Митрополит Киевский и Галицкий Владимир – первый новомученик Русской Церкви

25 января (старого стиля) 1918 года был открыт длинный скорбный список Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, принявших после октября 1917-го мученический венец за имя Христово. Открыт он был в Киеве, откуда просиял свет Православия на все земли исторической Руси. И глубоко символично, что первый новомученик отдал жизнь именно за единство Русской Церкви, которая сразу после революции стала одним из главных объектов атаки сил, поставивших себе целью раскол нашей единой Родины.

Вечером этого дня неподалеку от Киево-Печерской лавры неизвестными был зверски убит (на теле насчитали сразу несколько ран от пуль и штыков) один из наиболее авторитетных российских иерархов, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). Киев в ту зиму переживал страшные дни. В конце января город был занят войсками М.Муравьева.

Вечером 25 января в резиденцию митрополита в лавре вошли пятеро вооруженных винтовками людей в солдатском обмундировании, которыми руководил человек в матросской бескозырке. После безрезультатного поиска денег и драгоценностей они приказали владыке идти с ними. Владимир отказывался выходить и произнес: «Если вы хотите меня расстрелять, расстреливайте здесь». Однако он был вынужден подчиниться насилию и пойти с бандитами. Около Успенского собора, когда конвоиры остановились покурить, Владимир начал молиться, а при выходе из монастыря через боковые Экономические ворота перекрестился и поклонился иконе Николая-угодника, понимая, что идет навстречу смерти.

Владимира вывели из лавры, посадили в автомобиль и привезли к месту казни – на небольшую возвышенную площадку в нескольких сотнях метров от Экономических ворот.

История, благодаря случайному свидетелю, находившемуся около места казни, сохранила память о Голгофе святого новомученика. Владимир попросил позволения помолиться и произнес: «Господи! Прости мои согрешения - вольныя и невольныя и прими дух мой с миром». Потом он перекрестил и благословил своих палачей и его последние в жизни слова были обращены к ним: «Господь вас благословляет и прощает». Сразу же раздались выстрелы и упавшего святителя нелюди добивали штыками.

Расследование убийства было начато при Муравьеве, формально продолжено при власти Центральной рады, но практически все документальные материалы и свидетельства были собраны в период правления гетмана Скоропадского. Фактически расследование было завершено, и оставалось лишь передать дело в суд, но власть в результате вооруженного мятежа в декабре 1918 года (подобно февральскому 2014 года) захватила петлюровская Директория. После этого все процессуальные действия были прекращены, а хранившиеся в помещении Присутственных мест вещественные доказательства (в том числе шуба, клобук и посох убитого) бесследно исчезли.

Судебное решение так никогда и не было вынесено, но проведенная гетманскими следователями огромная работа позволяет сделать вполне определенные выводы о подлинных виновниках.

Однако сначала следует кратко сказать об общей ситуации в Церкви на момент убийства. Сразу же после установления власти Временного правительства в Православной Церкви (впрочем, как и в стране в целом) активизировались авантюристические элементы, хотевшие «половить рыбку» в грязной и мутной воде революционного хаоса.

В Киеве ряд священников и даже некоторые епископы решили сделать ставку на раскол единой Русской Церкви, мечтая возглавить создаваемую ими автокефальную. С этой целью была образована так называемая Всеукраинская церковная рада, которая пыталась забрать себе все полномочия у законной церковной иерархии. При власти Центральной рады она получила полную поддержку со сторону государственных органов, в том числе для достижения незаконной автокефалии было даже специально создано Министерство исповеданий.

Главным принципиальным противником «автокефалистов» выступил именно митрополит Владимир. Свою позицию он неоднократно четко заявлял, характерно его высказывание на заседании Союза приходских советов в декабре 1917 года: «Для нас страшно даже слышать, когда говорят об отделении южно-русской Церкви от единой Православной Российской Церкви. Не из Киева ли шли проповедники Православия по всей России? Среди угодников Киево-Печерской Лавры разве мы не видим пришедших сюда из различных мест Святой Руси? Не совместно ли те и другие созидали Единую Великую Православную Российскую Церковь? К чему же стремление к отделению? К чему оно приведет? Конечно, только порадует внутренних и внешних врагов».

Подавляющее большинство верующих и клира поддержали Владимира. И давление Центральной рады в итоге оказалось безрезультатным. Церковным «самостийникам» было ясно, что, пока владыка, которого бесконечно любили и уважали, занимает киевскую кафедру, своей цели они не добьются.

Одним из немногих мест, где «автокефалисты» победили, была Киево-Печерская лавра. С помощью церковных демагогов им удалось сместить настоятеля, поставить вместо него своего ставленника-марионетку. Власть в монастыре фактически перешла к группе церковных карьеристов, боявшихся и ненавидевших митрополита. Также в лавре проживал и один из руководителей раскола епископ Алексий (Дородницын), изгнанный паствой Владимирской епархии за аморальное поведение, но постоянно разжигавший ненависть к владыке.

«Автокефалисты» создали для проживания митрополита совершенно нетерпимые условия, буквально за день до смерти приходили к нему с угрозами.

Муравьев, несмотря на все свои кровавые преступления, все же в чем-то оставался кадровым офицером или, во всяком случае, хотел иногда продемонстрировать на публику благородство. Сразу после захвата Киева им был назначен в лавру комендант с вооруженной командой и было сказано, чтобы при любой угрозе последнему немедленно звонили. Он также разрешил сохранить небольшую охрану лавры, которой разрешил оставить оружие.

Хотя обыск в резиденции и дорога митрополита до Экономических ворот заняла достаточно длительное время, никто из руководства монастыря не позвонил коменданту или собственной охране. Солдаты Муравьева прибежали в митрополичью резиденцию лишь после того, как услышали выстрелы расстрела вблизи лавры. Но было уже слишком поздно…

Показательно, что Муравьев после получения известия об убийстве, вполне логично опасаясь, что обвинят его, приказал начать следствие и найти убийц. И это не были только слова. За недолгое время, которое большевики оставались в Киеве, оно действительно реально проводилось.

Когда же Владимира вели мимо Успенского собора, оказавшаяся там паломница умоляла нескольких равнодушно наблюдавших за происходящим монахов поднять шум, начать звонить в колокола и не дать увести владыку. В ответ она получила раздраженное замечание «не вмешиваться не в свое дело».

Таким образом, можно констатировать, что как минимум лаврские «автокефалисты» сознательно не спасли от смерти митрополита, хотя для этого были все возможности – достаточно было только позвонить коменданту или вызвать собственную охрану.

Вызывает вопросы и сам приход убийц в резиденцию. Они требовали отдать «сокровища», о которых им явно кто-то целенаправленно рассказал, чтобы мотивировать преступников.

Как уже писалось выше, гетманское следствие установило большинство имен преступников. Несмотря на военную форму, никакого отношения к солдатам Муравьева последние не имели. Они оказались крестьянами Киевской губернии, входившими в банду, действовавшую под анархическими лозунгами. По-видимому, к чему склонялось и следствие, их просто использовали, как слепое орудие. Недаром летом 1918 года некоторые члены Украинской церковной рады были преданы суду по обвинению к причастности к убийству митрополита (также не состоявшийся из-за петлюровского переворота).

Во всяком случае, Директория имела все возможности завершить следствие и устроить открытый суд, но вместо этого оно было похоронено. Петлюровскому режиму явно очень не хотелось, чтобы были установлены не только «не ведавшие, что творят» исполнители, но и заказчики убийства, прекрасно это понимавшие.

Но поставленной цели они не достигли. Святой новомученик отдал «живот свой за други своя» и своей мученической кончиной еще более скрепил нерушимое единство Русской Церкви и всей нашей единой Родины.

Исполнились сказанные им слова пришедшим с угрозами деятелям Всеукраинской церковной рады, потребовавшим от владыки покинуть киевскую кафедру: «Я во всякое время готов отдать свою жизнь за Церковь Христову и за веру Православную, чтобы только не дать врагам Ее посмеяться над Нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в Руси там, где оно началось...»