«Пять причин»: старая песня о главном

Тема украинско-российской интеграции – «долгоиграющий» мотив в отношениях между Киевом и Москвой. Эту «музыку» мы слышим уже в течение двадцати одного года. Она звучит то громче, то тише, порой полностью затухая, как это было во времена президентства Виктора Ющенко. Складывается парадоксальная ситуация: Украина, одна из самых близких (наряду с Беларусью) России постсоветских республик, где на момент развала Советского Союза проживало более 11 млн. русских (22,1%), уверенно держит дистанцию, самоустраняясь от различных форм интеграции с Россией, либо идя лишь на частичное сближение.

Причин, почему украинско-российская интеграция продвигается такими медленными темпами, сразу несколько.

Во-первых, необходимо понять, что историко-этническое родство не исключает появления конфликтных ситуаций между родственниками. История знает куда более драматичные примеры соперничества ближайших родственников: войны между итальянскими городами-государствами и немецкими княжествами, наконец, эпоха Удельной Руси. Уверенность в том, что в Киеве сидят такие же люди, как и в Москве, и что с ними всегда можно договориться, является проявлением политического прекраснодушия. К тому же во властные структуры постепенно приходят молодые политики, не знавшие иных форм существования России и Украины, кроме как порознь.

Во-вторых, в наш экономоцентричный век часто недооценивается значение гуманитарного фактора. Гуманитарное пространство Украины и России разорвано. И дело даже не в русском языке, хотя признание его вторым государственным приветствуется большинством граждан Украины. Русскоязычный украинский националист – уже давно не редкость. Иначе не было бы украинских националистических ячеек в регионах, никогда к исторической Украине не принадлежавших (Луганск, Севастополь, Одесса, Николаев). Некоторые из них были основаны ещё в конце 1990-х – начале 2000-х, и действуют до сих пор. Украинские ультраправые организации, быстро смекнув в 1990-х, что на одном украинском языке, который ещё не воспринимался большинством населения как родной, далеко не уедешь, распахнули свои объятия для русскоязычной публики, избрав столицей украинского русскоязычного национализма Харьков, расположенный в 26 километрах от российской границы. Недостатка в русскоязычных СМИ, исповедующих антироссийские взгляды и дополняющих собой украиноязычный сегмент информационного поля, на Украине нет. И тут мы приходим к пониманию того, что в отличие от своих оппонентов пророссийские СМИ целенаправленно работают только на русскоязычную аудиторию, в то время как украинские националистические издания порой двуязычны.

Как известно, эпицентром украинской идеи как в досоветское, так в советское и послесоветское время считаются западно-украинские области. Население этих областей составляет 15% от всего населения Украины, однако идеологические установки этих 15% взяты за эталон для построения независимой украинской государственности. При этом информационное присутствие пророссийских СМИ в этих регионах практически на нуле. На русском языке их будет читать меньшинство, хотя сравнительно и внушительное (в одной только Львовской области проживает более 90 000 этнических русских), а украиноязычной версии не предусмотрено. Этот наиболее пассионарный антироссийский регион Украины не получает практически никакой информации об истинных политических приоритетах Российской Федерации, довольствуясь искажёнными пересказами местной прессы, что только подливает масла в огонь западно-украинского национализма. Кроме того, на Западной Украине проживает внушительное число лиц польской национальности, в силу чего местная аудитория читает либо прессу украинскую, либо польскую. В последнее время Варшава стала более активно работать с польской диаспорой Украины, финансируя соответствующие СМИ как на польском, так и русском и украинском языках, в т.ч. и в центральных и восточных областях Украины.

Идеологический крен таких изданий всегда антироссийский. Итог: украинская аудитория потребляет преимущественно либо украиноцентричный, либо польский информационный продукт (в западно-украинских регионах). Под украиноцентричностью следует понимать как откровенно националистические, так и умеренно антироссийские издания.

Поэтому необходимо сделать всё возможное, чтобы читатель, в т.ч. западно-украинский, смог получить доступ к информации на украинском языке, но выдержанной в духе взаимоуважения принципов украинско-российского партнёрства. Наличия русских организаций в западно-украинских регионах недостаточно. Эти организации борются за сохранение национальной самобытности русских Западной Украины, противостоя мощному давлению извне как на административном, так и на общественном уровнях. Посему их функции – сугубо оборонительные, и можно говорить только об их попытках консервации того, что имеется, а не об утверждении русского языка и русской культуры, некогда родных для подавляющего большинства бывшей Червонной Руси. Нельзя отказывать в поддержке этим организациям, но нельзя и ограничиваться только ими. Не стоит забывать, что Западная Украина – место зарождения карпато-русского течения конца XVIII - начала XIX вв. и которое в веке ХХ было окончательно сломлено. Западная Украина – это средоточие множества памятных мест, связанных с карпато-русским движением. Достаточно упомянуть, что во Львове на Лычаковском кладбище находится Братская могила галицко-русских писателей и журналистов. И это только одно из немногих мест захоронения представителей этого общественно-просветительского течения. Сегодня о некогда мощной карпато-русской идее ничего не напоминает, и на Украине отсутствуют организации, профессионально занимающиеся исследованием истории и трагедии карпато-русского населения.

Печально, что подобных организаций нет и в России. Исключение из правил – соседняя Беларусь, где западнорусизм («брат-близнец» карпато-русского движения) приобретает всё больше сторонников. Ведь не секрет, что украинские школьники учат совсем иную историю, отличную от той, которую преподают их российским сверстникам. В украинских учебниках истории (которые меняются с приходом каждого нового президента, но всегда остаются на позиции между крайним украинским национализмом и пророссийскостью, никогда не достигая последней) находится место и Мазепе, и Богдану Хмельницкому, и Бандере. Подобные идеологические метания не способствуют утверждению позитивного взгляда на перспективы украинско-российских отношений. Представляется целесообразным создать специализированный интернет-канал, посвящённый карпато-русской тематике и, шире, истории Русской идеи на Украине. Причём этот канал должен непременно быть украинско- и русскоязычным. Оставить западно-украинского читателя наедине с собой, невольно помогая ему предать забвению богатое русское наследие западно-украинских земель, значит, порвать последнюю нить, связывающую бывшую Червонную Русь с Русским миром.

Кому-то это может показаться вторжением в западно-украинскую действительность и бесцельной тратой средств. Но, к примеру, украинские националистические группки в Крыму, где число их адептов крайне незначительно, не сворачивают свою деятельность вот уже более 10 лет, работая по принципу «вода камень точит». Без единого гуманитарного пространства говорить об успехах украинско-российской интеграции не придётся.

В-третьих, украинско-российская экономическая кооперация ограничивается, как правило, импортом / экспортом тех или иных товаров и энергоносителей. Сторонниками евроинтеграции Киева являются те представители украинского олигархата, кто занимается экспортом на Запад сырья и товаров с низкой прибавочной стоимостью. Те, кто занят в наукоёмких отраслях остаются не у дел. Развитие совместных проектов в наукоёмких и высокоинтеллектуальных отраслях будет способствовать скреплению украинско-российских отношений и утверждению евразийского интеграционного вектора в украинской внешней политике. Но это сопряжено с трудностями перехода экономики «от сырья к знаниям». Чем быстрее этот переход произойдёт, тем быстрее в Киеве поймут, что могут не успеть на поезд, и экономико-производственный цикл, создаваемый Россией, замкнётся без них.

В-четвёртых, всем известно, что интеллектуальная элита создаёт в обществе идеологический продукт и формирует мировоззренческую повестку дня. Немалую роль в этом процессе играет профессура элитных вузов, где куётся будущее страны. В украинских вузах (впрочем, как и в российских) профессура нередко сидит на западных грантах, придерживаясь из конъюнктурных соображений западноцентричного взгляда на происходящие общественно - политические процессы, и прививая этот взгляд своим подопечным – будущим учёным, дипломатам, политикам. Доходит до того, что выпускники одного и того же вуза, ученики одних и тех же преподавателей в советский и послесоветский период придерживаются диаметрально противоположных взглядов. Для минимизации этого эффекта важно углублять сотрудничество между вузами России и Украины, создавать общее российско-украинское интеллектуально-научное пространство, не позволять разрывать его на автономные сегменты, попадающие под контроль западных НПО.

В-пятых, с засильем либеральной идеи в постсоветской России она сама утрачивает привлекательность для республик бывшего СССР. Русская культура, по мнению либералов, превращается в «нерентабельный проект». Если раньше представители иных народов стремились приобщиться к слову Достоевского, Грибоедова, Шолохова, Гончарова (помните строки татарского поэта Габдуллы Тукая «Вот с этой русскою землей сама судьба связала нас»?), то сегодня им предлагается приобщиться к либеральной идее и русским переводам западных литераторов, историков, политологов, экономистов. Как ретранслятор чужих идей Россия никому не интересна.

Уподобительная сила России, если использовать выражение Н. Данилевского, заключается в её культуре. На Украине сегодня русская культура ничем не представлена, если не считать памятных вечеров, проводимых организациями российских соотечественников и посвящённых тем или иным личностям русской истории и культуры. Русская культура выполняла коммуникативную функцию в масштабах Российской империи, а затем СССР, а Россия играла роль коммуникативного ядра. С утратой русской культурой своих позиций духовный вакуум наполнялся недружественными России смыслами, происходило размывание этнического сознания русских и русскоговорящих, и последствия этого процесса ощущаются до сих пор.

Автор не претендует на полное изложение мер, необходимых для укрепления украинско-российских отношений. Но подходить к этому вопросу нужно однозначно комплексно, охватывая сразу несколько сфер – от переустройства стиля экономической кооперации, методов научно-технологического взаимодействия до изменений в информационной политике. Изменить устоявшийся статус-кво будет крайне непросто, поэтому работать на улучшение климата украинско-российских отношений нужно системно и последовательно, не перекладывая это на плечи последующих поколений наших народов.