Донецкий волонтёр Андрей Лысенко: «Моё оружие – продуктовые наборы, лекарства, памперсы и детское питание»

Военные будни Донбасса стали, к огромному сожалению, привычным явлением, которое задвигают за ширму успокоительных рассказов о том, что «война уже вот-вот закончится и её нет давно по большому счёту». Но оптимизм рассыпается под натиском жестокой реальности, в которой приходится жить гражданам республик Донбасса уже почти семь лет.

Помогают людям в это трудное время добрые люди, в числе которых – известный местный волонтёр Андрей Лысенко, с которым нашему изданию довелось познакомиться ближе.

Этот неравнодушный к чужой беде человек родился и вырос в Донецке. Среди земляков, с которыми вместе переживает военные годы, ничем себя не выделяет, считая своё подвижничество «обычным делом».

− Здравствуйте, Андрей, давайте познакомим читателей «Одной Родины» с вами, известным на Донбассе волонтёром.

− Не могу сказать, что чем-то выделяюсь из других дончан. Я вполне обычный человек, такой же как миллионы земляков. Железнодорожник по образованию, после армии успел поработать в шахте, но потом тесно связал свою жизнь с железной дорогой и управлением, получив второе высшее образование. Мне 49 лет, женат, мой сын сейчас учится на третьем курсе в медицинском нституте. У супруги за это время выявили онкологию, как и у многих жителей Донбасса.  С чем это связано, непонятно, но есть предположение об использовании ВСУ химического оружия… Слишком уж много людей заболело за эти почти семь лет. По крайней мере, сейчас у жены болезнь отступила. Донецк я не покидал, только первые года три вывозил жену и сына на её родину повидаться с родственниками.

− Как началась война для вас лично?

− Как и для многих жителей Донбасса, как для дончанина война началась для меня 26 мая 2014 года. Прежде мы следили за событиями по телевизору, слышали взрывы, особенно Славянск был активен, там уже шла война. В тот день, когда начали бомбить с самолётов и вертолётов донецкий аэропорт (а живу я в 18 км от него, в другой стороне города) находился на работе. Над нашим районом разворачивались самолёты для бомбардировки аэропорта. Мой сын тогда ещё учился в школе, там парты ходуном ходили, он мне звонил, переживал. Ближе к вечеру приехал на Путиловский мост, который сейчас разбит, машину поставил в начале моста, потом с другими людьми зашёл дальше, были слышны взрывы вдалеке, трещала перестрелка в аэропорту. Там стояли итальянские репортёры, российские, были ещё какие-то иностранные СМИ. И тут слышим сильные и частые взрывы, и из-под моста вылетает вертолёт, как в замедленном действии: сидит стрелок в очках и в нас строчит из пулемёта – выглядело это как в американском боевике. По неизвестной причине он оборвал обстрел и скрылся, не попав ни в кого на мосту. Я уже тогда патроны, гильзы, валявшиеся на мосту, собрал. И реально увидел, что такое война, и понял, что возврата в мирную жизнь не будет.

− Как решили стать волонтёром и сколько лет уже занимаетесь этим? В чём состоит ваша волонтёрская работа?

− Волонтёром я стал обычно, даже буднично. Помогал там, где трудно, отдавал свои запасы пострадавшим. А в августе 2014 года буквально в нескольких километрах от моего дома прилетели снаряды на «Макаронку» (район Донецкой макаронной фабрики). Один попал в многоэтажный дом, несколько этажей сложились. Возле руин сидел пожилой человек, перед ним двое убитых – мужчина и женщина. Вынесли девочку лет двенадцати и положили возле меня, делали искусственное дыхание, пытались реанимировать. А вторую девочку лет шести сразу забрали в скорую. Я смотрю на этого подростка, а она − на меня, и потом в одно мгновение зрачки её стали узкими − врачи показывают всё, умерла. В итоге не спасли и шестилетнюю малышку в скорой. Позже выяснилось, что погибла вся семья: отец, мать и двое дочек. Я понял, что последнее, что старшая девочка видела в жизни, – это мой взгляд. Для себя принял окончательное решение помогать детям, женщинам и старикам, несмотря ни на что.

− В какие прифронтовые районы удаётся попадать?

− Нет такого прифронтового района в ДНР, где бы я не был. 500, 150, 100 метров от линии фронта − везде я был, на самых-самых отдалённых точках и в некоторых местах ЛНР. Но у соседей свои волонтёры, и очень далеко ехать, хотя успел побывать в Первомайске, Лутугино. В Дебальцево был не раз. То есть вся линия фронта, что называется, − мой участок. Я не езжу оказывать помощь в центр Донецка, где протекает мирная жизнь, я только на линии фронта и только мирному населению помогаю. Моё «оружие» − это продуктовые наборы, лекарства, памперсы, детское питание.

− С какими просьбами и бедами к вам обращаются жители прифронтовых районов?

− Живущие на линии фронта люди в основном обращаются за продуктами. Нехватка продуктов огромная. Окраины Донецка часто сидят в подвалах при обстрелах, там не всегда есть магазины. Например, улица Петровского выходит в Марьинку, метров 800 прозвали «дорогой смерти». Она постоянно простреливается и чтобы дойти до магазина, надо преодолеть этот участок. А когда идут боевые действия или начинаются обстрелы, это нереально. Поэтому продуктовый набор специально собран таким, чтобы люди могли переждать какое-то время, приготовить себе что-то. Многие обращаются за лекарствами. Всем помочь нельзя, но кому могу, обязательно помогаю.

− Скажите, как изменились масштабы социального бедствия за несколько лет, как оцениваете эти изменения вы с точки зрения волонтёрской деятельности?

− Если учитывать первый год войны, улучшения есть. Но в последующие годы по разным причинам большая часть тех организаций, которые оказывали гуманитарную помощь Донбассу, привозили продукты и лекарства, не смогли продолжить эту деятельность. Остались российские гуманитарные конвои, нечастая помощь МККК продуктами.

Вроде как активных боевых действий нет, и люди уже должны сами себя обеспечивать всем необходимым. Но на деле всё не так: линия фронта остаётся линией фронта. Люди в прифронтовых районах живут очень тяжело.

Стало больше нуждающихся и в медицинской помощи. Например, операции детям, которые в республиках не делают. Когда требуются большие средства, их я самостоятельно найти не могу, уже всем миром собирали не раз, деткам помогали возвратить зрение, вылечивали от рака, на ноги ставили при поломанном позвоночнике.

− За это время наверняка сложился круг тех, кто помогает вам. Расскажите, как этот круг образовался? Есть ли в нём, то есть в числе тех, кто помогает людям, живущим на Донбассе, те, кто живёт на Украине? Есть ли среди них известные люди – бизнесмены, политики, актёры?

− С 2014 года я не стремился быть на виду у общества, изредка появлялся случайно в роликах друзей, если к месту обстрелов или раздачи помощи мы приезжали вместе.  Пока мог, справлялся своими силами. Но нужда уже настигала и мою семью тоже: в ноябре 2014 года бывало, что буханку хлеба делили на троих и растягивали его на завтрак, обед и ужин. В одно из «затиший» сюжет с места бедствия увидела Виктория Шилова, глава движения «Антивойна» из Днепропетровска, она активно противостоит нынешней бандеровской власти на Украине. Она посмотрела мой ролик в посёлке Октябрьский под аэропортом, там, где я под обстрелом бабушкам везу продукты, и перекинула немного денег.

И так пошло-поехало, люди стали передавать средства, и это стало серьёзно помогать. Сперва отсылал ролики только тем, кто помогал. Я стал от своего имени показывать тех, кому помогаю, и указывать тех, кто помогает. Появился авторитет, люди знают: деньги доходят до людей, а не направляются налево. Я довольствуюсь малым, у меня всё открыто. Открыты источники, открыты страницы в социальных сетях.

Это просто порыв души – помогать людям. Увидел меня Михаил Цветков – это директор Сургут-Концерта – стал помогать. Вы наверняка знаете, что в 2016 году приезжал Денис Майданов, на «Локомотив». Это я его привозил с подачи моего друга. Вот он периодически тоже помогает. Есть исполнительница духовных песен Юлия Славянская. Она живёт в Самаре, приезжала, пела. На концертах в разных городах она делает отдельные сборы для Донбасса.  Марк Барталмай снял документальный фильм «Прифронтовой Донецк. Республика нон грата», где я участвовал. Максу Фадееву тоже помогал и участвовал в его лентах. «Дети Донбасса» – есть такой фильм, снимал его Любомир Данков, где я помогал в съёмках. Сейчас помогаю второй фильм снимать. Также хотел бы особо отметить актрису и журналиста Анастасию Михайловскую. Она очень помогает Донбассу, мы сейчас с ней хорошо сотрудничаем: по поводу лекарств, лечения и т.д. У неё серьёзное отношение к помощи людям.

Помогают различные группы. Есть журнал «Русский репортёр». Виталий Лейбин, гендиректор этого издания. Его друзья и он сам приезжали в Донецк, помогали, перечисляли деньги. PolitWera – канал на YouTube Веры Политковской, они тоже присылала деньги на помощь. Много итальянских организаций. Со всего света, нет такого континента, откуда бы не присылали деньги. Жертвовали и из Северной Ирландии, и из Норвегии, из Германии… Разумеется, помогают россияне.

Из Днепропетровска помощь люди присылают, даже из Западной Украины, понимая, что я оказываю поддержку только мирному населению, которое ни в чём не повинно.

− Как живут люди в прифронтовых посёлках, что их заставляет там оставаться, на что они надеются?

Первая причина – дороговизна переезда. Надо иметь много денег на то, чтобы построить где-то дом или квартиру купить. Да просто приехать и осмотреться на новом месте тоже требует денег. А вообще у человека много внутренних корней, потому и тянет домой, где родился, где вырос. Я у одной бабушки спросил, почему никуда не уехала, ведь её дом полностью разбит обстрелами. Она живет в полуразрушенной летней кухне которую едва можно протопить. На наше предложение снять квартиру, она отказалась, поскольку тогда дом полностью исчезнет. Почему мы должны покидать свои дома, почему должны оставлять свою родную землю?

− Что в вашей деятельности вы сами считаете самым сложным?

Бывают моменты, когда наслушаюсь историй, насмотрюсь на ситуации разные… Стараюсь не показывать своих расстроенных чувств людям. Потому что ты им всегда надежду даешь! А приезжаешь домой, начинаешь делать отчеты… Вспоминаешь истории человеческого горя, через себя всё пропускаешь и… очень сложно это всё! А вторая сложность – в необходимости выбирать, кому помочь в первую очередь.

− Вы учились в Харькове. Остались ли знакомые или друзья на Украине? Общаетесь ли вы?

Мы общаемся со своими однокурсниками –  редко, но общаемся. На родину жены, в Черкасскую область, где могила Богдана Хмельницкого, а рядом похоронен Гайдар и много памятных мест, до войны двадцать лет ездили исправно. Даже во время войны мы умудрялись побывать в центре Украины, где люди сначала искоса смотрели, а через несколько лет уже глаза прятали в пол, понимая, что натворил Киев с Донбассом. Большинство там – очень хорошие люди, но многие думают не так, как думаем мы.  У них убеждённость в том, что здесь – «путинские войска». Но есть интернет, всегда можно разобраться, кто кого обстрелял, куда прилетел снаряд, с какой стороны, – они просто боятся признаться даже сами себе, что это за война…

− Кем вы видите себя после победы и окончания войны?

– Всё равно будут нуждающиеся люди. Это уже что-то внутри произошло, внутри тебя поселилось что-то хорошее. Доброту и надежду я хочу продолжать дарить людям, возможно, открою какой-то гуманитарный центр, сделаю помощь обширнее. У меня есть такие планы, чтобы охватить больше людей, чтобы меньше было страданий. И это согревает, даёт силы. Для чего человек живет? Должна же быть цель.  Я вот свою нашёл!

−Что хотели бы пожелать землякам – жителям Донбасса?

Самое главное мира, мирного неба над головой и надежды! Мы – сильные люди. Не опускайте рук, прорвёмся, прорвёмся обязательно. Мы пережили первые годы войны, переживём и продолжение, которое сейчас длится. До самой победы, всё будет хорошо.

Страница Андрея Лысенко в Facebook
Страница Андрея Лысенко ВКонтакте