Перспективы политического самосознания Новороссии

Сегодня термин «Новороссия» уже не кажется удивительным или надуманным, как три месяца назад. Впрочем, по поводу его политической эффективности и целесообразности можно дискутировать. Однако очевидно, что существующий Союз народных республик, претендуя на ту или иную степень суверенитета и самостоятельности, стоит не только перед прямым военным вызовом (самым важным и страшным на сегодня), но и перед вызовами государственного строительства и развития/конструирования политического самосознания. Эти вызовы стоят не только перед ДНР и ЛНР, но и перед теми областями, которые всё ещё сохраняют номинальный статус «Юго-Востока Украины», но представляют собой земли исторической Новороссии.

Что собой представляет сегодня политическое пространство Юго-Востока Украины?

После переворота и триумфа так называемой революции гидности (название, много «говорящее» для русского слуха) политическое пространство Юго-Востока, как представляется киевскому режиму, зачищено. Юго-Востоку, точнее Новороссии, просто не оставлено право на политические особенности, не говоря уже об уникальности. Модель «йэдына крайина» подразумевает унификацию и гомогенизированность; эта модель тоталитарна в буквальном смысле, а не в лубочном, как мнимый «советский тоталитаризм».

Согласно этой модели, Харьков, Одесса и так далее это – «Украина». Совершенно конкретная «Украина», требующая неизменного отзыва «Смэрть ворогам!» на пароль «Слава нации!». Неприемлемость для Юго-Востока этого пароля, а равно и вариаций «Украйина понад усэ», «Слава Украйини – гэроям слава!» никого в официальном Киеве не интересует. Эта неприемлемость наказуема так же, как измена родине.

Все значимые для Юго-Востока политические, идейные и даже культурные ориентиры приравнены к уголовно наказуемому сепаратизму.

Соответственно, из всего многообразия социально-политических интересов и чаяний жителей Юго-Востока в политическом пространстве могут быть легально (т.е. с разрешения официального Киева) представлены только те, которые укладываются в описанную выше модель. Существование «пророссийских» политических сил представляется абсолютно невозможным. Сегодняшняя Партия регионов, говоря откровенно, не существует ни как пророссийская, ни как любая другая политическая сила. Выросшая из неё Партия развития Украины уже заняла нишу карманной оппозиции киевского режима. Насколько эффективно она сможет представлять хоть какие-то интересы Юго-Востока – большой вопрос.

Активная кампания по запрету Компартии Украины и вытеснению её за пределы легального политического пространства не только подтверждает вышеуказанный тезис, но ещё и вынуждает расширить его: невозможным представляется существование и функционирование не только «пророссийских», но и в принципе антифашистских политических сил. Показательным является активный прессинг Киева по отношению к вовсе не однозначно пророссийской, зато однозначно антифашистской левой организации «Боротьба».

Невозможно себе представить, чтобы на гипотетических выборах в Верховную раду легальную конкуренцию «патриотическим» силам могли составить партии ПСПУ, «Русский блок» и так далее (ещё раз напомним: даже КПУ, вполне уютно устроившуюся за эти годы в роли «придворных коммунистов», вытесняют за пределы политического пространства Украины). В легальное политическое пространство не пустят и новые силы, такие как «Юго-Восток» и т.д., как «юридическим» путём, так и при помощи правого террора.

* * *

Можно было бы сделать напрашивающийся вывод: всё, конец разговора о развитии и конструировании самостоятельной политической идентичности на Юго-Востоке, а вместе с разговором конец и самой идентичности. Всех запретят, всех уничтожат, всех вытеснят из легального политического пространства.

Вывод, вопреки своей навязчивой очевидности, сомнителен. Ну запретят-вытеснят; ну и что? Это что, первый в истории случай, когда политическая идентичность вырастает в нелегальных условиях? Достаточно вспомнить хотя бы коммунистическую рабоче-крестьянскую идентичность в дореволюционной России. Так что вытеснение из легального политического пространства не является завершающим актом в развитии политического самосознания Юго-Востока: политическое пространство легальными координатами не ограничивается, а сами координаты, в свою очередь, весьма динамичны. Есть основания предполагать, что Порошенко со товарищи не задержатся в условно легальной части политического пространства.

Но речь не о них. Речь о том, что сегодня может являться основой для формирования политического самосознания Новороссии. И каковы в связи с этим перспективы политического пространства этого региона.

Прежде всего – перспективы организационно-партийные и идеологические. Отвлечёмся от сиюминутного и вторичного на самом-то деле вопроса «легальности». Что может лечь в основу политических (партийных) идеологий, которые согласятся поддержать жители Юго-Востока? И есть ли уже сейчас какие-то ростки, организационные и гражданские зачатки таких идеологий?

Во-первых, это, безусловно, этнополитическое противопоставление Украине в её националистической версии, со всеми вышеуказанными лозунгами-паролями и заклинаниями о единстве, а также карательными методами достижениями этого единства.

Жители Юго-Востока (подчеркну: коренные жители, все разговоры о «титульной украинской нации» – полнейшая чушь и с исторической, и с логической точек зрения) соглашались считать себя украинцами лишь в политическом смысле. И лишь до того момента, пока это не мешало им быть русскими, евреями, армянами, казахами и так далее, а также «жить на русском языке» (а не только пользоваться им в быту по милостивому соизволению юберменшей).

Сегодня киевский режим требует быть украинцем «на всю катушку» – с обязательным прицепом «боевого патриотизма» и этническим самоотречением в пользу малопривлекательного конструкта «украинская нация». В подобных условиях жители Юго-Востока никакими украинцами быть не хотят.

Организационное и гражданское проявление этого пункта – продолжающиеся по сей день (в атмосфере милитарной истерии сторонников «йедынойи крайины» и прессинга спецслужб) митинги, пикеты и другие мероприятия различных «профедералистских» движений и организаций в Харькове, Одессе и других городах Юго-Востока.

Во-вторых, это антинационализм, включая естественное продолжение – антифашизм. Обычно принято скептически реагировать на это основание: мол, «анти» - это само по себе ничего не представляет, исчезнет фашизм – исчезнет и антифашизм. Однако подобная критика совершенно безосновательна. Речь идёт о политическом осознании и постулировании системной опасности общечеловеческого масштаба, а не о протесте против конкретно-исторического политического режима. С начала двадцатого века фашизм (и его частная разновидность – нацизм) претерпели массу изменений, воплотились в массе вариантов.

Антинационализм и антифашизм – самодостаточные идеологические основания для движений в той же степени, в которой, например, является самодостаточной идеология экологических движений. Если угодно, то антинационализм и антифашизм – это политическая экология. Их востребованность сегодня не вызывает сомнений.

Для Новороссии (Юго-Востока) такая политическая экология жизненно необходима, что наглядно подтверждают уничтожаемые (всего лишь за политическое несогласие и желание референдума) города и деревни Донбасса. Организационное и гражданское проявление этого идеологического основания фиксируется в активности целого ряда левых и леворадикальных организаций и движений («Боротьба», «Суть времени» и т.д.), не говоря уже о таких партиях, как КПУ и ПСПУ. Как известно, левые являются естественными и наиболее последовательными противниками фашизма и нацизма во всём мире.

Будет вполне логично, если интернациональный, русский не этнически, а культурно (не противостоящий «нерусским», а объединяющий всех желающих иметь отношение к русской культуре) Юго-Восток политически выразит себя в антифашистской, антинационалистической и левоориентированной идеологической системе.

В-третьих, это чёткая внешнеполитическая ориентация на евразийскую интеграцию. Чёткая и однозначная. Антизападное и антиамериканское противостояние, которое преобладает в сегодняшних настроениях жителей Юго-Востока, – ситуативно. Оно определяется конкретными политическими характеристиками западных держав.

Проблема не в них, и даже не в цивилизационном аспекте (кризис западной цивилизации для европейцев очевиден), а в сегодняшней политической системе Евросоюза. При её изменении сотрудничество Евразии и Европы выйдет на нормальный уровень.

Однако сотрудничество сотрудничеством, но интеграция, ориентированная на достижение единства, в представлении жителей Юго-Востока может иметь лишь один вектор – евразийский. Это в первую очередь обусловлено естественным стремлением к воссоединению с Россией и бывшим советским пространством (роль советской идентичности в сегодняшних процессах ничуть не меньше, нежели идентичности Русского мира).

Но и цивилизационный аспект также сказывается: славяне цивилизационно тяготеют к Востоку, тогда как с Западом они могут лишь сотрудничать и дружить. На организационном и гражданском уровне эта идеологическая установка проявляется в евроскептицизме Юго-Востока и его стремлении в Таможенный союз.

Соответственно, за пределами этих трёх идеологических оснований, без их учёта ни одна политическая сила, партия или движение не смогут добиться серьёзной поддержки и политического успеха.