Непокоренный дух Донбасса

На фоне почти круглосуточных бомбежек обострившихся в результате так называемого перемирия, на фоне взрывов, пожаров, разрушений, смертей и горя театры и филармония Донецка и Макеевки открыли свой очередной сезон.

Донецкий национальный академический музыкально-драматический театр дебютировал спектаклем по комедии Н.В. Гоголя «Женитьба», макеевский ТЮЗ показал детворе «Василису Прекрасную», а Донецкий академический областной театр кукол «Снежную королеву».

При этом самыми первыми к зрителям вышли артисты Донецкой областной филармонии и Донецкого театра оперы и балета имени А.Б. Соловьяненко.

Артисты филармонии блеснули традиционным вечером русского романса «Гори, гори, моя звезда», а артисты театра – опереттой И.Кальмана «Летучая мышь».

И те, и другие задолго до представления тревожно ждали публику, волновались, а вдруг она не придет, но людей прибыло столько, что пустых мест в зале не осталось.

«Мы пришли поддержать артистов, - говорит завсегдатай филармонии Николай Лазарев, - еще и друзей своих привели, и об этом не пожалели. Концерт удался, и если в начале сказывалось волнение вокалистов и музыкантов, то потом в зале и на сцене возникла проникновенная атмосфера взаимного доверия и симпатий… Было все, и овации, и цветы, и радость прикосновения к прекрасному».

Театральная труппа волновалась не меньше, артистов филармонии. Она, выходя на сцену, знала, что часть уехавших из Донецка артистов, так и не вернулась в город, оркестром, вместо дирижера, руководит солит оперы, декорации на основном складе в районе аэропорта сгорели, после бомбежки…

Однако теплота зрительного зала, улыбки и цветы, развеяли это волнение…

«Артисты проявляют гражданское мужество, и мы не можем этого не замечать и не приветствовать, - говорит домохозяйка Елена Сивоконь, - я пришла на концерт вместе с дочкой. С одной стороны мы прониклись благодарностью к тем, кто позволил прикоснуться к великому театральному искусству, а с другой, - вспомнили о блокадном Ленинграде. Наверное, мы теперь испытываем чувства подобные тем, которые в годы войны испытывали его жители, бывая на концертах, когда даже волшебство звуков не позволяет забыть, что в затылок дышит война».

И действительно, на улице то и дело слышны артиллерийские залпы, взрывы и дымы пожарищ.

Особо часто они наблюдаются в стороне аэропорта, Песок, Авдеевки, откуда идет многомесячный обстрел города, и куда вперемешку с легковушками порою ползут танки. Они движутся мимо подернутых осенним золотом скверов, нарядных клуб, аккуратных газонов, вычищенных тротуаров.

«Нашим коммунальщикам памятник ставить нужно, - говорит вернувшаяся в город семейная пара, - пожив в Днепропетровске мы ощутили разницу между городами, в Донецке даже во время войны все чисто и ухожено».

К этому мнению присоединяются многие другие горожане, которые отмечают, как самоотверженно работают дворники, сотрудники «Зеленстроя», газовщики, электрики, водопроводчики и водители, что во имя порядка они порою жертвуют своим здоровьем и жизнью.

В то же время, шагая по улицам Донецка, можно заметить, что все банки в городе не работают, перечислить или получить деньги теперь невозможно, точно так же, как и забрать свои вклады, поэтому у многих семей проблемы с наличностью. При этом карточки принимают далеко не все еще работающие магазины и аптеки города.

Между тем на окраинах картина совсем иная, чем ближе к ним, тем меньше работающих заведений, безлюднее и безмолвнее.

После обстрелов «Градами», минометами, «Ураганами» омертвевшие, пустынные, улицы околиц Кировского, Куйбышевского, Киевского, Петровского районов напоминают своей запущенностью и разрухой жутковатые кадры из фильма «Сталкер». Оставшиеся здесь люди неделями и месяцами почти не выходят из подвалов и бомбоубежищ. Многим из них просто некуда идти, дома или квартиры уничтожены войной.

Один из таких людей – инвалид Олег – еще 12 июня пришел в Донецк из прилегающему к городу поселка Александровка, подвергшегося нападению украинской армии, и обосновался в бомбоубежище шахты «Трудовская» Петровского района.

«Домой вернуться не могу, Александровка переходит из рук в руки, что в ней уцелело не знаю, - говорит он. – Несмотря на то, что в бомбоубежище особенно ночью холодно, останусь здесь».

Подобно Олегу людей, постоянно живущих в бомбоубежище шахты «Трудовской» насчитывается несколько десятков, среди них и ветхие старики, и грудные детки, и молодежь, и у каждого своя история.

«Практически на моих глазах, прямым попаданием на части разорвало соседа, люди складывали в одеяло куски тела, чтобы было, что похоронить, после этого я дома жить не могу, боюсь»,- говорит одна из обитательниц бомбоубежища, жительница Петровского района.

«Купалась в летнем душе, только вышла, за спиною взрыв, - оглядываюсь, а душа нет, - говорит Наташа, - теперь живу здесь, туда, где жила наведываюсь в минуты затишья, чтобы сорвать яблочко, вытащить морковку с грядки, приготовить кушать на костре, тут же рядом у входа в бомбоубежище, постирать».

И действительно, чем интенсивнее обстрел, тем больше людей в бомбоубежище. В подтверждение этому, на моих глазах, как только из-за ближайшего террикона заработали минометы и застрочили автоматы, к общежитию стали сбегаться люди.

Старожилы говорят, что в моменты интенсивных обстрелов их здесь собирается около двухсот человек, тогда в пламени свечей становиться видно, как люди сидят на настилах и лежат прямо на полу.

«Вот и подышали, - говорит Людмила, - мало того, что из-за обстрелов часто голодаем, не можем выйти, и почти никто не рискует подъехать к нам помочь, так еще болеем, в подземелье холодно и воздух тяжелый, дети почти все кашляют, а лекарств нет».

Приобрести лекарства в близлежащей округе, как и продукты, тоже невозможно, к тому же зачастую и не за что. Во-первых, предприятия и учреждения стоят, а значит, заплаты нет, во-вторых, пенсии пожилым людям и пенсионерам Донбасса Киев уже давно цинично не выплачивает, в-третьих, предприятия общественного питания, торговли в зонах интенсивных обстрелов не работают. Так в окрестностях «Трудовской» разгромлен рынок, существовавший полвека, хлебозавод, подстанция. Даже от явно нестратегического и мирного объекта – от церкви Ионна Кронштадского остались стены да угольки. Ни крестов, ни куполов нет. Правда, батюшка не ушел, продолжает служить в небольшом уцелевшем закутке.

«Нас били градами, - поясняет произошедшие отец Александр, - как и шахту «Трудовскую».

Теперь эта шахта, как и в годы Великой Отечественной войны, затоплена. У музея ее трудовой славы, повествующего о достижениях и мировых рекордах добычи угля, рядами выложена обшивка градовских снарядов, во дворе то там, то сям зияют воронки. На «Трудовской», как и на абсолютном большинстве шахт Донбасса, ни о какой добыче угля или отгрузке его Украине, речи не идет.

Отсутствие донецкого угля негативным образом сказывается на энергетике Украины, которая и так страдает от дефицита российского газа. Между тем впереди зима, но по поводу того, замерзнет ли Украина, дончане и беженцы из пригородов особо не печалятся. Украинские войска, всевозможные батальоны они считают агрессорами и обвиняют их в массовых убийствах, пытках, похищениях людей, а также в мародерстве.

Рассказывают, как в прилегающем к «Трудовской» Марьинском районе каратели ходят по домам, вытаскивают от туда ложки, вилки, постельное белье, а потом выстраиваются в очереди на почтах, чтобы отправить награбленное на родину. Опять же, это напоминает события Великой Отечественной войны, когда немцы беспощадно грабили оккупированные территории…

Но это еще не самое худшее. Из уст в уста несется молва об их зверствах. Что полностью подтверждается свидетельствами очевидцев. Так, например, в освобожденном от карателей Старобешево рассказывают, как головорезы из батальона «Азов» поступили с отцом и сыном человека, который ушел в ополчение. Отца били так, что осколки ребер ему пробили легкие, сына тоже били и пытали, а потом волочили на тросе за БТР, пока юноша не умер, родственники потом с трудом опознали его изуродованное тело.

О зверствах свидетельствуют и массовые захоронения в Шахтерском, Амвросиевском, Старобешевском, Новоазовском районах, которых так много, что от лесополос, балок и полей исходит невыносимый трупный запах. По словам ополченцев, доступ к этим захоронениям часто затруднен. Дело в том, что отступая, каратели, опять же, подобно гитлеровцам в годы Великой Отечественной войны, заминировали могильники. Как говорят местные жители, в некоторые из них, каратели свозили трупы камазами, а потом, скрывая преступления, ставили вокруг мины и растяжки. Похожим образом выглядят уже широко известные массовые захоронения под Макеевкой, где найдены обезображенные трупы изнасилованных несовершеннолетних девушек, замученных беременных женщин, ополченцев со следами пыток.

Между тем в ООН, ориентируясь на точную, но не отвечающую реальности статистику моргов, заявляют, что в период с 6 апреля погибли три тысячи семьсот человек. В действительности жертв этой войны гораздо больше, многие убитые люди не попадали ни в морг, ни на кладбище. Из-за бесконечных обстрелов их наспех хоронили прямо во дворах домов, в огородах, на обочинах улиц.

Так, например, происходило в городах Иловайск и Ясиноватая. При этом преступные украинские власти цинично и нагло лгут, утверждая, что, дескать, все это дело рук ополченцев. По их извращенной логике выходит, что люди записываются в ополчение, чтобы разгромить свои дома, убить родителей, родных и близких. На самом деле все происходит с точностью до наоборот. Вот что говорит двадцатичетырехлетний уроженец Краматорска ополченец Саша: «В начале лета я похоронил отца, его сердце не выдержало кошмара обстрелов, тяжело раненую в маршрутке маму отправил на лечение в Россию и взялся за оружие, а до войны был мирным человеком – слесарем».

Аналогичные судьбы и у многих других людей, ставших ополченцами, которых укро-СМИ рисуют некими тупыми дикарями. Однако это не отвечает действительности, поскольку в ополчении достаточно людей с высшим образованием. Скажем, у командира с позывным «Хорват» четыре высших образования, а у человека с позывным «Кирша» - два. Те же укро-СМИ лукавили и лукавят, уменьшая потери украинской армии, ежедневно браво рапортуя о количестве убитых ополченцев, вероятно, выполняя приказы СБУ, дабы не смущать правдой зомбированные умы сограждан.

В тоже время ополченцы рассказывают, как под деревьями на местах боев кучами лежат мертвые, брошенные тела представителей украинских воинских подразделений, как в карманах у них звенят мобильники. «Мой товарищ поднял один такой у Саур-Могилы, - говорит человек с позывным «Лесник», - ответил на звонок, сказал родственникам, что их солдат мертв, те просили похоронить, но ни мы, ни местные жители не в состоянии этого сделать из-за непрекращающихся обстрелов».

И все же трупы украинских бойцов периодически вывозятся, в результате похороны сплошной чередой идут по всей Украине, отдельно хоронят неизвестных солдат, только на их могилах порядковые регистрационные номера переваливают за шесть с половиной тысяч.

Обращает на себя внимание и то, что лишь в «иловайском котле» за 1 месяц, за период с 23 июля по 23 августа, по официальному заявлению Андрея Сенченко – руководителя временной следственной комиссии Верховной рады, погибли 3400 бойцов. Для сравнения, за 10 лет афганской войны советская Украина потеряла 3360 человек.

Вот и сейчас, в то время, когда я пишу эти строки, по словам ополченцев, в донецком аэропорту лежит рота мертвых украинских солдат, а украинской артиллерией убиты около 30 дончан. Эти люди убиты в последние часы. Только президента Украины Порошенко эта «мелочь» не заботит, он сейчас находится в Милане, где, играя на публику, картинно демонстрирует миролюбие, а по факту подтягивает к границам ДНР и ЛНР все новые боевые подразделения и технику, а значит, готовит новые убийства.

«Никого ему не жалко, развязал бойню, - говорят по этому поводу дончане. - Чем жить под руководством этого главаря хунты, лучше умереть, но не возвращаться в Украину, для которой война стала смыслом жизни, возможностью списать все воровство, просчеты в экономике, сколотить состояние на крови».

Люди не верят, что украинское руководство хочет и способно прекратить войну.

По их мнению, она закончится лишь тогда, когда украинские матери будут любить своих детей больше, чем ненавидеть Донбасс.

г.Донецк