.

Пятая республика при Макроне менее всего напоминает свободную и независимую Францию генерала Шарля де Голль, всё больше походя на марионеточный профашистский режим Виши маршала Филиппа Петена, по указке Вашингтона (как раньше Берлина) снабжая оружием и боеприпасами нацистский режим на Украине.

«Вишенкой на торте» стало награждение Макроном лидера этого режима Владимира Зеленского орденом Почётного легиона, последовавшее 9 февраля нынешнего, 2023 года.

В чём усматривается поощрение президента Украины на новые военные преступления, ассоциативно выводя при этом из памяти печальную судьбу учредителя этой награды, Наполеона, обломавшего зубы о Россию, и горестную долю французских легионеров-фашистов, тоже мнивших себя писавшими Историю, будучи на деле только расходным материалом для фашистов у власти. Точно так, как нынешние украинцы на фронте сейчас.  

 Заглавное фото: первые добровольцы французского легиона борцов против большевизма отправляются на Восточный фронт. Сентябрь 1941 г.