Святой Креститель (II)

В первые три года православие восторжествовало по всему великому пути «из Греков в Варяги», протянулось в северные земли, лишь Новгород, Ростов да Муром оказали сопротивление, но постепенно и оно было преодолено (1). Созидая новую сильную державу, видел князь Владимир основу прочности ее в единстве народном, укрепленном созидательным Животворящим Словом и Духом. По преданию, в 990 или 992 году равноапостольный князь посетил страну Суздальскую, куда сам принес свидетельство Истины, которому со смирением, подобно киевлянам, внимали обитатели этих краев; а на берегу реки Клязьмы заложил город, названный Владимиром, где построил деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы.

 

Не вдадимся в рассуждения о духовном смысле Крещения — тому наилучший свидетель есть история нашего народа, жития русских святых — эта удивительная летопись русской святости. Но обратимся к обобщению результатов государственно-строительной работы св. равноапостольного князя.

 

Сам князь Владимир «не хотел, кажется, принуждать совести; но взял лучшие, надежнейшие меры для истребления языческих заблуждений: он старался просветить Россиян. Чтобы утвердить Веру на знании книг Божественных, еще в IX веке переведенных на Славянский язык Кириллом и Мефодием и без сомнения уже давно известных Киевским Христианам, Великий Князь завел для отроков училища, бывшие первым основанием народного просвещения в России» (2). — Какой превосходный ответ современным гонителям просвещения нашего заблудшего народа, под всякими предлогами стремящимся запретить для изучения в школе всего лишь «Основ православной культуры», прикрывающимся мнимой демократичностью и так называемой веротерпимостью. — Хорошо понимал великий князь: знания, не объединенные духом веры, что рассыпанные богатства, которые легко употребить для самых различных целей, в том числе и во зло. По существу, православная государственная власть, начиная с князя Владимира, взяла на себя попечение об образовании народа — это была совсем новая плодотворная традиция.

 

Владимир-Креститель ввел Русь в великую христианскую семью. Он создал новый тип русской государственности — христианский, непременным идеалом которой стало распространение мира на земле, славы Божией, но не человеческой, умирение страстей, вражды и «ненавистной розни мира сего», противостояние греху и пороку; «не нам, не нам, но имени Твоему» служили во всю историю России, пока стояло православное царство, лучшие русские люди.

 

Именно русский мир, как показывает хроника мировых событий, являлся главным оплотом христианской цивилизации — разрушение же его привело к катастрофическим последствиям для всего человечества. А попытка восстановления империи в 40-е годы XX века и создания всеславянского союза (восточно-европейского социалистического лагеря), увы, принесла скудные плоды. Успех оказался недолговечным, ибо краеугольным камнем этой формации стало безбожие. Великий обман русского народа во время Второй мировой войны, и в Советском Союзе, и в рассеянии, стал залогом сокрушительного падения всей коммунистической конструкции, но не только ее. Все, что сегодня происходит в мире, есть, на наш взгляд, результат векового геноцида русского народа — народа богоносца, с его всемирной отзывчивостью и богатством христианской души. Это определение нашей национальной самости, данное Достоевским, поразительным образом подтвердилось особенно событиями XX века: остервенелые силы тьмы бросились, в первую очередь, терзать именно русский народ, именно Православие, носителем духа которого остаются русские. И сегодня строителям «глобальной вселенной» сильно мешает наш народ с его ярко выраженным государственным, имперским сознанием, с кровным чувством справедливости, абсолютного добра, даруемым только Богом.

 

Эти драгоценные качества русского душе- и умоначертания, словно Началохудожник, бережно взращивал святой князь Владимир, превосходно понимая, что только с Богом в душе человек есть творение здравое, что только такой человек есть строитель, созидатель мира живого, соработник Домостроительства Божия. Пережив настоящее покаяние с принятием Крещения, Владимир стремился подавать и своим присным пример христианского благочестия. Еще в 983 г. на глазах князя были замучены Феодор и Иоанн, отец и сын, варяги-христиане. Не забыл сего Владимир, и после святого Крещения воздвиг он на месте гибели этих мучеников за веру Христову Богородичный храм, знаменитую «Десятинную» церковь, во исполнение заповеди Божией давать Господу десятину от своих имений («И всякая десятина на земле из семян земли и из плодов дерева принадлежит Господу: это святыня Господня. <…> И всякую десятину <…> из всего, что проходит под жезлом десятое должно посвящать Господу». Лев. 27. 30, 32).

 

Широко известно нищелюбие святого князя. Летописец рассказывает, как Владимир повелел всякому сирому и убогому приходить на его двор и взимать каждому на потребу еды и пития, и денег; князь построил для калек и бедняков богадельни, которые содержались на его средства. Это любопытная особенность русской государственной власти, которая уже с самого начала фактически взяла на себя социальные функции, чего не знала Европа ни времени Владимира, ни позже, там эти обязанности     были переданы церкви. Во внутреннем управлении государством князь впервые признал значение закона писанного, а позже появятся и княжеские уставы. Церковь и земские власти воспримут основы византийского права.

 

Русская Церковь с первых дней своего существования стала силою государственно-объединительной. Слово Истины навеки спаяло воедино русский народ, именно религия оказалась важнейшим консолидирующим фактором в процессе формирования нашего национального самосознания. Дух Христова учения и авторитет Церкви проникли во все стороны государственной и народной жизни. Церковь и Государство шли рука об руку — так было и при св. князе, и в последующие времена вплоть до известных событий второй половины XVII века. По сути, князь Владимир установил ту симфонию властей, о которой писал император Юстиниан, тот самый живительный принцип внутреннего равновесия, что пришел к нам из Византии и в основном сохранялся на протяжении всего периода Московского царства.

 

Владимир Великий положил основание монархическому строю нашей державы. Этот строй по своему существу есть строй теократический. Бог есть высший владыка неба и земли. И святой князь, сам приняв Крещение, уже этим актом освятил свою правящую десницу: власть освящена, теперь она от Бога Истинна.

 

Русь отныне обретала статус царства и входила в ранг великих держав (как глубока и неотъемлема традиция!).

 

Женитьба князя Владимира на византийской принцессе Анне стала событием выдающимся; греки не хотели выдавать своих царевен и за западных императоров, и только после долгих переговоров в 972 году узы супружества связали царевну Феофано, сестру Анны, с Оттоном II. Цари Константин и Василий породнились лишь с германским императором и русским великим князем! Владимир сумел блестяще занять прочное место в Европе, и по своим варяжским связям, и по новому германскому родству, и одновременно сохранял добрые отношения с Византией (он помогал Византии в трудных походах в Сирию против магометан), стремясь выдерживать таковые же с Римом. Политика его носила определенный общеевропейский характер. А браками детей своих еще прочнее закрепил он связи польские, венгерские, шведские. По смерти же царевны Анны, князь вновь женился, взяв на сей раз супругу из германского императорского дома, внучку Оттона Великого, но которая также была родной племянницей Феофано. Таким образом, Земля Русская при св. Владимире обрела высокое положение среди европейских государств и вместе удержала прочную связь с Византией.

 

А потому, с одной стороны, сегодняшняя политическая концепция включения России в общеевропейский союз имеет глубокие корни, но с другой — промыслительно история наша пошла иными путями, путями сохранения правой веры, на то, очевидно, была воля народная уже после трагического для христианской цивилизации 1054 года. Владимир-Креститель почил в 1015 году, однако несложно предположить, каковой бы была его позиция, случись отпадение Римской кафедры еще при жизни князя. Во всяком случае, митрополия Русская сохранила прочные узы с Византийской Матерью-Церковью, ценности веры оказались выше сиюминутных и, как правило, тщетных политических надежд. В середине XV века, после падения Византии, пережившая татаро-монгольское нашествие и возродившаяся Московская Русь оказалась один на один с Западом, с Европой, уже во многом утратившей свои христианские начала и стремившейся любыми путями подчинить себе православную Гиперборею. И только прошедшая сквозь горнило иноземного ярма государственная воля нашего народа, христианский дух его, взращенные святым князем, сохранят Русское царство до катастрофы 1917 года.

 

Крепка была память народа русского о Владимире и его державе, о Святом Граде Киеве. Московские князья, собиратели Земли Русской, вспоминали о прадеде своем св. Володимере; в грамоте об избрании на царство Михаила Феодоровича Романова специально говорилось о великом князе, просветившем Русь святым Крещением и за то равноапостольным называемым, расширившем свои владения и через то самодержавным нареченным.

 

Так воскресавшее Русское государство, созидаемое Москвою, хранило в своей исторической памяти Завет Владимира-Крестителя, так сохранялась великая преемственность поколений, из рода в род передававших «преданья умной старины», так обновлялась священная традиция русской православной государственности, которую Москва унаследовала от Киева.

 

Именно св. великого князя Владимира вспоминал в своем слове Киевский митрополит Сильвестр, когда 16 января 1654 года вместе с малороссийским духовенством встречал боярина Бутурлина, принимавшего Малую Русь в соединение с Московским царством, ибо не было другого такого исторического деятеля, другого такого имени, которые бы стали подлинным символом единства русского народа. Держава св. Владимира явилась основанием национального и культурного объединения восточных славян как славян русских; и это великое значение ее сохранялось на всех этапах истории нашего народа, особенно же, когда сложились три его могучие ветви — малорусы, великорусы и белорусы.

 

И совсем не случайно русские беженцы в изгнании с особым почтением будут отмечать день памяти Владимира-Крестителя. Этот праздник станут именовать Днем Русской Славы. Для многих тысяч православных страдальцев этот день обретет значение упования, надежды на возрождение Отечества. Особое почитание святого князя, основателя православной державы, в Русском Зарубежье точно укажет на самый источник духовной силы несломленной России.

 

В 1934 г. в Харбине будет создан Институт св. Владимира с богословским, экономическим и политехническим факультетами, в Белграде возникнет Братство св. Владимира, после войны в Бразилии (Сан-Пауло) будет выходить «Владимирский Вестник» (1956-1968). А празднование 950-летия Крещения Руси пройдет с невероятным размахом и подъемом; 1938 год поистине станет для русских изгнанников годом св. Владимира — бурный всплеск православных Владимирских торжеств как будто в последний раз перед страшной войной омоет благодатной волной усталую Европу.

 

Но подобная волна поднималась и годом раньше, в 1937-ом, в столетие кончины Пушкина. А самый день рождения поэта — это другой особый праздник русских беженцев — стал Днем Русской Культуры (3).

 

Итак, два дня в году — 26 мая (ст. ст.) и 15 июля (ст. ст.) — почти на протяжении 20 лет (да и после войны, хотя, по понятным причинам, уже не с тем размахом) особо торжественно отмечались нашими соотечественниками за рубежом.

 

«Помни, что ты русский» — эти слова можно было прочитать во многих классных комнатах русских учебных заведений, например, в Югославии. Помнить об этом помогали и оба праздника — Владимирский и Пушкинский…

 

Воистину удивительная, мимо времени и пространства, встреча двух великих имен, встреча, так понятная и близкая русскому сердцу, и уж совсем поразительно — встреча, документально оправданная: многолетними трудами отечественного пушкиниста-подвижника, Андрея Андреевича Черкашина, достоверно установлена родословная А. С. Пушкина, идущая от Рюрика, от святого равноапостольного великого князя Владимира- Крестителя Руси! (4)

 

Так восхитительно неслучайна духовная история народа, так поразителен пульс нашего бытия, так необъятны глубины души народной…

 

Но если чуть пристальнее вглядеться в два этих лика, легко увидеть то общее между ними, что как раз и называется «русский». Крепость и сила духа, несгибаемая воля, даруемая лишь твердым убеждением, что служишь Истине, живая вера в Бога, вера и верность, и жертвенность, и горячая любовь к народу и Отечеству своему.

 

«Вещий дух» и «добрый смысл» суть исконные русские начала, а воспоминания о святой старине побуждают нас хранить то горчичное зерно, что даровано нам Творцом.

 

_______________________________ 

 

(1) Конечно, не все было гладко и безболезненно; исторические свидетельства говорят о борьбе с языческими богами. «Трогательно, однако, что, при всей резкости, революционности смены язычества христианством на Руси, как и во всем славянском мире, сопровождавшейся разорением прежних святынь, идею святости и само понятие святой уходящее язычество передало христианству. Прежняя вера только потом была изобличена как суе-верие, то есть “напрасноверие, тщетная вера”… Все обличительное именословие родилось в борьбе, а раньше это, видимо, называлось иначе и было сродни мудрости, вещему духу, доброму смыслу» (Трубачев О. Н. В поисках единства. С. 39).

(2) Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 154.

(3) Не случайно в далеком Харбине (но который, может быть, духовно ближе был к России) в 1937 г. горячий патриот, священномученик архиепископ Нестор/Анисимов/, владыка Камчатский и Сеульский, отмечая сею скорбную для русских дату, писал: «Среди мучительных переживаний современности, когда наша Родина стонет под тяжким гнетом, а мы, Ее изгнанники, едим горчайший хлеб изгнания в нищете и унижении, когда отчаяние порой готово охватить малодушное, настрадавшееся сердце, — радостно вдруг осознать, не разумом только, но сердцем почувствовать, что вопреки всем унижениям, всякому презрению, которых пьем мы полную чашу, все же принадлежим мы к великому, величайшему в мире народу.

А это чувство, это неоспоримое сознание никто в нас не будит так ясно, так ярко, как именно Пушкин…

Его мятущаяся, его многострадальная душа, как в зеркале, отразила всю полноту Русской души, и самый жизненный путь его, исполненный то нравственных падений, то высочайших взлетов духа, так ярко отображает исторический путь нашей Родины, которой одинаково близки и глубокие пропасти, и высочайшие вершины духа.

И недаром с именем Пушкина в дальнейшей истории Русской мысли так связаны крупнейшие переломные моменты оживления и пробуждения национальных светлых чувств. Таким моментом было торжество открытия памятника Пушкину в Москве в 1880 году, когда огненным словом Достоевского, именем Пушкина, Русское общество оказалось пробужденным от чар интернациональных и революционных бредней и вдруг почувствовало себя снова Русским, православным, облеченным высшим духовным призванием. Быть может, это духовное пробуждение отсрочило на сорок лет нашу тяжкую катастрофу и дало много здоровых ростков в Русской душе, не умерших и доселе.

Кто знает, какие последствия для пробуждения Русского чувства будет иметь нынешнее чествование его имени. Не будет ли оно связано с зарей возрождения нашей Родины?

Да совершит это чудо Господь» (Наш путь. Харбин, 1937. № 37).

(4) См.: Черкашин А. А. Тысячелетнее древо А. С. Пушкина. М., 1998.