Охота на «Беркута» продолжается. Офицеры спецподразделения рассказали, что скрывает и перевирает украинская власть
На Украине — очередная волна преследований и арестов бывших «беркутовцев». Она усугубляется недавними безумными отчетами Генпрокурора Луценко о раскрытии «преступлений против Майдана».
Между тем бывшие сотрудники спецподразделения хотят донести до соотечественников свою правду, восстановить событийную картину, искаженную нынешней властью и ее информационно-пропагандистсткой обслугой.
Эти офицеры харьковского «Беркута» покинули Украину в 2015 году, спасаясь от уголовного преследования. Иначе им пришлось бы, в лучшем случае, пополнить компанию арестованных сослуживцев-земляков, обвиняемых в превышении власти и должностных полномочий, препятствовании «мирным митингующим» и т. п.
Несколько месяцев назад «Свободная пресса» публиковала беседу с харьковским «беркутовцем», не оглашая его имени. Это был Дмитрий Собина, бывший майор «Беркута». В том интервью он был представлен как капитан. Он сам попросил об этом. В киевскую командировку в конце ноября 2014 года Дмитрий действительно выезжал капитаном. К новому званию был представлен уже в разгар противостояния на Майдане…
Дмитрий Собина написал книгу о тех киевских событиях, очевидцем и участником которых он был с 24 ноября 2013-го по 21 февраля 2014-го… Называется «Непокоренный „Беркут“», она будет издана в ближайшее время. Это художественно-документальная проза. Автор изменил имена «беркутовцев», поскольку многие из них остаются на территории Украины. Но всё, о чем пишет Собина, — невыдуманная история, честная и довольно точная хроника потрясений и напастей, которые случились с Киевом и страной зимой 2014-го…
«Если бы солнце вышло, мы его все равно не увидели бы, потому что над нами постоянно висит черный дым от горящих покрышек. Этот дым достал не только нас. На балконах верхних этажей ближайшего дома вывесили баннер: «Здесь тоже живут люди». Но майдановцев это мало интересует. Черные провалы сгоревших окон второго этажа осуждающе смотрят на позиции митингующих. На первом этаже — разбитые витрины полностью выгоревшего и разграбленного бутика… Боевики забрасывали пожарных камнями и бутылками с горючей смесью, не позволяя приблизиться к подожженному магазину. Ивану вместе с товарищами, чья смена совпала с приездом пожарной машины, пришлось щитами закрывать МЧСников, которые не давали разгореться огню…
Радикалы постоянно заботятся, чтобы огонь не погас, — подбрасывая в него новые и новые колеса. А для более ядовитого дыма — костры поливаются раствором селитры".
Здесь автор предложил читателю убедительную вариацию, в общем-то, расхожей метафоры. Бывший майор «Беркута» отдает себе отчет в том, что горел не только разграбленный бутик. Вместе с этим домом поджигались устои, уничтожался конституционный строй.
Есть в книге такой эпизод:
«Возле автозака стоял какой-то голый мужик, в грязных чунях. Иван подошел поближе, чтобы рассмотреть лицо, показавшееся ему знакомым. Узнал этого радикала. Это он, в тулупе и папахе, не раз за прошедшие дни мелькал на баррикадах. Радовался вместе со всеми, потрясая своим ледорубом, когда очередной камень, брошенный его друзьями, находил свою жертву. Захваченный всеобщей эйфорией, бросал в милицию бутылки с „коктейлями Молотова“. Сейчас он подрастерял свой пыл, стоял сгорбившись возле милиционера. „Держи“, — Иван отдал задержанному ледоруб, видя тщетные попытки конвойного это сделать. Хотелось еще что-то добавить. Но взглянув в глаза (как у испуганной, забитой собаки) и услышав исходящее от него амбре — перегара и давно не мытого человеческого тела, — мысленно махнул рукой. Постояв еще пару минут, Иван пошел назад к автобусу».
— Много было шумихи: дескать, «Беркут» истязает человека. Коротко скажу: казака Гаврилюка никто не раздевал. Он разделся сам, чтоб ненароком не воспламениться. Его одежда была залита горючей смесью… А читатель моей книги сможет составить более полное представление, в каком виде и состоянии Михайло Гаврилюк был задержан. Точнее даже, его не задержали, а подобрали… Побратимы, удирая, бросили его.
«СП»: — Вам довелось общаться с депутатом Гаврилюком, когда у вас начались проблемы из-за того случая с ледорубом?
— Да, он общался со мной через своего адвоката. Мне предложили дать ему 250 тысяч гривен (10 тысяч долларов), чтоб он пошел на мировое соглашение и снял претензии. Я объяснил адвокату, что продать квартиру и остаться на улице — это, мягко говоря, нерезонно…
Депутаты Парасюк, Гаврилюк — это майданные авантюристы, которых мутная волна вынесла наверх. Если я напишу вторую книгу, — то она будет об этих авантюристах Майдана.
«СП»: — В вашей книге есть множество реальных историй, каждая из которых — сюжет для романа или киносценария. Например, столкновение в Крепостном переулке: «Внезапно из-за угла, с натугой ревя двигателем, вылетел грузовик. Виляя из стороны в сторону, он несся на шеренги ВВшников, стоявшие на перекрестке. Они, как стая мелкой рыбешки, спасающейся от хищника, разлетались в разные стороны, выскакивая из-под колес обезумевшего водителя. И тут же бросались к кабине, пытаясь остановить сумасшедшего. Они бросали камни и били радикала палками, но боевик за рулем, находясь в наркотической эйфории, не обращал внимания на такие мелочи…» Грузовик переехал евромайдановца и сбил спецназовца…
— Да, об этой истории я подробно рассказывал в прошлом интервью. И вот она частично завершилась, по тем новым «законам жанра», которые сейчас установились на Украине. Сначала убийца, водитель грузовика, был оправдан как участник «мирных протестов». А недавно, в конце июля, вынесли приговор харьковскому «беркутовцу» Андрею Ефимину, которого сбил этот грузовик. Евромайдановец погиб под колесами, а наш товарищ был травмирован. Андрей признал свою вину (применение физической силы во время разгона «мирных митингующих» 18 февраля 2014 года на Институтской и в Крепостном переулке). И был приговорен к пяти годам лишения свободы условно.
Чем не новый роман или фильм — о преступлении и наказании по-украински?
«СП»: — Сколько харьковских «беркутовцев» сейчас в тюрьме?
— В июне задержали еще пятерых бывших сотрудников харьковского «Беркута». Четверых оставили под стражей: им инкриминируют превышение власти и полномочий, препятствование «мирным митингующим» 18 февраля 2014 года. А одному избрали меру пресечения — домашний арест. Его обвиняют в том, что он нанес телесные повреждения двум «мирным митингующим» на крыше колоннады стадиона «Динамо» 21 января 2014 года…
В апреле прошлого года тоже было три арестованных, которых бросили в застенки: Лукаш (командир харьковского батальона «Беркут»), Шаповалов и Ефимин, которому уже дали условный срок. Они попали под кампанию, которую развернул тогда Генпрокурор Шокин.
А сейчас то же самое делает Луценко, новый Генпрокурор. Он с высокой трибуны заявлял, что раскроет все громкие дела, по Майдану. Третий год ищут виновного. Толпе бросают кость, повесив на «Беркут» всех собак. Возбуждаются новые дела, реанимируются закрытые старые, по которым нет доказательств. Но потом находят «свидетелей»… Жаль только, что правды не ищут. Идет переписывание истории Майдана: что-то искривляют, что-то «благополучно» забывают.
«СП»: — А что бы вы хотели выпрямить в этой искривленной истории, благополучно напомнить?
— Майдановскими пропагандистами не освещается период до 30 ноября 2013 года (день, когда были разогнаны «они же дети»). Предшествующие события замалчиваются. Но еще 24 ноября началась активная фаза под кабмином, когда майдановцы полезли вперед, выломали шлагбаум… Этим шлагбаумом сломали ключицу одному из милиционеров. Тогда уже была задействована агрессивная тактика против сотрудников «Беркута»: один майдановец оттягивал противогаз, а другой брызгал туда слезоточивым газом. Последствием мог быть ожог легких. После такого — в любой адекватной стране правоохранитель имеет право на применение оружия. Уже тогда наших сотрудников начали увозить в госпиталь МВД. А бойцы просто держали друг друга за руки и сдерживали толпу, чтоб не прорвалась в кабмин. Они же дети…
Что касается разгона Майдана 30 ноября. При любой спецоперации — с группой вытеснения идет группа документирования. Фиксируется все на скрытые камеры и показывается. То есть с разных ракурсов снимают люди в гражданке — как со стороны милиции, так и со стороны митингующих. Это делается для сбора доказательной базы противоправных действий, для анализа ситуации в целом. Но мы не видим этих кадров! То ли они не снимались, то ли потом пропали где-то. Мы видим некоторые отрывки, снятые митингующими. Но где же то, что было снято группой документирования? Нет нигде.
Бывший заместитель командира — начальник штаба харьковского БМОН «Беркут»Сергей Бондаренко вспоминает трагические февральские дни 2014-го:
— Утром 20 февраля нас сменил крымский «Беркут». Мы потихоньку начали отходить к месту дислокации, к автобусам. У нас не было ни автоматов, ни пистолетов. И в это время по крымчанам открыли огонь. Я общался с ребятами из киевской спецроты, которые прикрывали нам отход. Они стреляли вниз, по асфальту, чтоб отпугнуть атакующих майдановцев, сдержать их натиск. Но на поражение огонь не вели. Если бы они не подошли, то полегли бы многие из нас, вооруженных только дубинками. А нам в спины уже стреляли. Там крымский «Беркут» очень сильно пострадал. Я думаю, на них опробовали те стволы 7,62, которые к тому времени направо и налево раздавались. Уже были завезены в Киев несколько сотен единиц оружия со складов на Западной Украине. Луценко сам тогда заявлял об огнестрельном оружии, доставленном для «защиты Майдана». (Интересно, куда оно подевалось?) Я уверен, что снайперы обстреливали и митингующих, и правоохранительные органы, разжигая конфликт.
А за два дня до этого ранили моего друга из штурмового взвода. Мы спускались вниз. Олег шел рядом. Ему пуля 12 калибра прошила насквозь ногу, кровь пошла фонтанчиком. Он возле меня упал и начал кричать. Мы с ребятами потащили наверх. Его забрала «скорая помощь». Дело в том, что майдановцы отстреливали командующих отрядами и тех, кто спускались с помповым оружием. А у меня на тот момент заклинил патрон. Помповое ружье я забросил за спину и шел с дубинкой. Поэтому, наверное, меня и не подстрелили. Но мой друг рядом лег. У него до сих пор проблемы с ногой. Ему отстрелило половину кости, а новая не нарастает…
«СП»: — Харьковский «Беркут» вернулся домой без летальных потерь…
— Но дома были потери. Один наш паренек во время Майдана потерял маму: у нее остановилось сердце. Трагедия произошла и с моей мамой. Пока я находился в Киеве, очень сильно пошатнулось ее здоровье. У мамы развилась опухоль головного мозга. Когда мы приехали, ее состояние ухудшалось… Потом было несколько операций. Она немножко поправилась. Я привез ее домой из больницы. Но мне уже нужно было уходить. Я знал, что меня вот-вот арестуют. Попрощался с мамой, сказал, что буду помогать… В конце апреля 2015 года я был уже в Крыму. Маму хоронили без меня. Люди видели на кладбище какой-то черный джип…
А недавно у наших опять прошли обыски. В том числе у моих родственников. При обыске выпытывали у моей родственницы, где я нахожусь. Она ответила: «Где-то на территории РФ, на связь не выходит. Недавно умерла его мама, и он не приезжал на похороны…» Они говорят: «А мы знаем. Мы были на кладбище, следили. Видели, что его не было».
«СП»: — Как вам удалось уйти?
— Нужно сказать, что многие из нас понимали: надо уезжать, потом может быть поздно. Понимали, какая пришла власть. Но у тех, кто продолжал служить в батальоне, были свои причины и обстоятельства. Кто-то из нас надеялся: изменится что-то в политических раскладах, хотя бы в Харькове… Мы по-своему трактовали приказы Авакова. Кое-какие полезные дела нам удавались. Мы защищали харьковчан, которые пытались выражать свою точку зрения. Наказывали радикальных граждан. Не буду афишировать всё. Есть, например, в интернете видео, как в саду Шевченко 22 июня 2014 года майданутые пытались напасть на людей, проводивших митинг к годовщине начала Великой Отечественной войны… Мы этих «свидомых» нормально отбили и образумили.
У меня были конкретные причины оставаться в Харькове — из-за матери. Но в конце апреля 2015 года прошли обыски на десяти адресах у наших бойцов. Взломали мою квартиру и квартиру моих родственников. Мне подбросили патроны 7,62, а деньги изъяли. Вскоре после этого я ушел.
Меня вывозили ребята двумя машинами, чтоб убрать хвост. Возле дома дежурила «семерка» киевская. Уходил в четыре часа утра, когда они спали. Я уезжал через Белгород. Переходил границу по загранпаспорту, который до этого нигде не светился. Думаю, поэтому удачно получилось. (В списке был номер моего украинского паспорта. А у меня фамилия распространенная. Поэтому прошел по заграничному без вопросов.) А многие наши ребята через украинскую границу шли полем…
«СП»: — И что вас ожидало на новом месте?
— Мы уходили, получив зарплату и прихватив пакет с вещами, налегке. На территории РФ я обращался во множество мест и инстанций. Многие сочувствовали: крымские власти, политики, бизнесмены. Но реально не помог никто, кроме нашего бывшего министра Виталия Захарченко. От его фонда «Юго-Восток» мы получили финансовую помощь и свой угол…
Андрей Дмитриев, по материалам: Свободная Пресса
Календарь
