День переводчиков и война на Донбассе

30 сентября, в день памяти автора канонического перевода Библии на латинский язык св. Иеронима Стридонского, отмечают свой профессиональный праздник устные и письменные переводчики. Он следует практически сразу после Европейского дня языков, отмечаемый 26 сентября.

На Украине, где языковые права национальных меньшинств регулярно нарушаются, к этим датам отнеслись по-своему: настаивали на необходимости точного перевода на иностранные языки политической лексики, связанной с «оккупацией» Крыма и Донбасса.

В контексте постепенного перехода человечества от однополярного мироустройства к многополярному в Европе нарастает несогласие французов, немцев, испанцев, португальцев, итальянцев и др. народов с привилегированным положением английского языка. В XVIII веке языком международной дипломатии был французский, в XVI веке языком международной торговли – испанский, высоким статусом в Европе пользовались нидерландский и немецкий. Выходцы из англоязычных стран составляют сегодня 2-3% сотрудников государственных институтов ЕС. Почему же английский должен оставаться в XXI веке языком и дипломатии, и торговли, и межнационального общения?

Официальными языками Еврокомиссии являются английский, немецкий и французский, но по факту последние два используются гораздо реже. Недавно французская сторона выразила недовольство публикацией миграционного пакта ЕС только на английском, без перевода на французский и немецкий.

Речь идёт не просто о языках, а о претензиях других стран на право быть политически представленными в Евросоюзе через свои родные языки, а не через язык-посредник, каковым является английский.

Параллельно звучит призыв сделать языком общения всех европейцев латынь, чтобы никому не было обидно. Ведь даже у гимна ЕС есть официальная латинская версия Est Europa nunc unita… Расходы ЕС на письменный и устный перевод нормативных документов и выступлений достигают €35 млрд. ежегодно. Сторонники латыни уверены, что язык Древнего Рима может спасти ситуацию.

На Украине же в этом языковом споре не увидели ничего, кроме мелких отражений, и принялись рассуждать о важности точного перевода всего, что сказано о ситуации вокруг Крыма и Донбасса.

Военный конфликт или вооружённый конфликт? Кризис на Украине или украинский кризис? Миротворческая миссия или миссия по поддержанию мира? Филологическая разница между этими фразами беспокоит Киев больше, чем реальные языковые права реальных граждан Украины – русскоязычных, венгроязычных, польскоязычных и т. д.

Можно вспомнить, как в прошлом году заместитель министра иностранных дел Украины Сергей Кислица, ссылаясь на переводчик Гугл, настаивал, что перевод англоязычного термина peacekeeping mission на русский как «миротворческая миссия», а не «миссия по поддержанию мира» позволяет Кремлю размещать миротворцев в Приднестровье, Южной Осетии и т. д., коварно прикрываясь стилистической разницей двух терминов.

Миротворцы ООН не насаждают мир в других странах, это делает только Россия, причитал пан Кислица. Он подзабыл, а может, и не знал, что российские «голубые каски» установили прочный мир в Приднестровье и Южной Осетии, ответив на агрессию националистических режимов в Молдавии и Грузии.

А западные миротворцы в Югославии, подыгрывая албанцам-мусульманам и хорватам-католикам, лишь усугубили страдания православного сербского населения. Жаль, никто не вёл учёт сербов, убитых албанцами и хорватами при попустительстве, а то и прямом скрытом содействии западных «миротворцев».

Пан Кислица верит в английский язык как в волшебное заклинание, произнесение которого мигом решит все политические проблемы Украины. Конфуций, будучи мудрее Гугла, учил: «От слов требуется только то, чтобы они были понятны». Можно назвать человека дураком, а можно личностью с альтернативными умственными возможностями. Суть проблемы останется та же, только второй вариант добавит больше тумана и смысловой расплывчатости. Будет ли когд-либо на Донбассе проводиться миротворческая миссия или миссия по поддержанию мира, Украине от этого не полегчает, потому что не в словах проблема.

Переиначиванием устоявшихся значений иностранных слов проблем не решить. Так дело дойдёт до создания какого-то украинского варианта языка пиджин – смеси английского с говором местных аборигенов. Это будет политический пиджин, на котором украинские дипломаты будут вещать миру о событиях в своей стране, искажая тем самым суть самих событий.

Например, Киев долго называл войну против Донбасса антитеррористической операцией (АТО) вопреки очевидной фальшивости такого обозначения. Антитеррор – специализация антитеррористических подразделений, а не призывников и мобилизованных, которых поймали на улице. Да и нет на Донбассе террористов. Никто ведь не захватывает там заложников, требуя от Киева выполнения политических или материальных требований под угрозой их казни.

Переименование АТО в операцию Объединённых сил (ООС) – это смена вывески и пример использования киевским режимом словесных манипуляций, но не изменение сути военного конфликта. Война длится седьмой год, а Киеву так и не удалось навязать мировому сообществу свою трактовку событий в Крыму и на Донбассе.

Западные СМИ по-прежнему могут назвать воссоединение Крыма с Россией аннексией или присоединением, войну на Донбассе – украинским кризисом, а не кризисом на Украине. Украинский кризис – это указание на внутреннюю природу этого явления, а словосочетание «кризис на Украине» намекает на внешние причины. Украинскому МИД до сих пор так и не удалось убедить мир, что украинского кризиса нет, а есть кризис на Украине. Заграничный слушатель им не верит.