Незамеченный юбилей пророка единого Отечества

Очередной юбилей родившегося 1(13) января 1878 года в Киеве Василия Витальевича Шульгина остался, как обычно, совершенно незамеченным. Конечно, назвать Шульгина забытой фигурой в истории никак нельзя. Его книги воспоминаний «Годы», «Дни», «1920 год» регулярно выходят достаточно большими тиражами, он часто цитируется в исторических исследованиях. Напечатаны в последние годы и его ранее неизвестные работы и записи бесед с ним. Но в массовом сознании Шульгин практически полностью воспринимается как мемуарист, автор увлекательных книг о дореволюционной России и Гражданской войне.

Как выдающийся идеолог общерусского единства он известен мало, что и неудивительно. Шульгинская политическая публицистика времен Гражданской войны, в которой украинская тема была одной из главных, почти недоступна – для этого надо идти в архивы и поднимать плохо сохранившиеся подшивки «Киевлянина», «Великой России» и других газет, издававшихся при Деникине и Врангеле. Лишь очень немногие его статьи того времени были переизданы.

А основополагающий труд Шульгина, посвященный истории и философии общерусского единства «Украинствующие и мы», не переиздавался с 1939 года и хорошо хоть доступен сейчас в интернете. Между тем совершенно невозможно переоценить значение этого небольшого по объему, но чрезвычайно содержательного исследования для сознания нашей общей Родины, нерушимой духовной общности трех ветвей единого русского народа. Ведь именно идея русского «триединства» была главной в жизни этого коренного «волыняки». Он имел сразу две малых Родины – родную Волынскую губернию и Киев, всегда бывший для главного редактора «Киевлянина» самым любимым городом в мире и одной из трех столиц исторической Руси (недаром книга Шульгина о нелегальной поездке в Советскую Россию и посещении Киева, Москвы и Ленинграда была им названа «Три столицы»).

«Украинствующие и мы» писалась автором в тяжелых условиях эмиграции, а время ее выхода в свет отнюдь не было случайным. Надвигалась мировая война, и было абсолютно очевидно, что она не сможет обойти Советский Союз. Однако при всем его тогдашнем (позже оно серьезно трансформировалось, чему посвящена была книга «Опыт Ленина») негативном отношении к Советской власти Шульгину было очевидно, что украинский вопрос обязательно используют немцы для раскола исторической Руси. А платить единством Родины ради борьбы с большевиками он считал для белой эмиграции абсолютно морально недопустимым. Советская власть для него, по позднейшей терминологии Сталина, «приходила и уходила», а общерусское единство было ценностью вечной и непреходящей.

Подобное использование «украинства» уже происходило на его глазах во время Гражданской войны и в период польской оккупации Волыни.

Он хорошо помнил, как мазепинская агитация превратила в ярого русофоба его собственного племянника Александра Шульгина, который посвятил жизнь борьбе против общерусского единства и родного дядю называл не иначе как «дьяволом». А Волынь, где у Шульгина было небольшое имение, некогда отдававшая в Российской империи на выборах в Думу самый большой процент голосов за монархистов, после многолетней обработки националистами стала в последующем одним из базовых регионов действий «бульбашей» и ОУН-УПА.

Много сил и веры надо было, чтобы сохранить верность единому Отечеству, когда враги общерусского единства, как писал Шульгин, соблазняли «малых сих» сладкими посулами: «Предайте свое русское имя. Отрекитесь. Назовитесь украинцами. И хорошо вам будет, и все блага земли посыпятся на вас». Кстати, именно так все последние годы, по сути, и проходила пропаганда за «евроинтеграцию», закономерно закончившаяся «евромайданным» путчем.

Недаром для Шульгина идеология мазепинской русофобии – это прежде всего апология предательства. Предательства самого себя, своего рода и исторических корней. И более чем показательно, что эпиграфом к своей работе он взял следующий отрывок из гоголевской «Страшной мести»: «Великую обиду нанес мне сей человек: предал своего брата, как Иуда, и лишил меня честного рода и потомства на земле».

Но в книге показывается, что и в самые страшные времена неизменно находились не предавшие своего русского имени. Шульгин приводит идущие из самой глубины души слова узника австрийского концлагеря Талергоф львовского крестьянина Фомы Дьякова: «Нехай не гине николи память о наших невинных тысячах русских людей, лучших и дорогих наших батьков и матерей, братов и сестер, котри в страшних муках погибли от куль, багнетов и на австро-мадьярских шибеницах, що неначе густый лес покрыли всю нашу землю. Той зверский террор в световой истории записан кровавыми буквами, и я верю, що та память о мучениках буде вечная. Наши дети, внуки, правнуки и тысячелетни потомки будут их вспоминали и благословити за тое, що в страшных, смертельных муках и страданиях не выреклися свого великого славянского русского имени и за идею русского народа принесли себе кроваво в жертву. Ганьба буде на вечный спомин за писемни и устни ложни доноси выродних наших родних братов, которы выреклися тысячелетного русского имени, стались лютыми янычарыма, проклятыми каинами, юдами, здрадниками и запроданцами русского, славянского народа и русской славянской земли за австрийскии и германскии охлапы!»

Не менее показательны цитируемые в книге слова и другого простого галичанского крестьянина: «…торжественно могу заявити, що, если б навек все отреклися их идеи, то есть Святой Руси, здорова селянска душа крепко ей держатися, бо та идея освящена кровью наших батьков и матерей».

Шульгин в книге детально показал, что русофобия мазепинцев, отрицание общего прошлого, но и будущего направлено не только против России, но и всех жителей древней земли Киевской Руси: «Утверждение, что Великая Россия была, есть и будет незаменимой колонией для Малой, - не парадоксальная фраза, а неопровержимая действительность. Украинствующие, желающие нас этого нашего естественнаго прибежища лишить, с точки зрения разума - безумны, а с точки зрения интересов Южно-Русскаго народа - преступны! Ибо кто же потеснится в этом неласковом мире? Кто нам заменит гостеприимных москалей - кацапов? Не поляки ли, которые не имея свободной земли, сами ищут выхода на наши территории? Или быть может, немцы, чей Drang nach Osten есть явление, вызванное тем, что немцам тесно в границах Германии. Немцы могут выгнать малороссов из их черноземных степей, но они не властны подарить украинствующим ни одного акра немецкой земли. И не примут они ни одного «чигиринца» на свои фабрики и заводы в качестве рабочего или инженера …»

В «Украинствующих» автор предсказал и к чему приведет победа врагов общерусского единства. Этому посвящены следующие эмоциональные и глубоко поэтические строки, так нехарактерные для политической аналитики: «И для наших потомков «ридна маты Вкраина» станет злой Мачехой…

- «Мабудь, вы сказылись, пани матко, тоди, як вкупи з русским именем выреклысь и руськои земли, що тягне аж до краю свита. Доки цяя безкрайна руська земля була и наша земля, був нам свит в виконцях, бо було, як то се каже, де «главу преклонити». А теперь? Де подинемось?!»

История действительно распорядилась так, что после многолетней агрессивной обработки умов и прямого вмешательства внешних сил «ридна маты Вкраина» стала для многих миллионов своих жителей злой мачехой. Пришедшая после февральского переворота власть сделала русофобию государственной идеологией. Предпринимается все, чтобы затоптать в грязь и стереть из сознания людей жизненно необходимое для их будущего сознание общности Русского мира.

Подобное, как это показано в «Украинствующих», уже неоднократно происходило в нашей истории, но в конечном итоге органическое, идущее из глубины веков сознание общерусского единства неизменно побеждало. Должно победить оно и сейчас, когда его вновь испытывают на прочность. Хотя, возможно, этих страшных испытаний удалось бы избежать, если бы идейное наследие Шульгина изучалось ранее должным образом.