«Сердечное согласие», которое привело к войне весь мир

Самым примечательным в мировой истории событием, случившимся в завершающий день лета, стало подписание между представителями Российской и Британской империй соответствующих документов о военном союзе, чем завершилось формирование военно-политического блока России, Великобритании и Франции, более известного как Тройственная Антанта.

Церемония состоялась в Санкт-Петербурге 31 августа 1907 года, ровно 115 лет тому назад. Ей предшествовало заключение договора о разграничении сфер влияния России и Англии в Иране, Афганистане и Тибете: наша уступка бриттам, опасавшимся проникновения России в Индию, являвшуюся «самым крупным бриллиантом» в английской короне, и боявшимся усиления русского присутствия в Юго-Восточной Азии и Тихоокеанском регионе.

Франция ликовала. Подобный союз с Россией (секретная военная конвенция) был заключён ею 15 лет назад, 17 августа 1892 года, чему предшествовало создание годом ранее Франко-русского союза («для упрочения европейского мира»), и подписание 8 апреля 1904 года Англо-французского соглашения с тем же названием Entente cordiale («сердечное соглашение»), формально завершившее многолетнюю «драку за Африку» между Францией и Англией – вооружённые захваты этими империалистическими хищниками стран Черного континента. С целью тотального разграбления, разумеется.

Франция торжествовала: теперь, как полагали в Париже, Германия и её союзники, объединившиеся в 1882 году в Тройственный союз (Германии, Австро-Венгрии и Италии), получали мощный противовес, были фактически окружены территориями стран Антанты. Более всего опасались французы немцев, задавшим им основательную трёпку во Франко-прусской войне 1870-1871 годов, в результате чего Франция не только потеряла Эльзас и Лотарингию, но и была принуждена выплачивать «проклятым бошам» контрибуцию. Забывая при этом, что конфликт развязал их император Наполеон III, грезивший славой своего дядюшки Бонапарта, а эффект от его бряцания оружием был прямо обратный желаемому: разрозненные германские княжества слились в Германскую империю, которая тоже стала вырывать из Африки куски в свою пользу, тесня колонизаторов-конкурентов.

Любопытно, что первый опыт создания мощных межгосударственных союзов для обуздания обстоятельств непреодолимых для отдельно взятой страны был проделан тоже ровно за 115 лет до описываемого события (создания Антанты) – это было формирование т. н. Первой антифранцузской коалиции (1792 год), в состав которой вошли Британия, Пруссия, Неаполь, Тоскана, Австрия, Испания, Нидерланды и Россия, обеспокоенные бесчинствами, творимыми французами в ходе произошедшей тремя годами ранее буржуазной революции.

Дабы обуздать лютый произвол революционеров, а затем пришедшего на их плечах к власти Наполеона Бонапарта, потребовалось создание ещё шести коалиций, лишь последняя из которых, седьмая, 1815 года, в составе России, Швеции, Англии, Австрии, Пруссии, Испании и Португалии положила на полях близ местечка Ватерлоо на территории современной Бельгии конец захватническим планам «императора всех французов», «завоевателя мира».

Однако всего лишь через 25 лет, при последнем французском короле Луи-Филиппе I Орлеанском (в Англии правил тогда король Вильгельм IV) бывшие противники не на жизнь, а на смерть, заключили между собой именно Entente cordiale (впервые под таким названием). Суть его состояла в полюбовном дербане: кому – Египет, кому – Марокко и прочие лакомые кусочки Африки, что «шершавым языком карикатуры» передал русский художник (см. иллюстрацию ниже).

Наработки предшественников использовал последний французский император Наполеон III, томимый жаждой реванша за поражение Франции 1812 года, склонивший англичан в лице королевы Виктории на Крымскую войну 1853-1856 годов, ставшую позорной и бесславной для обеих стран-агрессоров. Так Антанта впервые пришла на нашу землю, причём именно Крыма, принадлежность которого России мучает «неоантанту» (НАТО) прямо сейчас.

Однако тридцать лет спустя те же французы, начисто забыв о пожаре Москвы и про штурмы Севастополя, стали искать дружбы с Россией. Ибо реально не существовало в мире другой силы, способной противостоять быстро растущему могуществу Германской империи.

Россия в те годы (правления Александра III, 1881-1894) продолжала бурно развиваться, испытывая потребность в, говоря современным языком, иностранных инвестициях. Франция, напротив, стагнировала и нуждалась во вложениях в зарубежные экономики. Чем и воспользовались её политики, предоставив России займы и заключив выгодные торговые соглашения.

Кабы этим и закончилось… Но цели Парижа были совершенно иными: втянуть Санкт-Петербург в выгодный им военно-политический союз. Не так настойчиво ксендзы охмуряли Козлевича, как дипломаты с набережной Орсе – правящую верхушку Российской империи и самого царя.

Государь этот известен крылатым выражением: «У России есть только два союзника – её армия и флот», в критические моменты истории часто приобретавшими особую актуальность (не исключая и наше время). Был весьма недоверчив. «Вопрос» тщательно изучался специалистами. Происходил обмен делегациями, а также «дружественными визитами» французских военных кораблей в Кронштадт в 1891 году и ответным посещением русской военной эскадрой Тулона в 1893-м.

Противоестественность союза «л'антант кордиаль» била в глаз каждому: французские броненосцы Александр III встречал, с непокрытой головой слушая звуки строго-настрого запрещённой в России «Марсельезы». Более того, на вопрос, стоит ли исполнять эту мелодию на приеме в честь французских моряков, он ответил: «Вы, кажется, хотите, чтобы я написал для французов новый гимн? Нет уж, играйте тот, который есть».

А в Париже, во время первого визита нового императора Николая II с супругой и дочерью Ольгой Николаевной (5-9 октября 1896 года) толпы на улицах неистово кричали: «Да здравствует император!», хотя эти слова были в Третьей республике под строжайшим запретом. Столица к приезду царской четы была разукрашена. Российским венценосцам показали все достойные внимания памятники Парижа и Севра, устроили в их честь военный парад и провели торжественную церемонию закладки первого камня моста, названного именем Александра III.

В Российской империи напротив, весьма сдержанно относились к франко-русскому союзу, особо его не афишируя. Зато Франция накачивала буквально культ России. «Карточки» с портретами императора и императрицы, их детей, всевозможные открытки и плакаты, тарелки и чашки, флажки и другие безделицы «антантной» тематики буквально заполонили торговые прилавки, свидетельствуя: мы своего добились, Россия – союзница. Трепещите, немцы! 

Чем прельщали французы? По условиям конвенции между начальниками генеральных штабов обеих стран, подписанной 17 августа 1892 года, в случае начала войны одной из стран-участниц с Германией или её союзниками другая обязывалась незамедлительно прийти на помощь. Франция при этом гарантировала мобилизовать 1 миллион 300 тысяч человек, а Россия – 800 тысяч, на полмиллиона меньше. В подобное соотношение сил союзников мало кто верил: по мнению карикатуриста американского журнала «Рuck» («Проказник») они выглядели следующим образом (см. рисунок ниже).

У Франции с Россией, исключая «германский вопрос», не существовало неразрешимых противоречий и территориальных претензий. Равно как и с Англией, все таковые спорные «моменты» были урегулированы ранее. Однако по линии Россия-Британия их было множество. Крылатая фраза «англичанка гадит», пущенная в жизнь безвестным солдатом во времена Гражданской войны, уходит корнями в гораздо более седую древность и простирается в обратном направлении вплоть до наших дней.

«Англичанка» гадила России всегда и везде, где только представлялось возможным, что является вековой «доброй британской традицией». Достаточно сказать, что в канун описываемого события (1907 года) именно Англия и США вытащили Японию из её состояния отрешённой самоизоляции, содействовали вооружению и столкнули в войне с Россией 1904-1905 годов ради того, чтобы помешать возрастающему влиянию России на её Дальнем Востоке и Юго-Восточной Азии, сфере законных интересов (ибо где та Англия и где Сахалин, Курилы и Китай?).

Французским дипломатам удалось почти немыслимое: заставить вчерашних соперников забыть свежие обиды и, более того, слиться в экстазе Entente cordiale, то есть сердечной Антанты. При этом чопорные бритты дали понять, что идут на огромные уступки союзникам, отказываясь от своей удобной официальной политики «блестящей изоляции».

А крайне популярный английский сатирический журнал Punch («удар кулаком») изобразил ситуацию в лживом, но крайне выгодном для бриттов свете: Джон Буль (персонификация Британии) уводит уличную девку Марианну (один из образов Франции) из-под носа кайзера Германии.

С позиций сегодняшнего дня представляется совершенно очевидным, что договор 31 августа 1907 года проложил прямую дорогу к Первой мировой войне, хотя декларировался не иначе как путь к миру. На деле он только усилил блок центральных держав (Германии, Австро-Венгрии и Италии), вызвав дрейф в его сторону Османской империи и Болгарского царства, которые официально вошли в состав Четвертного союза с началом Первой мировой (не считая разной мелкоты вроде Дарфурского султаната, Государства дервишей (ныне Сомали), Азербайджана и Грузии, примкнувших уже в ходе боевых действий). Что до последних, то их сегодняшняя политика предательства имеет, как видим, глубокие исторические корни.

Логика событий в то время рассматривалась совершенно иначе. Россия – единственная, пожалуй, из великих держав стремилась именно к миру на земле и видела этот путь, с одной стороны, в обладании несокрушимой военной мощью, опиравшейся на сильную оборонную промышленность с её неисчерпаемым сырьевым потенциалом, армию, имевшую неограниченный мобилизационный ресурс. Всё это благодаря Антанте как бы утраивалось. В чём тут ошибка? Это ли не залог обуздания любого агрессора?

С другой стороны, нельзя забывать о постоянно выдвигаемых именно Россией многочисленных мирных предложениях. В частности, ещё в 1899 году по инициативе императора Николая II в Гааге состоялась конференция с участием России, США, Германии, Франции, Великобритании, Японии и других стран, на которой таки был впервые принят ряд документов, ограничивших использование оружия, причиняющего людям чрезмерные страдания.

Было запрещено, в частности, использование снарядов с удушающими или вредоносными газами, разрывных пуль, метания взрывчатых веществ с воздушных шаров и т. д. Тем самым было положено начало международному гуманитарному праву. Которое получило развитие на Второй Гаагской конференции (1907 года). На ней был принят гораздо больший пакет документов (13 конвенций), и одобрено предложение императора Всероссийского о создании Лиги наций, прообраза современной ООН.

Но что же собственно Антанта? Накопленная ею военная мощь не уберегла мир из-за никуда не исчезавших в этом треугольнике – Франция-Германия-Англия – противоречий, от самой кровопролитной в истории (на тот момент) войны. Следуя союзническому долгу, Россия не только приняла на себя основной учетверённый удар германского милитаризма, но и оказала помощь «сильнейшей армии континента», французской, посылкой мощного экспедиционного корпуса, защитившего от германцев регион Шампань-Арденны и особо отличившегося под Реймсом, не допустив прорыва немецких дивизий в направлении Парижа.

Однако тогда, когда хребет немецкого милитаризма был сломлен, а Россия казалась обессиленной после Октябрьского переворота, Антанта в полном составе, с примкнувшими к ней США и прочими «победителями», в полном составе и с четырёх сторон, запада, севера, юга и востока, заявилась на территорию бывшего союзника, имея всё то же неистребимое желание эффективно пограбить его богатства. Самых заядлых «новоантантцев» – японцев – удалось выставить за порог лишь на третьем году этого увлекательного занятия*, а окончательно отбить охоту этим заниматься – и вовсе 23 года спустя, в далёком сентябре 1945-го. Но, видимо, не окончательную…

___________________

* Иностранная интервенция в Россию продолжалась с 12 января 1918 по 20 мая 1922 года.