Как пугачёвцы пробовали Уфу брать, но не взяли

Крестьянско-казацкое восстания Емельяна Пугачёва, вспыхнувшее в 1773 году, достаточно быстро охватило значительные территории Российской империи. Оно объединило уральских казаков, крестьян, сибирских рабочих и коренных жителей, терпевших гнёт самодержавной власти. Несмотря на плохое вооружение, низкую дисциплину и активное противодействие карательных отрядов, восставшие добились значительных успехов, вызвавших панику в Санкт-Петербурге.

Для пугачёвцев значительный стратегический интерес представлял город Уфа, построенный ещё при царе Иване Грозном. К концу XVIII века он был значительным административным центром Уфимской провинции. Впрочем, население Уфы по нынешним меркам выглядит совсем скромно – всего лишь 15 тысяч человек (из них 5 тысяч мужчин). Небольшим был и гарнизон – 2 батальона солдат под командованием полковника Сергея Сергеевича Мясоедова.

Когда уфимский воевода Алексей Николаевич Борисов и полковник Мясоедов узнали о начале восстания, то немедленно приступили к ремонту крепости, защищавшей город. Одновременно они произвели мобилизацию всех, кто мог держать оружие. В результате численность обороняющихся выросла до 1120 человек, хотя далеко не все из них могли быть признаны благонадёжными.

Первые пугачёвские отряды появились под стенами Уфы в конце ноября 1773 года. Их возглавляли атаманы Иван Губанов и Качкын Самаров. Повстанцы не спешили атаковать укреплённый город – сказывалось отсутствие тяжёлой артиллерии. Вместо этого они попытались взять гарнизон измором, лишив его провианта. Свой главный лагерь пугачёвцы построили в селе Чесноковка, лежавшем близко от Уфы.  

Долгое время обе стороны ограничивались небольшими стычками у стен города, не вступая в решительное противостояние. В середине декабря на помощь соратникам прибыл атаман Иван Чика-Зарубин, который называл себя «полковником Чернышёвым». От Пугачёва он получил приказ организовать штурм города, когда будет собрано достаточно сил. Ежедневно в Чесноковку прибывали окрестные жители, которых спешно обучали военному делу.

Когда Чика-Зарубин собрал под свои знамёна около 10 тысяч человек, то была назначена дата штурма – 23 декабря. Утром атаман построил своё воинство и устремился в атаку. Обороняющиеся не были застигнуты врасплох, поэтому достаточно легко отбили приступ пушечным огнём. Более того, когда пугачёвцы начали отходить, то в спину им ударила конница.

Чика-Зарубин не был разгромлен, однако собирать силы ему предстояло заново. На любые предложения о капитуляции власти города отвечали отказом – они ждали прибытия правительственных войск.

25 января 1774 года Чика-Зарубин и Иван Губанов решили организовать генеральный штурм Уфы. Они с разных сторон атаковали укрепления города. Натиск пугачёвцев был настолько силён, что им удалось прорвать укрепления и ворваться на улицы Уфы. Правда, понесённые потери значительно ослабили порыв штурмующих – гарнизон крепости с помощью картечи и на этот раз отбил нападение.

После январского штурма восставшие больше не рисковали захватывать Уфу. В марте к городу подошёл карательный отряд под командованием генерала Ивана Ивановича Михельсона. Несмотря на попытки Чики-Зарубина организовать регулярным войскам достойное сопротивление, плохая дисциплина и слабое вооружение сыграли свою роль. 24 марта 1774 года в битве при Чесноковке пугачёвцы были наголову разгромлены, а Губанов и Чика-Зарубин в скором времени попали в руки Михельсона – сыграл свою роль фактор предательства.

Осада восставшими Уфы и прочих укреплённых городов показала, что народная армия слишком слаба для организации правильных осад и регулярных сражений. В первые месяцы, когда правительство в Санкт-Петербурге еще не спохватилось, Пугачёв нанёс карателям значительный урон, однако тягаться с полководцами уровня Суворова или Румянцева он точно не мог. Ему повезло, что шла русско-турецкая война и многие силы были отвлечены на неё. Восстание было подавлено, однако память о нём надолго сохранилась в среде дворянских семей, угнетающих своих крепостных. Александр Сергеевич Пушкин, создавший труд о пугачёвском восстании, вынужден был без симпатии отметить его народный характер и глубокую социальную природу.  

Заглавное фото: «Пугачёвщина», С. Молодых, Белгородский художественный музей.