Отец Пётр Пилипец и «вечный» вопрос: украинский народный язык

Среди множества древних, но основательно подзабытых исторических памятников истории Руси есть масса источников, которые ждут своего чудесного возвращения к читателю, исследователю, историку. Одно из них - «Первые послы Галицкой Руси».

 Пятьдесят колька лет минае, як пробудилась наша Галицкая Русь из глубокого сна. Не о том будем тут говорити, як она за той час розвилась, чи она все еще тою былиною на поли, выставленною вечно на розличныи бури и громы, чи може уже крепкою ветвою, що не дасться ломити и гнути. О том каждый знае, що Русь много поступила наперед, но и много еще остаесь сделати. Теперь мы хочем поглянути на первыи лета, а лучше сказатн, на первыи днн нашой народной жнзни и отдати честь людям, которыи по своим силам постояли за своим народом и боролись за его права. Мы хочем поглянути на деятельность наших первых послов з р. 1848.

О тех послах подавались тогдашними газетами лишь немногии вести а также и прочии славянскии народы, которыи выслали своих представителей до первой думы державной, не много знали о деятельности своих послов, а то потому, що протоколы комисин конституцийной, долгий час лежали забытыи и запыленныи в архиве. Из пыли выдобыл их чешский посол Пинкас, но издание их протягнулось, аж поки не издал их Антоний Спрингер. В том изданию находим некоторыи точнейшии вести о наших послах, а що их деятельность не была у нас еще вполне описана, то мы подаем тут образ первых нарад в державной думе, осколько они относятся до Галицкой Руси.

Поглянувшн на число выбранных тогда наших послов, подумаешь: если бы то так было и теперь! Если бы то и теперь могла Русь выслати так много послов, то дела наши стояли бы иначе. А много сделали первыи наши послы, запытае не один? Як на тогдашнии часы, они сделали, можно сказати, много. Тогда Русь ледво пробудилась. Панщина, хотя еи снесенье в Галичине было оголошено в цветни 1848 г., давила еще всех, а о Русинах просто свет не знал, бо коли наши послы-селяне прибыли в Ведень, то Немцы дивилигь на них як на чудо. "Що то за люди?" пытали они, а один немецкий шутинк, Сафир, пустил о них такий дотеп, що Русины то "новооткрытый народ".

При том был то час, коли австрийским народам найбольше росходилось о свободу, о новый громадский лад и тому то наши села выбирали послов скрозь из межи селян. В нынешних часах в державной думе потреба людей, як то кажут, кутых на все четыре ноги, щобы могли доровнати светлым послам других народностей, и щобы были обзнакомлены с всеми делами. Если же до первой думы высланы были многии послы-селяне, которыи и немецкого языка не понимали, то в том случаю не было тогда ничь дивного. Было то совсем природно, бо народ хотел увольнитись от рабства и стати уже раз свободным человеком. А що было наших послов много, то они мали и значенье, бо в сойме или думе державной идут справы на число голосов, и при голосованью побеждают те, которых есть больше.

Найважнейшим было то, щобы был добрый предводитель. А у нас на Руси был тогда светлый предводитель, покойный епископ Григорий Яхимович. Он то в Ведни, перед лицем всех народов австрийских, первый сказал полякам слово правды, а сказал им так хорошо, що полякам, - як то выразился польский посол а потом министр Земялковский, - ажь голос заперло. Они не чули до 1848 года таких слов, только всегда плели а еще и теперь где-которыи плетут, що Русь и Польща то одно, а оно таки не так.

То был один из важнейших успехов первой деятельности наших послов, а другим важным успехом было снесенье рабства. В том вопросе брали участь также наши послы-селяне, бо некоторыи из них по части знали немецкий язык и выступали с беседами. Выборы провадила тогда только-що основанная "Русская Рада", по месточках были основаны филии, которыи розсылали до громад поученья о выборах и хотя время было так короткое, що не во всех поветах можно было людям наперед порозуметись, то мимо то выйшли из наших поветов всюда русскии послы а межи теми много селян.

Посля спису, поданного в тогдашной часописи «Зоря», выбраны были в послы из восточной Галичины следующии Русины. Григорий Андрушак, господарь из Скольского, Кирилл Блонский священник из Яблонова, Иосиф Дынец господарь из Сокаля, Андрей Дзеваковский из Жидачева, Иоанн Федорович из Тернополя, Стефан Гой господарь из Залещик, Михаил Гнидковский священник из Войнилова, Василий Гарматей господарь из Микулинец, Михаил Ганкевнч священник из Радехова, Иосиф Григорук господарь из Делятына, Григорий Яхимовнч епископ из Перемышля, Иоанн Капущак господарь из Солотвины, Панько Козак господарь из Жолквы, Иоанн Круховский господарь из Городенки, Стефан Лесюк господарь из Коломыи, Григорий Левицкий священник из Золочева, Иоанн Ломницкий священник из Турки, Григорий Ничипорук господарь из Святына, Григорий Петришин господарь из Тысьменицы, Константин Посацкий певец церковный из Рожнятова, Евстахий Прокопчиц учитель гимназиальный, Иоанн Рышко господарь из Кут, Иоанн Ставарский господарь из Винник, Григорий Шашкевич священник из Монастыриск.

На целую Галичину и Буковину припадало 109 послов, межи теми было селян, русских и мазурских разом 39.

Наши послы-селяне якось-то не припали Немцям до сердця. То показалось сейчас на первых заседаньях, где Немцы зараз заявили, що наших послов належит так уважати, як бы их не было в думе, бо они не понимают немецкого языка, и называли их немыми (а то власне тому так называесь немец). Однако о послах-селянах иных народностей Немцы не высказовались, хотя было там примером 13 селян из выжной Австрии, 9 из нижной, 6 из Стирии, 7 из Чехии и 9 из Моравии. Причина была в том, що Немцы наших селян до теперь не видали, их удивляла одежь наших послов-селян, их удивляло и тое, що наши послы самыи собе куповали на торзе поживу, торзе ели и пр. При том многии из тогдашних наших послов были просто неграмотны, не знали ни читати, ни писати. Очевидно Немцы не знали того, як то у нас за панщины жилось и не знали, по що народ выслал тех послов до державной думы.

Предводителем галицко-русских послов был Яхимович. Первый державный сойм угруповался следующим способом: правую сторону заняли Чехи а дальше Русины, в середнне были Тирольцы и консерватисты, а левую сторону заняли Немцы-национали.

В первой половине липня началась совещанья, тут выступали в первый раз с речами н некоторыи галицко-русскии послы. Каждый догадаеся, що серед такой мешанины племен мусел перед всем прийти на дневный порядок вопрос, в яком языце будут вестися совещанья. Вопрос той был поднесенный нашим русским послом, професором Прокопчицем. Во виду того, що в думе державной были многии послы не понимавшии немецкого языка, предложил Прокопчиц, щобы перед тем, закем прийде верификация выборов поодиноких послов, обяснити в русском языце галицким послам, якое дело иде под совещанья. На тое сказал посол Майер из Берна, що на такий способ треба бы толковати предмет совещаний и для всех прочих славянских послов, для каждой народности з особна, из чого выйшла бы вавилонская замешанина. Кто тут заседае, говорил Маер - той есть высланником, отже от него жадаеся, щобы принес сюда не лишь свою особу, но также и потребныи знания. Подобно говорили и другии немецкии послы, а посол Пайваль был тои гадки, що выбор такого посла хотя и есть важный, но що каждому поодинокому послу паказуе совесть свое посольство сложити, если видит, що буде тут бесполезным. Справедливо отповедал им на то посол Шашкевич, а именно, що при росписанью выборов не было сказано, в яком языце будут вестися совещанья. Из того всего наконец решено признатн урядовым языком, язык немецкий.

По тех вступных совещаньях был сойм торжественно открытый дня 22 липня.

На третий день совещаний выступил наймолодший веком посол Иоанн Кудлих из Силезии с следующим внесеньем, которое становило головную точку совещаний первого сойма: "Светлое собрание решит: от теперь будут всякии отношенья подданства разом с всеми относительными правами и обовязками снесены, а застерегаеся означенье, чи и под якими условиями мае последовати выкуп тех прав". Предложенье Кудлиха было що-до головной мысли одноголосно принято, а близшии нарады над тем вопросом назначено на третий день. Те совещанья приняли широкии розмеры, в сойм наплыло множеетво прошений о устраненье подданства н панщины.

О предложенью Кудлиха намерял говорити русский селянин Гой из округа Залещицкого, а именно, коли прийшол на порядок дневный вопрос, чи за подданство належится дедичам выкуп чи нет. Очевидно, вся польская шляхта была за выкупом, Чехи не могли в том вопросе решитись и многии из них усунулися от голосованья. За то все послы-селяне всех народностей были против выкупа. В том дусе говорили два немецкии послы-селяне а наш посол Гой пойшол еще дальше и был гадки, що дедичам не лишь ничьи не належится за снесенье подданства, но напротив, треба от дедичей домагатися, щобы отдали селянам все неправно забранныи сельскии грунты, требовал отже загальной комасации грунтов в той цели щобы дедичам не припали самыи лучшии а селянам самыи горшии грунты. Додати следуе, що Гоя не хотели Немцы припуститн до беседы, бо он не знал немецкого языка, но Чехи взяли его в оборону; казали: нехай говорит як знае. Посол Боднар из Радовец на Буковине говорил также против выкупа следующим способом. Буковинскии дедичи мали посля установ право лишь на 12 дней панщины в роце, а темчасом они вытягнули поволи то право на 150 дней. Они не додержали Иосифинского патента и мы не обовязаны им еще доплачовати. Мы заплатили уже горькою своею працею.

Поки говорили те послы, то шляхта, як звычайно, не дуже собе брала тое до сердця, а часом и посмеховалась, бо селяне не были в своих речах оборотны. Иный однако повеял ветер в сойме, коли начал говорити наш посол-селянин Капущак. Был то выслуженный вояк, отже знал уже лучше по немецки; историк Сприпгер розсказуе в своей австрийской истории, що на шляхту найшол небывалый неспокой и пострах, коли начал говорити Капущак, бо той посол говорил с грозным лицем, палающими очами, затисненными кулаками и громким голосом, так що его беседа сделала на всех великое внечатленье. Так вы кажете, - звучала его беседа, - що дедич обходился с хлопом добре, так, так, правда, бо коли хлоп целый тыждень для него працевал, то в неделю дедич угостил его - таким способом, що наложил ему кайданы и казал его замкнув стайню, щобы на другий тыждень еще лучше для него працевал. Ну, у дедич есть великое человеколюбье, бо он подганяе змученного хлопа нагайкою, а если который скаже, що у него худоба занемогла и он не може так много съорати, то дедич кричит: запрягай себе и свою жену и тягни! Триста кроков перед двором мусели мы уже снимати шапку, а хотел кто у дедича перевести якое дело, то мусел жида оплатити. У жида бо было право говорити с дедичем, но у хлопа нет. До палаты ты хлопе и не приступай, бо дедич не може знести хлопского серака, за то працю хлопскую, зносит дедич сколько лишь може. И за все те кривды мы теперь маем еще отшкодованье давати? Нет! Батоги и нагайки, що крутились коло наших голов вокруг наших измученных тел, - нехай задержат собе дедичи, они нехай будут для них выкупом! По той беседе настало межи всею шляхтою замешательство, а коли один немецкий посол Гельферт выступил с насмешками против селян, то немецкии селяне которыи его немецкую речь добре понимали, выпхали его таки силою за двери. Вопрос, чи дати дедичам выкуп, чи нет, был так замотанный, що сойм не мог с ним приити до ладу. Из всего склалося так, що вся вага спочила на галицких послах-селянах, бо тех было большое число, 39 с мазурскими. Дедичи брались и тут на способы; толковали селянам так. Мы предкладаем, щобы выкуп покрыто из державной касы. И на такое начали уже многих ловити, бо мало кто догадался, що то одно и то самое, до державной касы мусит каждый горожанин подиноко заплатити.

При том велись селяне таким способом в первой думе державной, коли прийшол який вопрос под голосованье, то наши селяне заявляли, що они не знают о що росходится. Посля регулямину президент перерывал заседанье на 10 минут, щобы они могли познакомитись с вопросом. Тогда то, за тех 10 минут, всякии партии подхлеблялись к нашим послам, щобы их приманити на свою сторону. Звычайно однако громадились селяне около о.Шашкевича, который объяснял им дело, а також прицепялся до них всегда поляк Сьераковский и перетягал селян на свою сторону, но подходили до них и добрыи славяне, именно Чехи и остерегали селян перед фарисейством. Селяне не знали часто, чи при голосованью вставати, чи сидети, а не раз было и так, що они мигом вставали и мигом седали и президент не знал, чи они глосуют "за", чи "против".

Остаточно решено дело выкупа так: 74 голосы были за выкупом, 144 против выкупа, 36 не голосовало, межи теми тоже и Шашкевич, но не знати, з якои причины.

По решенью вопроса подданства выдано монарший отзыв к народам Австрии, в котором подано головныи точкн нового общественного ладу.

На первых заседаньях выбрана была тоже комисия конституцийная, до которой войшло по 3 послов из каждого коронного краю. Из Галичины выбраны были: Григорий Яхимович и Поляки Смолька и Земялковский.

Темчасом настали непокои в Ведни и для того сойм был перенесенный в Кромериж. Дня 2-го грудня 1848 г. уступил цесарь Фердинанд, а на престол войшол Франц Иоснф І.

Комисия начала свои нарады в Кромериже. Задачею еи было подати подел державных земель и поставити основныи державныи законы. На первом заседанью полной комисии 22 сечня 1849 г. предложил посол Майер из Берна свое предложенье державного роздела земель. Русинов и Поляков всунул в один мешок. Но найшлися люди, що против того остро выступили. И так говорил чешский посол Пинкас, що предложенье Майера мешае, ни село ни пало, Русинов и Поляков до купи, а то неправда, бо то суть отдельныи народности, и готово прийти колись до заколота.

Поляки як бы ся напили оцта. Земялковский откашлянул и давай на свой способ говорити, що Поляк и Русин то одно, що тут лишь росходится о вероисиоведанье и т. д.

Земялковскому ответил Григорий Яхимович следующим способом: Намеряючи обяснити той вопрос из историчной точки, пригадую те времена, коли Русь была великою державою, а Польща лишь малым княжеством. Казимир Великий, як говорит история, 15 лет боролся с Русью, поки не забрал еи под свое владенье, из того можно ясно розумети, що Русь и Польща то две отдельныи народности. Владислав Опольский дал собе назву, "владетель Руси". От часов Ягеллы Русь и Польща аж до часу роздела польской державы, были разом соединены. В пору, коли Галичина прийшла уже под владенье Австрии розрожнялись две части Галичины, восточная й западная, и доперва в 1809 г. поставлено было во Львове одно головное управленье для обох частей. Роздел Галичины оказался однако конечным, коли получено Краков с Галичнною. И Стадион хотел розделити Галичину на две части, но свого намеренья не перевел, бо давное министерство уступило. За розделом промавляе еще и тое, що обе те народности жиют в глубоко вкоренившойся неприязни; в одной нашой пословице сказано, що обе те народности не здружатся с собою, поки свет стоит. Головною причиною есть рожниця в обряде. История доказуе гоненья против Русинов за их вероисноведанье. Уже наследник Казимира, Людовик, приклонник латинского обряда, поставил в Галичине епископа латинского и дал ему греческую церковь. Владислав Ягайло сделал то самое в Перемышле, выкидаючи при том тленныи останки почивавших там знаменитых мужей, о чем еще народ до теперь не забыл. Если Русины хотели добитися яких урядов и достоинств, то мусели переходити на обряд латинский. За правленья Ягайлы заникло достоинство греч. митрополита, а его местце занимали - старосты. Такое безправье тревало 150 лет. Напады на Русинов в печатанных книгах и отзывах и теперь еще повтаряются. Так отже географичное положенье, як и отменность народности говорят за розделом Галичины. Польский а русский язык и письмо суть розличны и лишь роздел Галичины запоручае Русинам - им приналежное право, захованье русского языка в школе и в уряде. Мой предбеседник в том вопросе, посол Земялковский подносит, що делом народным занимаеся нас духовенство. То понятно, так поступало и польское духовенство, коли заступало свою народность перед германизмом. Предлагаю отже роздел Галичины на части: восточную и западную. Почувши такую речь, польскии послы хотели еще отбиватись, бо думали собе, що послы других народностей не мают понятья о рожнице межи Русинами и Поляками. Темчасом заседали там светлыи славянскии послы, которыи нас лучше знали, як Поляки. И так Земялковскому, который хвалился, що будто он сам Русин чистой кровн, ответил чешский посол Пинкас следующим способом: Що желанье и причины к розделу Галичины суть, - о том знаем мы все. Посол Земялковский представился нам вчера яко Русин чистой крови, а однако сейчас по том заявил, що рожниця народности межи Русинами и Поляками то выдумка графа Стадиона. Чи г. Земялковский есть тоже выдумкою Стадиона? Дальше выступил против Земялковского чешский посол Паляцкий, сказавши межи прочим в своей речи: Я был просто удивленный и неприятно тронутый, коли пос. Земялковский сказал, що Русины то выдумка минувшого года. Они, Малоросссы, из которых около 10 милионов жие в Poccии. Их язык, то не який-там жаргон польского языка, бо их язык належит, як болгарскгй и сербский, до восточно-славянских языков, польский же зачисляесь як и чешский, до западного отдела. Той народ до ныне был Поляками давленный. От теперь он, як надеятися можно, розвине свои дарованья и способности и буде быстро поступати вперед. Притисненный до стены Земялковский мог лишь то ответити Яхимовичу: Я не надеялся, що пос. Яхимович поведе дело так далеко, тому я и не приготовленный до того, щобы его словам заперечити. Дальше доказовал Земялковский, яко межи Русинами и Поляками не было вражды, яко бы язык обох народностей был один и тойже и пр. Тем наварил он собе еще больше лиха, бо теперь свернулся против него видный чешский посол Ригер и сказал. Я мушу решучо высказатись против речи пос. Земялковского, бо она в одной точце была совем безосновною и несправедливою а именно о столько, о сколько пос. Земялковский отмавляе Русинам их народность и не хоче их отделити от Поляков. Я могу любити Поляков як и Чехов, но я признаю Русинов отдельным народом. Я знаю Галичину, я лично познал все еи дела и тут говорю совсем бессторонно. Русины принадлежат до восточных Славян, Поляки же до западных. Язык, который знаменуе каждую народность, иный у Поляков, а иный у Русинов. Земялковский передал ему: Я не мешался в дела, которых не знаю. И вы так делайте, вы не знаете тут ничь! На то сказал Ригер дальше: Прошу, будьте переконанный, що оба языки знаю, и говорю бессторонно, я готов обе стороны приблизити в цели примиренья. Три милионы Русинов в Галичине, больше як 10 милионов в Poccии. Прошу, - народ 16-милионный оставить, чи вы его розделите от Галичины чи нет. О таком народе не можно сказати, что он не жие, его не можно вычеркнути из карты. Свобода печати приверне Русинам значенье. Русины не мают своей шляхты, мещанство и селянство еще у них не двигнулось, як належит, не думайте однако, що той парод неспособный до культуры. Пос. Земялковский называе себе, - хотя по роду Русин, - Поляком; я мог же на такий способ называтись примером, немцем, если бы я потерял народное сознанье. Недавно, перед якими десять летиями у нас, Чехов, был застой, а однако ныне мы в силе основати чешский университет и плекати в чешском языке все науки. То самое може с часом статися и с Русинами. Почитайте на(…)ное стремленье того переследованного народа, хотя бы то и як болестно было для всех, яко Поляков, которыи овладели их (…)ем; так само и Немец болестно от(…)ае утрату своего значенья и силы в Чехии. Минули часы, коли образованный стан шляхты надавал тон народным масам. Вы знаете ненавистное слово, Лях у Русинов, а кровавыи доказы из недавного часу (г. 1846) будут вам, надеюсь тоже знаны. Дотеперешнии уступки що до науки богословия и школ сельских недостаточны. (Земялковский перерывае: О том всем я ничь не знаю.) Ригер продолжае. О том, чи я говорил, знаючи дело, могут решати присутныи тут товариши историки, люди образованныи. Мене болестно, що мои слова примиренья у вас не приймаются, и що Русинам не даесь те що им належится. Теперь уже Земялковский совсем затих. Не на своих попал. Аптикарья зальем не обманишь!...

В дальших нарадах над розделом земель зазначились две головныи гадки: одни хотели поделити Австрию посля народностей, а другин предкладали, щобы задержати давный роздел с меньшими зменами. Тех других было больше и у них была надея на победу. В сечни 1849 г. предводил посол Яхимович высланникам Галицкой Руси, которыи прибыли в Оломуц, щобы от имени русского народа повитати цесаря Франц Иосифа I, обнявшого австрийский стол, и щобы бывшому цесарю Фердинанду Благому подяковати за его благии дела для галицко-русского народа.

До депутации прилучились кроме епископа Яхимовича, следующии послы, прибывшии в Оломуц: Гр. Шашкевич, Кир. Яблонский, Евс. Прокопчиц, Ив. Капущак, Андрусяк, Конст. Посацкий, Ив. Рышко, Ст. Лесюк и Иос. Григорук. Всех разом было 32 высланники. Депутация явилась перед императором 16 (28) сечня 1849 г.

По прочитанью адресы, в которой было зазначено становище Русинов и их надеи, приступил император близше до депутации и так промовил: С радостью принимаю слова привязанности, верности и вдячности, которыми узнаете Мою волю: каждому народу дати свободу и ровноправность. Также и Русины займут принадлежное им местце межи народами моих держав. Я целком верю в приклонность Русинов и прошу вас, о моей цесарской Милости и прихилености всех ваших краев запевнити.

Дня 18 (30) сечня прибыла депутация до Праги, щобы подяковати имп. Фердинанду за наданныи для австрийской державы свободы. В имени депутации говорил и тут Яхимович. Чехи радо и сердечно приняли наших высланников. На собраньях певались скрозь песни чешскии и русскии.

Из Праги вернулись послы в Кромериж, прочии же члены депутации в Галичину.

Труды комисии конституцийной окончились с початком марта. Дня 15 марта мали решенья комисии прийти под нараду полного сойма.

Темчасом несподеванно надоспело отменное решенье императора. Дня 6 марта 1849 г. прибыл Стадион в Кромериж завозвал до себе виднейших членов сойма. Из Русинов призваны были Яхимович и Шашкевич. Послы догадовалися що Стадион буде настаивати на прискореньи робот или буде давати рады що до поодиноких точок.

Все однако в домыслах своих завелись. Министер заявил, що в виду волнений на Угорщине, конституция в части зостанавляеся. Против такому министерскому решенью выступили майже все послы, особенно чешский посол Пинкас, которыый заявил, що он посля воли своих выбирателей обовязанный голосовати за свободным уставом конституцийным. Стадион не надеялся такого сопротивленья и просил послов, щобы на разе все то задержали в тайне, а сам вернул в Оломуц.

Весть однако о прибытью Стадиона и тайных нарадах рознеслась быстро на месте; все с цекавостью чекали вестей следующого дня. В ночи оставили Кремериж послы Кудлих, Виоланд и др. и утекли за границю.

Прочии послы явилися следующого дня в означенный час перед соймовым будынком; однако все площади были в той день заняты войском, а входы заперты. Мешканце места читали розмещенный по стенах домов императорский манифест обвещающий, що уставодательный сойм затворяеся. Межи поводами было подано и то, що сойм сам не мог дойти до ладу с порученными ему деламн. По содержанью того решенья Австрия обвещена была нерозрывною наследственною державою, при ровночасном усуненью всякой рознице межи поодинокими краями коронными. Последнии были теперь лишь областями, в которых поставлялись заведатели. Непокои в Австрии притихли доперва с концем року и тогда приступило правительство до переведенья конституцийных постановлений.

Так закончилася первая дума державная. Заблысло трохи солнце для Галицкой Руси, но вскоре померкло. Вороги не спочивали; пойшли теперь новыи доносы на Русь и ей представителей, начался новый гнет, так що десять лет даром проминуло серед глубокой тишины.

Доперва коли на престол митрополичий вступил Григорий Яхимович (1860 г.), настало на Руси новое житье. На той час припадае первый краевый сойм во Львове и о тех первых соймовых выборах сказати бы нам еще колька слов, а особенно о том, якое становяще до выборов занял тогдашний митрополит Яхимович. Он выдал перед выборами окружное послание (ч. 22 з 1861 г.), в котором, пригадуючи решенье правительства о автономии т.е. самоуправленью з дня 20 жолтня 1860 г., поясняе его содержанье и выказуе значенье сойма, в котором от теперь буде почивати будучность народонаселенья. Дальшая часть того послания есть так важная, що она еще и теперь мае свое значенье.

В том посланию Яхимовича читаем следующое: Настае решительная для нас хвиля, чи постигне нас та вечно погубная судьба, абы о нас, без нас, радили и становили другии, чи на матерной земли прадедов наших переможе сильный голос над-двомилионного народа нашого и упомнеся о отвечныи свои права: тое в твои руки, возлюбленный, Народе русский, положил великодушный Монарх. Маешь ныне в своих руках право, якого не мал ты от века, право ставати в целой силе твоей черезь власных выбранных заступников на Сойме краевом и радити с другими и постановляти в справах и потребах своих; а головным входом до так великого права суть выборы, до которых сими днями приступати, взывае тя патент цесарский. На дело вашое, отцы и дети, Матери русской, на дело сих дней немногих, но безконечно важных, поглядают з высоты минувших несчастных веков праотцы наши; непрезримая потомность буде судити вас беспощадно, если врученныи нам права и свободы до обновленья житья народного, перемените в новыи крывды и в новую духовную неволю народа нашого. Дальше выражаеся митрополит еще горячейше: Через выборы объявитися мае голос целого нашого народа, так переважающого числом по всех околицах нашой прадедной земли; собранный в местци выборов мае он представити верный образ народного населенья и силы его в дотычном окрузе. Где же недбальством вашим иначе станеся, там несчастныи люди русскии, хотяй в самой вашой среде, не ваш буде посол на сойме; не надейтеся по нем, абы он вас щиро заступал в народных делах и ваших потребах. При том право до выбора не есть дано на користь поодиноких особ, но на корысть громад и целого народа; кто занедбае такое право, делае великую кривду громаде и народу, бо позбавит их голосу и отбере им силу обстати за своим правдивым заступником. Поспешайте же все до выборов, умовившися межи собою, на кого маете дати голосы ваши. Пpи самых же выборах памятайте, що ваш заступник в престольном городе Львове достойно представляти мае вас самых, вашу честь и славу, все свойства и доброты народныи прадедов наших, протое должен быти Русин правый сохраняющий найдорожшую спадщину, язык и обычай русский.

И Русь пойшла за своим предводителем. На I50 всех послов было Русинов около 50, выбраны были в первый краевый сойм 1861 г.:

Селяне: Олекса Карольник в Станиславове, Николай Ковбасюк в Коломые, Степан Дволинский в Залещиках, Василий Сенков в Рогатине, Илия Загоройко в Буску, Иван Карпинец в Чорткове, Михаил Старух в Лиску, Теодор Андрейчук в Борщеве, Адам Стоцкий в Лопатыне, Гриць Процак в Городенце, Иван Рутецкий в Добромиле, Симеон Тарчановский в Турце.

Священники: Лев Трещаковский в Городку, Ипполит Дзерович в Бобрце, Николай Устиянович в Стрыю, Антоний Петрушевич в Калуше, Антоний Могильницкий в Богородчанах, Михаил Куземский в Николаеве, Иосиф Левицкий в Заболотове, Стефан Качала в Збараже, Софрон Ветвицкий в Коссове, Юлиян Негребецкий в Рудках, Иван Рушалевич в Долине, Михаил Курылович в Теребовли; Григорий Гинилевич в Перемышле, И. Лозинский в Яворове, Я. Шведзицкий во Львове, Антоний Юзычинский в Жолкве, Михаил Малиновский в Монастырисках, Антоний Добрянский в Ярославле, Теофил Павликов в Бережанах, Иван Наумович в Золочеве, Василий Фортуна в Залозцях, Лев Полёвый в Подгайцях.

Мирскии: Михаил Качковский советник в Дрогобыче, Юлиян Лавровский советник в Самборе, Иоахим Хоминский советник в Белзе, Др Амвросий Яновский в Любачеве, Теодор Белоус в Тернополе, Антоний Рогальский в Скалате.

Кроме того: Григорий Яхимович митрополит, Фома Полянский епископ перемышльский, Спиридион Литвинович епископ-помощник.

Первое заседанье сойма краевого отбылося дня 3(15) цветня 1861 г. в редутовой сале в доме гр. Скарбка. Русскии послы собралися о 10 год. рано в Успенской церкви, где отбылося богослуженье отслуженное трема высше наведеннымн владыками. Маршалком первого Сойма был кн. Лев Сапега, заступником его Спиридион Литвинович. Секретарями были 3 Поляки и один Русин, др. Яновский. Поляки заняли левую сторону сали, Русины правую.

В первых заседаньях отзначилися своими речами и внесеньями послы: Гинилевич, Трещаковский, Павликов, Гушалевич, Могильницкий и селянин Загоройко.

П. П.