Февраль – апрель 1945-го: падение «неприступных» фестунгов

В последние месяцы Великой Отечественной войны советской армии, вступившей на территорию Польши и Германии, пришлось вести бои в новых условиях: её бойцам предстояло преодолеть целый ряд укреплённых районов, «городов-крепостей» (фестунгов). Идею фестунгов Адольф Гитлер предложил ещё весной 1944-го, пытаясь противопоставить их «красному приливу» – мощному советскому наступлению. Фестунги должны были, по его задумке, «обороняться до последнего солдата» и, если не остановить наступление Красной армии, то максимально его замедлить. В директиве фюрера №11 от 8 марта 1944-го разъяснялось, что представляет собой крепость, как надлежит формировать её гарнизон; особый акцент делался на том, что каждый квартал, каждое здание фестунга «должны превратиться в крепость, у которой противник либо истечёт кровью, либо гарнизон крепости в рукопашном бою погибнет под её развалинами».

Действительно, сражения за Познань, Шнейдемюль, Торн, Кюстрин, Кёнигсберг, Бреслау, Глогау и другие «города-крепости» оказались необычайно ожесточёнными.

Пятидневные бои за Шнайдемюль

26 января 1945-го советские части, задействованные в Восточно-Померанской операции, подошли к Шнайдемюлю (ныне – город Пила в Польше), хорошо подготовленному к продолжительной обороне, одному из опорных пунктов так называемого Померанского вала. Основными типами укреплений здесь были железобетонные доты и капониры, полевые сооружения в окружении минных полей, проволочных заграждений и противотанковых рвов. В самом Шнайдемюле имелись четыре оборонительных обвода и цитадель. На улицах и площадях были оборудованы траншеи и баррикады, в подвалах зданий размещалась артиллерия. Гарнизон насчитывал 26–28 тысяч солдат и офицеров, свыше сотни полевых орудий, более 80 зенитных орудий, около 100 миномётов и 18 танков.

 Восточно-Померанская операция проводилась с целью освобождения Восточной Померании и северной части Польши

Утром 12 февраля советская артиллерия провела полуторачасовый обстрел Шнайдемюля. Затем на город был обрушен мощный авиаудар – в бомбардировке участвовало около 300 самолётов. После этого в атаку двинулись штурмовые отряды. В последующие сутки противник попытался вырваться из окружения – для этого гарнизон разбился на 5 больших групп. Однако в течение 15 – 17 февраля все они были окружены и разгромлены бойцами 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.

Познань: «генеральная репетиция» штурма Берлина

Тогда же, в январе – феврале 1945-го, разгорелись жесточайшие бои за Познань (нем. Posen). «Город-крепость» был опоясан 18 мощными фортами, в его северной части находился форт «Цитадель», считавшийся неприступным; гарнизон фестунга насчитывал 65 тысяч человек. Вокруг Познани на десятки километров тянулись противотанковые рвы, траншеи, проволочные заграждения, пулемётные площадки, огневые позиции для артиллерии. В самом городе, помимо фортов, дотов и дзотов, к ведению затяжных боёв были приспособлены и жилые дома; здесь находилось множество складов с вооружением, боеприпасами и продовольствием.

Крепость «Цитадель» в Познани (ныне – музей)

Советские войска вышли к Познани 22 января. Несколько лобовых атак на город не имели успеха. Тогда генерал-полковник Василий Чуйков, командующий 8-й гвардейской армией, предпринял обходной маневр: по его указанию Познань была окружена по внешнему периметру. К 1 февраля советские части прорвались к центру города. С приближением красноармейцев к «Цитадели» сопротивление засевших в форте немцев становилось всё упорнее. Здесь находилось 12 тысяч солдат и офицеров, которыми командовали генерал-майор Эрнст Маттерн и полковник Эрнст Гонелл, фанатичный нацист, назначенный лично Гиммлером.

Подземный ход в одном из познаньских фортов

Штурмуя один форт за другим, советские бойцы проявляли недюжинную боевую смекалку: производили сильное задымление и затем под прикрытием дымовой завесы врывались на территорию форта. Одна из групп сапёров, скрытно проникнув ночью на крышу укрепления, залила огнесмесь в вентиляционные трубы и подожгла его изнутри. Гарнизон форта, выскочивший во двор, был почти полностью перебит.

18 февраля начался общий штурм крепости. Он продолжался безостановочно вплоть до утра 23 февраля. Эрнст Гонелл, подписав приказ о капитуляции, расстелил на полу флаг со свастикой, лёг на него и застрелился. Генерал Маттерн сдался в советский плен (всего в плену оказались 23,5 тыс. немецких солдат и офицеров).

Эрнст Гонелл, подписав приказ о капитуляции Познани, застрелился

Военный историк Алексей Исаев в своей книге «Дорога на Берлин. От победы к победе» (2015 г.) сообщает, что в ходе штурма советские войска расстреляли 5 тысяч тонн боеприпасов и израсходовали 3230 реактивных снарядов М-31.

Гарнизон познаньской «Цитадели» капитулировал

Безвозвратные потери среди красноармейцев составили 4887 человек. «Штурм Познани стал «генеральной репетицией» штурма Берлина, – подчёркивает Исаев. – Советские войска получили опыт и выработали приёмы штурма жилых и промышленных зданий».

Так выглядели улицы Познани после взятия «города-крепости» советскими частями

Кёнигсберг: «образцовый штурм большого города»

Весной 1945-го части Красной армии вышли на Кёнигсберг. Его обороняла группировка численностью почти 140 тысяч человек, на вооружении которой находилось 4 тысячи орудий и миномётов, 108 танков и штурмовых орудий, 170 самолётов. С советской стороны в операции участвовали 137 тысяч человек, 5,2 тысячи орудий и миномётов, 538 танков и САУ и свыше 2,1 тысячи самолётов.

Немецкие позиции на подступах к Кёнигсбергу

«Город-крепость» был окружён кольцом из 15 фортов – каменных пятиугольников площадью 7–10 гектаров с тремя этажами, уходящими под землю. Стены и верхние перекрытия фортов имели двухметровую толщину; сверху их покрывал слой бетона в один метр, на котором покоилась массивная земляная «подушка», засаженная деревьями. Каждый форт опоясывал высокий вал с бетонными откосами, которые спускались в ров с водой. Во всех фортах были оборудованы склады с продовольствием и боеприпасами, госпитали, электростанции, казармы; между собой помещения соединялись подземными ходами.

Внутренний каземат одного из фортов: отсюда велась стрельба

Штурм Кёнигсберга начался утром 6 апреля с мощной артподготовки. Через два часа в атаку пошли пехота и танки – они двигались позади двойного огневого вала (эта сокрушительная тактика неоднократно применялась в последние месяцы войны при прорыве глубоко эшелонированной обороны). Плотность задействованных сил и техники была чрезвычайно высокой: к примеру, дивизия на участке прорыва действовала на фронте всего в 800 метров, на каждый километр было нацелено 27 танков и САУ, 150 – 260 орудий и миномётов. Советская авиация за один только день 7 апреля совершила 4758 вылетов, сбросив на «город-крепость» 1658 тонн бомб.

Уличные бои в Кёнигсберге

9 апреля комендант Кёнигсберга генерал Отто фон Ляш подписал акт о капитуляции гарнизона. За это руководители Третьего рейха заочно приговорили его к смертной казни, арестовав всех родственников генерала.

Сдавшийся в плен Отто фон Ляш (справа) среди советских офицеров

Итоги штурма фестунга, считавшегося неприступным, оказались впечатляющими: потери немцев составили 42 тысяч человек, в плен сдались без малого 94 тысяч солдат и офицеров. Британский историк Энтони Бивор в своей книге «Падение Берлина» (2002 г.) называет сражение за Кёнигсберг «примером образцового штурма большого города».

Осада Бреслау

В середине февраля 1945-го советские войска осадили столицу Силезии Бреслау (ныне Вроцлав, Польша). Этот город Гитлер ещё в июле 1944-го объявил фестунгом, назначив его гауляйтером обергруппенфюрера СС Карла Ханке. Военным комендантом крепости поначалу был генерал-майор Ганс фон Альфен, с марта 1945-го – генерал пехоты Герман Нихоф. В городе находился 80-тысячный гарнизон, почти половину которого составляли фольксштурмисты. Ханке, наделённый диктаторскими полномочиями, осуществлял по отношению к жителям Бреслау политику «силы через страх»; на практике это означало, что экзекуциям и репрессиям за «неправильные» настроения и действия мог подвергнуться любой обыватель. Кроме того, в декабре 1944-го Ханке запретил эвакуацию из города гражданского населения и тем самым обрёк множество людей на гибель.

Карл Ханке, гауляйтер Бреслау

Первые попытки взять крепость штурмом не принесли успеха, поэтому командующий 1-м Украинским фронтом маршал Иван Конев решил изменить тактику. С начала марта советская авиация наносила массированные удары по Бреслау, артиллеристы вели методичный обстрел по квадратам; при этом штурмовые группы при поддержке сапёрных подразделений вели нескончаемые бои на окраинах.

Советские артиллеристы на одной из улиц Бреслау

Настроения в самом городе были самые разные: об этом говорит хотя бы тот факт, что 30 марта неизвестные взорвали помещения, принадлежавшие НСДАП.

4 мая местные священники, выражая мнение горожан, предложили Нихофу сложить оружие, дабы положить конец страданиям мирных жителей. Однако Ханке на следующий день опубликовал предупреждение, что малейшие попытки сдачи города будут караться смертной казнью. Ну а затем последовало событие, которое иначе как «апофеозом доблести» самого Ханке не назовёшь: вечером 5 мая он… сбежал из Бреслау на самолёте Fiseler-156 Storch. 6 мая Герман Нихоф, вступив в переговоры с командующим 6-й армией 1-го Украинского фронта Владимиром Глуздовским, подписал капитуляцию гарнизона.

Владимир Алексеевич Глуздовский (слева), принимавший капитуляцию Бреслау

«Мы воевали подобно крысам»

Нередко возникает вопрос: почему части Красной армии не стремились взять Бреслау, что называется, любой ценой? Причина проста: перед советским командованием стояли значительно более масштабные задачи, а взятие Бреслау с марта 1945-го уже не имело военного значения. Даже Курт фон Типпельскирх, немецкий историк (в годы войны – генерал пехоты вермахта), отмечал в своей «Истории Второй мировой войны», что оборона Бреслау являлась стратегически оправданной только в январе – феврале 1945 года, а позднее уже не имела смысла. Кроме того, советское командование не желало, чтобы РККА несла большие потери в преддверии окончания войны. И это, к слову, одна из наиболее красноречивых иллюстраций к тому тезису, что победа в войне была одержана вовсе не за счёт «забрасывания немцев трупами». Наоборот, военачальники берегли жизни советских бойцов и неоправданных жертв старались не допускать.

Немцы, засевшие в «городах-крепостях», оборонялись отчаянно. Они отлично понимали, что их ждёт возмездие за все те ужасы, которые они творили в предыдущие годы на оккупированных советских территориях. Предельно чёткую формулировку мотивации тех, кто защищал фестунги в конце войны, дал Ги Сайер, один из ветеранов дивизии «Великая Германия», в своих мемуарах «Последний солдат Третьего рейха»:

«Мы больше не воевали ни за Гитлера, ни за национал-социализм, ни за Третий рейх. Мы не воевали даже за наших невест, матерей, родных… Мы воевали из одного только страха. Мы воевали за самих себя; воевали, чтобы не погибнуть в грязных щелях и траншеях; мы воевали подобно крысам».

Заглавное фото: Познань после штурма