Интересы Киева пролетают, как фанера над Парижем

В конце июня во Франции прошли выборы депутатов муниципалитетов и градоначальников в органы местного самоуправления. Во французской политике такие выборы традиционно рассматривают как подготовку к президентским и парламентским выборам, которые состоятся в 2022 году.

Результатом июньских выборов стал провал партии действующего президента Эммануэля Макрона «Вперёд, республика!». В десятках самых крупных городов страны (Бордо, Страсбург, Гренобль и др.) выиграла партия зелёных, в риторике которой значительное место занимают вопросы экологии. Победительница выборов в Париже действующий мэр Анн Идальго тоже выступила в союзе с зелёными.

На результатах партии Макрона сказалось спровоцированное коронавирусом ускорение темпов падения французской экономики (в I квартале текущего года на 5% – наихудший показатель в ЕС наряду с Италией плюс угроза роста государственного долга до 120% ВВП). Усталость граждан от молодого президента-реформатора налицо.

В Киеве, судя по публикациям украинской прессы, поражение партии французского президента восприняли как хороший знак и надежду на избрание в 2022 году нового главы французского государства и вместе с тем изменения во французской внешней политике в пользу Украины и во вред России. Макрон не устраивает Киев тем, что не спешит поддерживать все антироссийские инициативы США и НАТО и выступает против расширения ЕС и НАТО на восток. При этом Франция – одна из участниц «нормандского формата» переговоров по Донбассу, и Киеву хочется, чтобы французы были на его стороне.

Но французы ни на чью сторону не становятся, а обеспечивают свои интересы. А они таковы, что Франции выгодно развивать отношения с Россией, чтобы уравновесить влияние США в Европе и не допустить монополии Германии в восточной политике ЕС. Берлин тоже заинтересован в уравновешивании американского влияния российским, а Париж заинтересован в том, чтобы Берлин не вытеснил его из диалога с Москвой. Такую политику Франции принято называть голлизмом-миттеранизмом по имени двух президентов, Шарля де Голля и Франсуа Миттерана, избегавших напряжённости в отношениях с СССР и симпатизировавших идее Европы «от Атлантики до Владивостока».

Украина, ратуя за европейскую интеграцию, идею Европы «от Атлантики до Владивостока» встречает в штыки. Эта идея, конечно, имеет пока теоретический смысл, обсуждается больше в экспертной среде и подразумевает не фактическое членство России в ЕС, а нормализацию отношений ЕС и России, при которой расширение НАТО на восток не будет иметь смысла, потому что не будет причин для вражды.

Украина без вражды не может. Она боится мира на восточных рубежах ЕС, потому что зависима от США, а США выгодно ослаблять Европу и не допустить её союза с Россией. Если завтра на востоке ЕС воцарится мир и взаимовыгодное сотрудничество, Вашингтон потеряет интерес к Украине как к фактору дестабилизации восточных рубежей Европы (они же западные рубежи Евразии). А Украина не умеет ничего другого, кроме как продавать свои услуги троянского коня сильным мира сего – Вашингтону, Брюсселю… Без этого сам смысл существования украинской самостийности просто исчезает. Зачем американцам эта самостийность, если она не служит проводником их интересов в Восточной Европе? Отсюда недалеко и до прекращения финансирования американцами самостийных украинских политиков, а этого украинские политики хотят меньше всего.

При этом голлизм-миттеранизм, который так пугает Украину, не имеет полной монополии на политическое мнение во Франции. В стране присутствует и противоположное течение – идея союза с США в противовес гипотетическому сближению Москвы и Берлина. Так, эксперты аналитического центра Euro Créative ратуют за сохранение дипломатического и санкционного давления на Россию из-за Донбасса и Крыма, активизацию французской дипломатии в Литве и Польше как союзниках Киева и сближение Украины с ЕС. Впрочем, о членстве Украины в ЕС и они не говорят ни слова.

Различные аналитические центры во Франции финансируются разными политическими силами, поэтому рекомендации центра Euro Créative – лишь одно из мнений и далеко не господствующее. К примеру, во французской прессе и аналитике часто встречаются следующие формулировки событий на Украине и вокруг неё: украинский кризис, конфликт на востоке Украины, гражданская война на Украине, добровольное присоединение Крыма к России, голосование Крыма за независимость и потом  присоединение к России и т. п.

Более того, приходилось видеть публикации, в которых утверждалось, что в Вашингтоне предрекали Украине развал по югославскому сценарию ещё в 1994 году. То, что это началось на двадцать лет позже, – просто случайность. Некоторые французские авторы называют Украину «Боснией в Восточной Европе». Босния – институционально самое слабое и невнятное государство, образовавшееся на обломках Югославии. В Боснии живут югославы-христиане и югославы-мусульмане, причём для них жизнь в таком формате является чем-то неестественным. Неудивительно, что Босния выживает лишь за счёт внешней поддержки и демонстрирует все признаки политической недолговечности.

Российско-украинской войной события на Донбассе практически никто во Франции не называет. Напротив, чаще говорят о симметричности реакции России на евромайдан: США и ЕС организовали и оплатили госпереворот 2014 года, принялись за создание у границ Евразийского союза враждебного ему режима в Киеве, чем вызвали стратегически оправданные шаги Москвы.

Париж крайне скептически относится к программе «Восточное партнёрство» (ВП), справедливо полагая, что она лишь дестабилизировала восточные рубежи ЕС и обострила отношения с Москвой, не дав ничего дельного взамен для стран-участниц (Украине, Молдавии, Белоруссии, Армении, Азербайджану, Грузии).

ВП запущена в 2009 году по инициативе Польши и Швеции, а геополитические интересы этих держав отличаются от интересов Франции. Польша и Швеция строят новый европейский геополитический вектор север-юг в противовес традиционному вектору запад-восток. Польше это даст доступ к энергетическим ресурсам Скандинавии (газопровод Baltic Pipe), возможность «подключения» к развитой экономике Северной Европы и снижение экономической зависимости от Германии, с которой у поляков исторически непростые отношения.

Постсоветским странам ВП не даёт ничего, только мешает их экономической интеграции с Евразийским союзом. Франция, чья внешняя политика придерживается вектора запад-восток (Европа «от Атлантики до Владивостока»), программу ВП считает помехой на пути реализации собственных политических инициатив. Руками Польши и Швеции программой ВП управляют американцы, а это Парижу не очень нравится. И это ещё одна точка расхождения Киева и Парижа, ведь в Киеве привыкли ввязываться во все антироссийские проекты, ВП в их числе.

Вопреки надеждам Киева проигрыш партии Макрона на прошедших выборах не приведёт к крену Парижа на сторону Киева. Даже если в 2022 году президентом Франции станет другой политик, даже если он начнёт с дипломатических реверансов в сторону Украины, всё со временем вернётся в традиционную и выверенную временем колею голлизма – миттеранизма, и кардинального слома политики Франции на украинском направлении не произойдёт. Для Парижа Украина имеет лишь инструментальное, а не жизненное значение.

В любом случае пожелания Киева к французам пролетают, как пресловутая фанера над Парижем.