Символическая оккупация посредством переименований

В середине октября истекает срок, установленный пакетом законов о «декоммунизации», по переименованию всего и вся, что связано с советским прошлым. Именно в течение шести месяцев областным и районным государственным администрациям, органам местного самоуправления необходимо провести общественные слушания и подать на рассмотрения парламента предложения о переименовании населенных пунктов, районов и областей, содержащих в себе коммунистическую символику. Памятники «демонтировали» и до принятия закона. Излюбленным способом нациствующих: снести и разломать. А вот переименовать таким способом никак не выйдет. Это поле деятельности местных органов власти и общин.

Надо отметить, что к сентябрю сделано не так уж много: кое-какие переименования в Киеве и множество громких заявлений о грядущих переименованиях и демонтажах памятников. Приближается установленный законом срок, и следует ожидать, что вторая половина сентября и первая половина октября будут переполнены коллизиями. Дело в том, что во многих населённых пунктах уже проведён ряд предварительных мероприятий по переименованию – слушания, опросы, консультации. И выясняется, что и местные жители, и даже местные советы часто отказываются от переименования. Так, около половины жителей Днепропетровска хотят оставить городу существующее название, не желают ничего переименовывать в Запорожье, Чернигове, в Закарпатье.

Местные власти понять не сложно. В отличие от депутатов Верховной рады и чиновников Кабмина они зависят от своих избирателей. Жители Харькова, Кировограда, Запорожья в вопросе исторической памяти заметно отличаются от жителей и западных областей Украины, и Киева. Показательно, что уничтожением советских памятников в восточных областях Украины в её нынешних границах занимаются небольшие группы фанатиков, тщательно опекаемые силовиками. Большинство жителей считает это вандализмом, а переименования в рамках «декоммунизации» рассматривают как посягательство на историю.

Если взять для примера один только Харьков (горсовет которого так и не получил запрошенную у Кабмина отсрочку по переименованию), то в нём «декоммунизации» подлежат практически все районы, четверть станций метрополитена, большое количество проспектов, площадей, улиц. Для коренных харьковчан – это часть личной истории. И если переименование будет осуществлено в предписанных законом масштабах, то значительная часть харьковчан, например, к ноябрю попросту лишится символов родных мест, своего родного Харькова.

То же касается и других населённых пунктов. Естественно, многие люди совершенно не желают утрачивать мир своего детства. Тем более что есть риск не только лишиться родной и привычной символической среды обитания, но и очутиться в абсолютно чуждой, а то и враждебной среде. В современных социогуманитарных науках это называется «символической оккупацией».

Кстати, представители харьковской миссии ОБСЕ (организации, представители которой осудили украинский закон о «декоммунизации») ещё полгода назад рассказали автору, что они занимаются мониторингом не только нарушений языковых прав харьковчан (прежде всего в отношении русского языка), но и фиксацией посягательства на историческое пространство – сносом памятников и переименований. В ОБСЕ это рассматривают как нарушение свобод человека, агрессию против идентичности и отражают в своих регулярных отчётах. Впрочем, в Киеве, куда отправляются копии, на эти отчёты никто не реагирует.

Местным же властям приходится учитывать мнение жителей. Неудивительно, что они не горят желанием представать – накануне выборов! – в глазах собственных избирателей проводниками символической оккупации. Тем не менее Минюст утверждает, что, согласно принятому закону, выбора у местных советов нет: переименовывать они обязаны.

При этом даже если различными ухищрениями местным советам удастся саботировать выполнение закона, переименование всё равно, видимо, произойдёт. В законе ситуация саботажа предусмотрена. Если в указанный срок переименование не будет проведено местным советом, то по закону № 2558 его обязан осуществить городской или сельский голова. Если же и он по каким-то причинам не выполнит это требование,  тогда право и обязанность переименования, согласно той же норме закона и следующим из неё изменениям в законах Украины «О местном самоуправлении», «О местных госадминистрациях», «О географических названиях», переходит к главе областной администрации. А он назначается президентом и выборов, как известно, не боится.

Но при этом создаётся правовая коллизия. Право по присвоению и замене названий внутри населённых пунктов было, согласно Конституции Украины и закону «О географических названиях», прерогативой местных органов власти с обязательным учётом мнения большинства местного населения, которое выясняется на референдуме. Только сами населённые пункты переименовывались Верховной радой с обязательным учётом позиции и предложений местных советов. Однако закон № 2558 в нарушение Конституции открыто передаёт это право в руки представителей центральной, киевской, президентской власти. Повторим: если даже местные советы и их главы не производят переименования, то его осуществляет глава госадминистрации и утверждает Верховная рада.

На каком основании? Ведь, например, ту же Днепропетровскую область без изменений Конституции Украины вообще нельзя переименовать, т.к. она упомянута в Основном законе. Впрочем, после «децентрализации», которая грозит лишить территориальную общину каких-либо прав (её предлагается считать не субъектом права, а единицей административного деления государства), эта коллизия, может, и будет снята.

В этом случае жители подлежащих «декоммунизации» городов и сёл рискуют остаться практически без инструментов отстаивания своих прав. Формально у жителей есть возможность подавать судебные иски, в том числе и коллективные. Иски могут подавать и местные советы. Но, учитывая принятый закон № 2558, что-либо изменить в состоянии лишь Конституционный суд, если признает вышеупомянутый закон неконституционным.

Конечно, остаётся ещё Европейская хартия местного самоуправления, к которой могут апеллировать местные советы, если изменения в Конституцию обессмыслят подачу в Конституционный суд исков против переименования.

Например, статьи 4 и 5 этой Хартии позволяют трактовать соответствующие нормы «декоммунизационного» закона как посягательство на права местных общин и немотивированное ограничение сферы компетенции местного самоуправления.  Однако трактовка – штука обоюдоострая. Тем более что даже запланированные изменения в Конституцию Украины во многом противоречат этой Хартии. Можно прогнозировать, что о ней «не вспомнят» так же, как не помнят о ратифицированной Украиной Хартии региональных языков или языков меньшинств.

Очевидное противоречие между интересами населения и местных властей, вынужденных действовать под давлением центральных властей, налицо. Возможные последствия пугают даже укропатриотов. Это не удивительно, ведь принятые в порядке «революционной целесообразности» идеологические законы имеют своей целью подавление воли местных общин.

Это не только «символическая оккупация». Это погружение населения «декоммунизируемых» территорий во враждебную символическую среду. Предложения по переименованиям сосредоточены преимущественно в смысловом пространстве украинского национализма. Герои националистической мифологии – от гетманов и литераторов до пособников нацистам – должны прийти на смену не только Ленину и Кирову, но и Гагарину с Чкаловым.

Киевские власти, навязывая жителям «декоммунизируемых» городов и сёл чуждые ценности, разрушая их привычный мир и историческое пространство, одновременно лишают их возможности отстаивать свои права, права общин законными средствами. Приведёт ли это к социальному взрыву? Само по себе – вряд ли. Однако ни стабильности, ни взаимопонимания между властью и народом не добавит.