Новый раунд переговоров: возможные причины и цели

29 июля госсекретарь США Дж. Керри по итогам встречи с министром иностранных дел Украины П. Климкиным, заявил, что Киев высказал готовность прекратить огонь и начать переговоры с ополченцами: «Президент Порошенко четко заявлял и это повторил мне министр Климкин несколько минут назад: украинцы готовы перейти к прекращению огня сейчас. Не в будущем. Сейчас».

Это же подтвердил и сам П. Климкин: «Сейчас мы должны разработать систему, когда прекращение огня будет осуществлено обеими сторонами конфликта. Очень важно не только прекратить огонь, но и восстановить территориальную целостность Украины. Нам нужен критический прогресс: как можно быстрее должны быть освобождены заложники, а наблюдатели ОБСЕ – работать на месте конфликта с первых минут прекращения огня».

Чуть позже стало известно, что П. Порошенко официально обратился к А. Лукашенко с просьбой провести переговоры контактной группы в Минске. На обсуждение должны быть вынесены два вопроса: об освобождении всех заложников и об обеспечении допуска международных экспертов на место падения самолета Малайзийских авиалиний. То есть непосредственно на этой встрече переговоров о прекращении огня быть не должно. А. Лукашенко согласился с этой просьбой.

Следует сказать, что и со стороны ополченцев есть готовность к переговорному процессу. Вице-премьер министр ДНР А. Пургин заявил, что руководство и ДНР, и ЛНР готово к диалогу. Более того, по его словам, республики были готовы в одностороннем порядке прекратить боевые действия и начать переговоры, но украинские власти лишь усиливают военное давление, что вынуждает ополченцев защищаться. При этом обе республики готовы гарантировать безопасность международным экспертам, которые занимаются расследованием катастрофы МН17.

В контексте подобных инициатив США и Киева вопрос вызывает их срочность и мотивация инициаторов. По всей видимости, причин для этого было как минимум несколько.

Прежде всего, подобная позиция США проявилась после разговора Дж. Керри и С. Лаврова. По словам госсекретаря, по результатам переговоров стороны «согласились, что есть возможность попытаться выдвинуть конкретные предложения, чтобы двигаться вперед». Тем самым США фактически признали свой внешний контроль над действиями украинской власти и высказали готовность наконец-то вести переговоры напрямую.

Следует сказать, что даже само место проведения переговоров  -  это своеобразная уступка ополчению: в свое время А. Бородай как раз говорил, что эффективные переговоры могут происходить либо на территории ДНР/ЛНР, либо в одном из приграничных городов России или Белоруссии. С политической точки зрения понятно, почему Киев не мог согласиться на проведение переговоров на территории России, а тем более на территории ДНР/ЛНР. Минск стал здесь разумным компромиссом.

Второй позитивный фактор – Киев высказывает готовность к более детальной дискуссии о формах децентрализации. «Мы готовы к широкой децентрализации, готовы дать больше власти сообществам, областям, регионам. Дать людям больше свободы, но и больше ответственности, политической ответственности. Местные жители будут сами определять, на каком языке говорить», - отметил П. Климкин. Правда, снова возникает вопрос о форме будущего территориального устройства Украины. Судя по тому, что речь все еще идет о децентрализации, Киев не готов к дискуссии о федерализации или тем более о конфедерации. Возможно, именно вокруг этих тем и будет происходить основная часть дискуссий и компромиссов.

При этом все еще непонятно, какие события могли так повлиять на Вашингтон и Киев, что они внезапно согласились на новые этапы переговоров. Ведь СНБО Украины ежедневно браво рапортует о «стремительных успехах» украинских военных в борьбе с ополченцами и захватом одного города за другим. Ввиду намного превосходящих сил режима киевские силовики действительно теснят ополченцев, но происходит это с огромными потерями, которые несопоставимы с потерями ополченцев. Скорее всего, ресурсов у режима долго продолжать боевые действия с такой интенсивностью нет. Это подтверждает и третья волна мобилизации.

На фоне этого сложно не отметить крайне тяжелое финансовое положение Киева (например, нехватку более 9 млрд. грн на армию), все меньшую популярность войны (третья волна мобилизации лишь обострила социальные противоречия и усилила антивоенные протесты в регионах страны) и ужесточающуюся олигархическую войну. Все в целом это куда сильнее истощает Украину, чем того хотелось бы Киеву. Тем более что и приснопамятные «западные кредиты» на Украину так и не поступили.

Опять же: несмотря на бодрую риторику, военные силы Киева также не безграничны. П. Климкин 30 июля отметил, что Киев не готов возвращать контроль над Донецком и Луганском военным путем, а только через «политический диалог». Правда, при этом украинская армия продолжает ровнять Донецк с землей, фактически уничтожая пригороды. Если это продолжиться еще некоторое время, то возвращать действительно будет нечего ввиду отсутствия самого города.

Ещё один важный фактор – появившаяся информация о том, что украинский кризис на юго-востоке чуть было не перешел в состояние полномасштабной войны. Причем вопреки желаниям американцев – за счет действий, спровоцированных Киевом напрямую. По данным американских журналистов, подтвержденным 1 августа в НАТО, 29 июля Киев вышел на новый уровень эскалации конфликта, использовав против ополченцев баллистические ракеты (!).

Официально ни Украина, ни США не подтвердили такой инцидент. Равно как и осталось неизвестно, что случилось с этими ракетами. А вопрос не праздный, поскольку большая часть таких ракет являются управляемыми на всем протяжении их полета. То есть российские силы ПВО, заметив пуск таких ракет, вполне могли бы нанести контрудар и были бы абсолютно правы.

Роль США в этом инциденте может быть двойственной. С одной стороны, сами США могли «подсказать» Киеву использовать такое оружие. Однако они же не могли не понимать, к каким последствиям это приведет. Ведь если в результате такой провокации агрессором выступит Украина, то это изрядно поломает планы США на украинском направлении. Куда больше похоже на то, что Вашингтон сам был не особо в курсе инициатив Киева. Следовательно, использование тактических ракет «Точка-У» было настолько неожиданным для Вашингтона и незапланированным, что там испугались возможных перспектив развития событий и поторопились инициировать переговоры, пока Киев не решит еще что-то «испытать» на ополченцах, что в итоге окончательно поломает долгосрочные планы США на Украине.

Не отбрасывая в сторону этот фактор, стоит помнить и о новом витке санкций против России, который начал Запад в лице США и ЕС. Эти санкции все меньше кажутся связанными с украинскими событиями и все больше – с прямым и немотивированным давлением на Россию, где Украина – лишь формальный повод. Ведь строго говоря, Запад, выдвигая претензии России о том, что она не хочет повлиять на действия ополченцев, одновременно не может четко объяснить, чего же он конкретно хочет от России. При этом санкции все время усиливаются. Примечательно и иное: идея о политических переговорах появляется после каждого нового витка санкций. То есть таким образом Запад вводит цикличность в процесс, выстраивая схему: санкции – принуждение к переговорам, а в случае неготовности – новые санкции.

Следует ли новую «примирительную волну» Киева и США расценивать как реальную попытку найти политическое решение кризиса? Пока этого не видно. Безусловно, Киев за счет активных военных действий пытается создать для себя более убедительную и комфортную позицию для таких мирных переговоров, когда у ополченцев просто не будет ресурсов добиваться поставленных ими целей. В то же время, если мирный процесс начнется, Киев сможет использовать его для перегруппировки сил и в случае срыва переговоров атаковать ДНР и ЛНР с новыми силами, поддерживая высокий темп атаки, как это уже было в начале июля.

Но целый ряд факторов как внутреннего, так и внешнего характера говорят о том, что Киев оказывается в тупике сугубо военного решения и вынужден идти на поиск диалога. И чем предметнее он будет, тем выше вероятность достичь хоть каких-то соглашений.