Как разрушали СССР: Коротич и Евтушенко - перестроечный десант в Харькове

Выборы 1989 года в Харькове вошли в историю города особой строкой. Тогда на волне перестройки в Верховный Совет СССР баллотировались от Харькова редактор журнала «Огонёк» Виталий Коротич и поэт Евгений Евтушенко. Оба в то время имели всесоюзную известность: коротичевский «Огонёк» был сверхпопулярен, его читали взахлёб, а Евтушенко считался одним из наиболее ярких «шестидесятников» и даже числился в «полудиссидентах».

«Москва нам Чернобыль устроила, а мы им – Коротича!»

Уроженец Киева, медик по образованию, Виталий Коротич с середины 1950-х писал стихи, воспевая в своём творчестве коммунистические ценности. В годы хрущёвской «оттепели» он побывал в США и Канаде, в 1966-м 30-летнего Виталия Алексеевича избрали секретарём Союза писателей Украины, затем он работал главным редактором журналов «Ранок», «Всесвiт», стал членом КПСС. Однако звёздный час Коротича наступил весной 1986-го, когда его назначили главредом «Огонька».

При нём в журнале стали печататься разоблачительные публикации, вдребезги крушившие представления миллионов людей о советском прошлом. Если в ранних своих произведениях он восхвалял завоевания социализма и клеймил капиталистический Запад (за одну из таких книг под названием «Лицо ненависти» он даже получил в 1985-м Государственную премию СССР), то теперь для Виталия Алексеевича, как в старом анекдоте, концепция переменилась: он стал нещадно критиковать Союз, советскую историю, конкретных исторических деятелей. В результате через год-другой его уже воспринимали как «цепного пса перестройки». Сам Коротич вспоминал: «После моего назначения редактором «Огонька» в ЦК Компартии Украины шутили: «Москва нам Чернобыль устроила, а мы им – Коротича!»»

Что касается Евгения Евтушенко, то он время от времени «бодался» с властью, а она многое прощала поэту, несмотря на его фрондирование, выступления в поддержку диссидентов и стихотворения вроде «Танки идут по Праге» (оно было написано в 1968 году по поводу ввода войск государств Варшавского договора в Чехословакию: «Танки идут по Праге / в закатной крови рассвета. / Танки идут по правде, / которая не газета…»). Рассказывали, что однажды Евгений Александрович даже позвонил главе КГБ Юрию Андропову и заявил, что повесится у него под окном, если Солженицына вышлют из СССР. «Приезжайте, мешать не будем, – ответил Юрий Владимирович. – У нас тут липы крепкие». Но, несмотря на все эскапады Евтушенко, его продолжали печатать, а за границу он ездил чаще, чем любой другой советский литератор, побывав на всех континентах, кроме Антарктиды.

«Когда страна почти пошла с откоса – зубами мы вцепились ей в колёса…»

«В Харькове, одном из главных центров страны (он считался третьим по научному и техническому потенциалу), двухмилионном городе со множеством учебных заведений, с памятью о том, как Курчатов создавал здесь свою Бомбу, избираться было не стыдно», – пишет Коротич в своей книге «Уходящая натура, или Двадцать лет спустя». Накануне выборов город наводнили листовки с такими, например, четверостишиями: «Этой честной биографии / Верит сердцем весь народ. / Взятке, блату, чёрной мафии / Даст Коротич укорот!». Харьковчанин Евгений Захаров, диссидент с многолетним стажем, объяснял организационную подоплёку этой активности в одном из своих интервью: «Политика правительства в годы перестройки выглядела так, будто они взяли диссидентские рецепты и стали претворять их в жизнь. Ощущение людей нашего круга было именно таким — это наша победа». В городе возникло движение «Выборы–1989», созданное с целью не допустить к выборам кандидатов от компартии, но усиленно продвигать кандидатуры Коротича и Евтушенко. «И вот эти «Выборы–1989» активно занимались агитацией», – вспоминает Захаров.

Город бурлил, отказавшись повиноваться местным партийным властям. «Харьковские партчиновники проваливались на выдвижении один за другим, – рассказывает Коротич. – Ежедневно я получал пачки фотографий демонстраций с плакатами: «Гласность – в город!», «Коротича – в Верховный Совет!» Но чем глупее пёрла против меня угрюмая машина официоза, тем больше харьковчане меня поддерживали». Выступая на митингах, Виталий Алексеевич говорил проникновенно и убедительно: «Поверьте, если мы выпускаем такой журнал, то мы сумеем защитить и ваши интересы…» Харьковчане неистово аплодировали и преисполнялись искренним доверием.

Евтушенко ораторствовал на митингах в подобной же духоподъёмной тональности. Он написал стихотворение «Выборы по Горбачёву», где есть такие строчки:

Когда страна почти пошла с откоса --
зубами мы вцепились ей в колёса
и поняли, её затормозя:
«Так дальше жить нельзя!»

…Есть пик позора в нравственной продаже.
Нельзя в борделе вешать образа…

Собственно, именно под этим девизом – так дальше жить нельзя – и проходили все выступления, публикации, призывы Коротича и Евтушенко. В итоге оба одержали победу на выборах, причём с колоссальным отрывом от соперников.

Краснобаи-баламуты

Ну а как же два друга выполняли «наказы избирателей» в ходе своей последующей работы в Верховном Совете? Коротич вспоминает, что периодически приезжал в Харьков и принимал горожан: «Они избрали меня депутатом, чтобы хоть чуточку облегчить жизнь, а жизнь не становилась легче. В приёмной плакали дети, сумасшедший переворачивал столы, безработный актёр декламировал стихи... Снова и снова я приезжал в Харьков, выступал, выслушивал, до чего людям трудно, рассказывал им, как трудно мне, и мы начинали сначала. Что мог – то мог, а что оказалось непосильным – не моя вина».

То есть о защите интересов своих избирателей Виталий Алексеевич рассказывает в самых общих чертах и довольно невнятно. Зато хорошо известно, что, став народным депутатом, он вступил в МДГ – Межрегиональную депутатскую группу, сформировавшуюся вокруг Андрея Сахарова, Гавриила Попова и Юрия Афанасьева. Не сумев выработать единую конструктивную программу, члены группы решили «объединиться в отрицании политической монополии КПСС» и требовать отмены 6-й статьи Конституции СССР (именно в этой статье была зафиксирована «руководящая и направляющая роль» Коммунистической партии).

А Евтушенко, выступая с трибуны на съезде народных депутатов СССР и ссылаясь на наказы своих избирателей «из города Харькова, этого своего рода Ленинграда Украины», обозначил основные, на его взгляд, задачи перестройки.

Главная нравственная задача заключалась, по его мнению, в том, чтобы «поднять достоинство страны через поднятие личного достоинства каждого гражданина» (в 1990-е достоинство большинства людей труда будет растоптано, превращено в пыль, да и сами их жизни окажутся под угрозой). Далее он говорил о «постепенном переходе средств производства на предприятиях в собственность производителей», легализации частной собственности, постепенном поднятии уровня пенсий, требовал ликвидации спецмагазинов и спецбольниц (в 1990-е харьковские предприятия, на которых сосредотачивалась огромная часть избирателей Евтушенко, обрушатся). Особенно «продвинутым» выглядело категорическое требование «открытой подотчётности народу всех министерств, включая Министерство обороны, КГБ и МВД». Спич не обошёлся без персонального реверанса в сторону генсека: «Историческая заслуга творческой части партии и лично Горбачёва, – торжественно объявил Евгений Александрович, -- в том, что они мужественно взяли курс на новое мышление». Если не ограничиваться одним лишь чтением текста этого выступления, но и посмотреть его, то многим, наверное, придут на память слова из песни Высоцкого: «Говорил, ломая руки, краснобай и баламут…»

I съезд народных депутатов СССР. 1989 г. 2 часть. Е. Евтушенко

Собственно, помимо этой пафосной говорильни, никакого плана пресловутой перестройки не было ни у кого – ни у Горбачёва, ни у депутатов, ни, конечно, у Евтушенко с Коротичем. Все эти деятели являлись для своего времени знаковыми фигурами, «властителями дум»; на словах они были против распада страны, но в конечном итоге привели державу к краху.

Подальше от российских бед, поближе к деньгам

Апофеоз депутатской эпопеи Коротича и Евтушенко наступил, когда грянул августовский путч 1991-го: оба оказались… в США. Редактор «Огонька» прибыл туда ещё до начала путча – и счёл за лучшее сдать обратный авиабилет в Москву. Заключив контракт с Бостонским университетом, Виталий Алексеевич преподавал в нём до 1998-го. Евтушенко тоже уехал вместе с семьёй в город Талсу, штат Оклахома, подписав контракт с местным университетом; он жил там постоянно, время от времени наведываясь в Россию. Один из американских русскоязычных авторов Юрий Колкер язвительно пишет: «Евтушенко оказался в Америке — там, где деньги. Он даже не скрывает этого, так прямо и говорит в интервью: поехал за деньгами…»

Судя по всему, Коротич отлично понимал, что на родине его невозвращение будет расценено как позорное, неприличное бегство. Журналист Евгений Додолев рассказывает в своей книге «Красная дюжина», что в декабре 1991-го Виталий Алексеевич приехал ненадолго в Москву и отказался дать Додолеву интервью, с неудовольствием задав ему вопрос: «Это что же получится: вы здесь патриотически голодаете, а Коротич в очередной раз сваливает в Америку?»

Однако в 1998-м бывший «буревестник перестройки» всё же вернулся в Москву, возглавив вскоре редакционный совет всеукраинской газеты «Бульвар Гордона» (гражданство у Коротича оставалось российское). «Бульвар Гордона» он курировал долго, вплоть до 2014-го. Есть, пожалуй, какая-то глубинная закономерность в том, что от редактора «Огонька» и «цепного пса перестройки» Коротич плавно продрейфовал – через годы в Америке – до ментора и профессионального наставника одиозного Димы Гордона, которого многие считают (и небезосновательно) записным «фейкомётчиком» и выдающимся образчиком журналистской нечистоплотности…

«Надо было всё это к чертям завалить»

«Под занавес» приведём несколько цитат Коротича последних лет, которые иначе как злобными антироссийскими выпадами не назовёшь. В письме Додолеву он замечает: «Как были мы страной ненависти, так и остались. В таком воздухе не отдышишься. Страну приучали к хамству десятки лет». В интервью телерадиокомпании Би-би-си Виталий Алексеевич откровенничает: «Если бы я мог жить с пользой для государства, которое я уважаю, я бы это делал. Но у меня нет такого государства. Я его не уважаю, оно меня тоже не уважает». Вот его умозаключение о советской стране: «Система была порочная, нежизнеспособная, бандитская. Надо было всё это к чертям завалить».

Нехорошо впечатляют и некоторые перлы «позднего» Евтушенко. В ночь на 19 февраля 2014-го, когда на киевском майдане началось кровопролитие, Евгений Александрович мгновенно откликнулся на это стихами «Государство, будь человеком!», написанными в типично либеральной традиции «за всё хорошее против всего плохого». Не разобравшись, кто, в кого и откуда стрелял, не понимая, видимо, сути майданной технологии под названием «неизвестные снайперы», он взывает:

Государство, будь человеком!
Примири всех других, а не мсти.
Над амбициями, над веком,
Встань, и всем, вместе с Юлей, прости.
Всем Европой нам стать удастся.
Это на небесах решено.
Но задумайся, государство -
А ты разве ни в чем не грешно?

…Евтушенко умер в 2017 году, Коротич живёт сегодня под Москвой, соорудив в лесу трёхэтажный дом с забором трёхметровой высоты и ведя вполне эпикурейский образ жизни. «Смотрю, что хочу, сажусь на крыльце в шезлонге и читаю газеты, – рассказывает он в одном из интервью, благостно и эйфорически посмеиваясь, неуловимо напоминая при этом статуэтку китайского божества. – Виски попиваю. Понимаете, жизнь – она ужасно приятная штука». Когда слушаешь эти откровения – само собой всплывает в памяти из нетленной советской классики: «Паниковский вас всех продаст, купит и снова продаст, но уже дороже…»