Евгений Гребенка: «Верно, вы не русские»

2 февраля по новому стилю — день рождения писателя Евгения Павловича Гребенки (по-украински — Гребинки), родившегося за пять месяцев до Бородинского сражения, в 1812-м, в селе Марьяновка, ныне Гребенковского района Полтавской области. Его, автора слов знаменитого романса «Очи черные», называют в энциклопедиях украинским и русским писателем. Как и Пушкин, он прожил не очень долгую жизнь, 36 лет.

Да, по рождению он был малоросс, да, будучи больным и предчувствуя кончину, он писал друзьям из Петербурга: «...и деньги, кажется, есть, но все невесело, проклятый климат мучит... Приеду к вам на юг, счастливчики, отдохнуть от столичного люда», однако по духу никогда не вычленял себя из большого русского целого. То же — по языку, на котором писал и изъяснялся.

Припомним его поэтичный и вдохновенный, с высокой любовью и пафосом исполненный пассаж о Киеве: «Какой ты красивый, мой родной Киев! Добрый город, святой город! Какой ты прекрасный, какой ты ясный, мой седой старик! Что солнце между планетами, что царь между народом, то Киев между русскими (здесь и ниже курсив мой — Авт.) городами. На высокой горе стоит он, опоясан зелеными садами, увенчан золотыми маковками и крестами церквей, словно святою короною; под горою широко разбежались живые волны Днепра-кормильца. И Киев, и Днепр вместе…Боже мой, что за роскошь! Слышите ли, добрые люди, я вам говорю про Киев, и вы не плачете от радости? Верно, вы не русские».

Сегодня купирование слова «русский» в канонических текстах — в ходу на Украине не только в русофобской прессе. Что удивительно, даже выпускаемая на русском языке всеукраинская газета «Сегодня» в статье Д. Лаврова о Гребенке это его высказывание о Киеве привело без слова «русский»: «…Киев между городами». А предложение «Верно, вы не русские» — просто отсутствует! Трудно сказать, сам автор «перебдел» или строгий редактор, маячивший за его левым плечом, вычеркнул «ненужное», русское. Но в любом случае — результат совпадает, скажем, с деятельностью вандала-переводчика Малковича (возглавляющего издательство «Абабагаламага»), в гоголевском «Тарасе Бульбе» в переводе на украинский язык либо вовсе вырезавшего куски с эпитетом «русский», либо, что еще комичней и горше, заменившего «русский» на «украинский».

Это, пожалуй, тихо, словно неприметно, становится в ряд с геббельсовской мракобесной цензурой. Печально, что она стала кое у кого на Украине самоцензурой. Действительно, зачем дразнить гусей и писать «Киев между русскими городами»? Можно ведь убедить себя, что малоросс Гребенка написал так «под гнетом российского империализма», когда и «радио Попова под давлением царизма молчало».

Удивительно, но точно такое же купирование находим в романе Александра Павлова «Снег на болоте», опубликованном в русскоязычном журнале «Крещатик» (2009, №3): «Дядя Петр декламировал по памяти из Гребинки: “Как ты красив, мой родной Киев!.. Как ты красив, как светел, мой седой старик!.. Что солнце между планетами, что царь между народами, так и ты, Киев, между городами. Слышите, люди, я вам говорю про Киев, и вы не плачете от радости?”»

И тут — ни слова о русском! «Низзя»?

Искренне жаль авторов с русскими фамилиями Лавров и Павлов — «стесняющихся», что ли, употребить эпитет, становящийся, увы, на Украине, скажем мягко, «непопулярным».

Трижды прав был Евгений Евтушенко, написав:

Когда вражда народов — вроде рынка,
где рвутся и продаться, и продать,
как вы нужны сейчас, Евген Гребинка,
чтоб двуязычно отповедь им дать.

* * *

Евгений Гребенка, родившись на три года позже Гоголя и закончив ту же, что и Гоголь, Нежинскую гимназию, на Украине (то есть несколько лет они были соучениками, находясь одновременно в стенах одного учебного заведения), стал, как и Гоголь, все-таки русским писателем. Его «Очи черные» теперь являются визитной карточкой, послом русскости во многих странах мира. Правда, уже в известных нам версиях, исполнявшихся Федором Шаляпиным или Изабеллой Юрьевой (на музыку вальса Ф. Германа «Hommage» — Valse Hommage — в обработке С. Герделя 1884-го года). Режиссеру Н. Михалкову даже довелось так назвать свой кинофильм («Очи черные», 1987).

Справедливости ради следует привести оригинал стихотворения 1843-го года, чтоб убедиться: и название у него «то, да не то», — «Черные очи», и текст иной:

Очи черные, очи страстные!
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать увидел вас я в недобрый час!

Ох, недаром вы глубины темней!
Вижу траур в вас по душе моей,
Вижу пламя в вас я победное:
Сожжено на нем сердце бедное.

Но не грустен я, не печален я,
Утешительна мне судьба моя:
Всё, что лучшего в жизни Бог дал нам,
В жертву отдал я огневым глазам!

Кому же, чьим «черным очам» обязан весь мир появлением знаменитого романсового образа?

Это Мария Ростенберг, внучка отставного штабс-капитана, помещика Григория Ивановича Боярского. С девушкой поэт познакомился в 1843 г. в селе Рудка Лубенского уезда на Полтавщине, что располагалось неподалеку от его родного хутора, и целый год добивался от пожилого опекуна согласия на брак, получая отказ за отказом. Теперь в нашем распоряжении — свидетельство не только пылкого творческого дарования молодого поэта и его сильной влюбленности, но также и результата, к которому могут порой приводить внешние препятствия. Кто знает, если бы штабс-капитан в отставке Боярский сразу отдал внучку в объятия искателя ее руки и сердца, получили бы мы такой шедевр о прекрасных очах молодой Марии или нет.

Русскому сердцу памятны также иные песни на стихи Гребенки. До сих пор удивительно популярна у разных исполнителей «Помню, я еще молодушкой была», повсеместно считающаяся народной песней, хотя автор музыки известен — А. Ларме. У автора стихотворение называлось «Песня» («Молода ещё я девица была…», 1841).

Можно припомнить тут и песню «Поехал далеко казак на чужбину», имеющую в оригинале название «Казак на чужбине (Украинская мелодия)». Известны четыре варианта текста (есть также и фольклорные обработки времен Гражданской войны), и все они — на русском языке. Проникновенные русские слова вложил автор в уста казака-малоросса (приводим в авторской редакции 1838 г.):

Казак и просил, и молил, умирая,
Насыпать курган в головах:
«Пускай на кургане калина родная
Красуется в ярких плодах.
Пусть вольные птицы, садясь на калине,
Порой прощебечут и мне,
Мне, бедному, весть на холодной чужбине
О милой, родной стороне!»

Сын мелкого помещика, в будущем автор лирических стихотворений, басен, рассказов, повестей и очерков, недолго послужил в 8-м резервном Малороссийском казачьем полку — быстро, через полгода, в чине эскадронного обер-офицера ушел в отставку, чтобы пристально заняться литературным сочинительством.

Хорошо бы нам помнить, насколько популярна малороссийская тематика была в то время в общерусской, даже столичной среде. Не в последнюю очередь — благодаря литературному вкусу А. Пушкина, а также произведениям целого ряда деятелей русской культуры — в романсовом, оперном искусстве, также и в изобразительном. Факты биографии свидетельствуют, что в 1833 г. Гребенка даже аттестовал Петербург как «колонию образованных малороссиян». Он писал другу: «Все присутственные места, все академии, все университеты наводнены земляками».

И именно в столице империи Гребенка стал общаться с писателями Пушкиным, Крыловым, Далем, Тургеневым, Ершовым, Одоевским, Кукольником, был близок с семейством вице-президента академии художеств графа Ф. П. Толстого.

Гребенка всячески содействовал выкупу земляка Т. Шевченко из крепости и выходу в свет его «Кобзаря» в 1840 г. Известно, что Шевченко в знак благодарности не только написал портрет товарища, но и посвятил ему стихотворение «Перебендя» («…Отакий-то Перебендя, / Старий та химерний! / Заспіває, засміється, / А на сльози зверне…») Однако впоследствии их отношения ухудшились.

Между прочим, в 1841 г. Е. Гребенка издал в Петербурге альманах «Ластівка» («Ласточка») с участием Т. Г. Шевченко, харьковчанина Г. Ф. Квитки-Основьяненко, выходца из Мирогорода живописца Л. И. Боровиковского и других малороссийских деятелей культуры.

Сам Гребенка, писавший на двух родных языках, начало публикаций отметил переводом первой главы поэмы Пушкина «Полтава» на украинский язык. Обратим внимание, что эта, украинская (!), публикация состоялась в журнале «Московский телеграф» (1831). Первый выход Гребенки на русском языке, напротив, случился в «Украинском альманахе» (Харьков, 1831) — это стихотворение «Рогдаев пир», в котором автор повествует о походе киевского князя Олега. Симптоматично заканчивает автор и поэму «Богдан» (1843): «Хмельницкий, гетман, избавитель народа, Торжественно в Киев спешит...»

А первыми прозаическими пробами его на русском языке стали рассказы «Малороссийское предание» и «Сто сорок пять» — в альманахе «Осенний вечер на 1835 год». О романе Гребенки «Чайковский» (1843) хорошо отозвался критик В. Белинский, некоторые исследователи считают, что это вообще лучшее произведение Гребенки.

Энциклопедии указывают, что в 1847—1848 гг. Е. Гребенка приступил к изданию 8-томника своих сочинений: 4 тома вышли в 1847 г., еще 4 — в следующем. Смерть писателя прекратила это издание, в которое вошло 17 повестей и рассказов и один роман. Полное собрание сочинений Гребенки было издано лишь в 1862 г. (в 1903 г. — переиздано). Все сочинения Гребенки на украинском языке были опубликованы в 1878 г.

Скончался литератор, «преподаватель российской словесности в 2-х отделениях II кадетского корпуса Горного института коллежский советник Гребенка» от туберкулеза — 15 декабря 1848 г., в столице Российской Империи Санкт-Петербурге. Однако похоронен на родине, в селе Марьяновка — около хутора Убежище, который, по одной из версий, мог быть местом рождения Е. Гребенки.

Так распорядилась судьба: супруга литератора Мария Васильевна прожила после кончины мужа 46 лет.

Железнодорожная станция Петровка, находящаяся неподалеку от мест рождения и упокоения писателя и переименованная к 100-летию писателя в 1912 г. в Гребенку, и сегодня сохраняет свое название.

«Но не грустен я, не печален я, / Утешительна мне судьба моя…»