Украинская декоммунизация: отказ от тоталитаризма или его худшее продолжение?

Итак, на Украине вступил в силу целый комплекс законов «о декоммунизации». Помимо прочего, они запрещают публичное отрицание преступного характера советского режима, ликвидируют «советское идеологическое наследие» (в частности, наименование войны с гитлеровской Германией – Великой Отечественной), признают героями борьбы за независимость нашей страны деятелей Центральной рады, петлюровцев, политиков «Карпатской Украины», вояк ОУН-УПА и т.д. Направлены все эти законы якобы на преодоление последствий тоталитарного (советского) прошлого.

Спору нет – много в том прошлом было негативного. И претензий к столь яростно осуждаемому ныне советскому режиму можно предъявить предостаточно, но, правда, по совершенно иным причинам.

Кто насадил в массе малорусского населения представление о том, что малорусы – не русские, а самостоятельная (отдельная от великорусов) нация? Кто провел тотальную украинизацию бывшей Малороссии (переименованной в Украину)? Советский режим! Ну и как к этому относиться?

Но в том-то и дело, что нынешние декоммунизаторы осуждают советский режим не за это, а якобы за антиукраинскую политику. Но где были бы сейчас «национально сознательные украинцы», если бы не советская власть?

Роман Бжеский, видный деятель украинского движения и поляк по национальности (поляки вообще долгое время являлись движущей силой украинства, пытаясь таким образом сеять рознь между малорусами и великорусами), описывая ситуацию, сложившуюся после революции 1917 года, сокрушался: «Широкая масса украинского народа, а в первую очередь украинское крестьянство, составляющее абсолютное большинство, если под сознанием понимать знание своего национального имени и своего прошлого – была чуть ли не на 80 процентов массой несознательной». Эта масса, пояснял Бжеский далее, «называла себя «русскими», а то и «православными», не читала ни «Кобзаря», ни какой-нибудь украинской истории».

На самом деле в большинстве своем народ знал и свое национальное имя, и свою историю (в самых общих чертах, конечно). Другое дело, что и национальное имя, и по большей части история у малорусов и великорусов была общая. Те и другие вместе с белорусами составляли единую русскую нацию, что, однако, никак не устраивало польских деятелей, рядившихся в украинофильские одежды и мечтавших о расчленении Руси.

Другой поляк-украинофил, крупнейший теоретик украинского самостийничества Вацлав Липинский (именовавший себя Вячеславом, чтобы явно не выказывать происхождение) сделал вывод, что «большинство украинцев – это как раз наиболее наглядное и яркое доказательство невозможности существования Украины».

Отставные деятели эпохи Центральной рады и петлюровщины, о которых вел речь Липинский в последнем из процитированных предложений, подчеркивая их неспособность к государственному и национальному строительству, и вправду продемонстрировали свою полную политическую несостоятельность.

Но то, что не сумели сделать грушевские, петлюры и прочие, сделали большевики. Увлечённые победой Октябрьской революции и открывшимися перспективами по преобразованию мира на более справедливых началах, они лелеяли планы мировой революции. Бывшее государство Российское планировали преобразовать в союз социалистических республик, к которому, по мере расширения революции, должны были присоединяться все новые и новые республики. Но поначалу более-менее прочно советская власть утвердилась лишь на части этнической русской территории. А создавать союз сама с собой советская Россия не могла. Так и появилась Украинская (позднее и Белорусская) советская республика.

Кроме того, украинское движение являлось вполне естественным союзником большевиков в борьбе с белогвардейцами, а затем и с Польшей, захватившей западноукраинские земли и установившей там режим террора. Взамен украинские деятели просили создать «украинское национальное» государство. Советское, социалистическое, входящее в тесный союз с советской Россией, но с отдельным «национальным» лицом. На таких условиях помогать большевикам соглашались те же самые Грушевский, Винниченко, Петлюра и даже Евгений Коновалец (будущий глава ОУН). Ленин не стал им отказывать.

Одним из реальных революционных достижений Октября была реализация большевиками права наций на самоопределение как самодостаточного принципа новой, социалистической национальной политики, и здесь большевики впервые в истории этот принцип реализовали. И главным, видимо, был не вопрос украинизации или коренизации в других республиках СССР, а в подъеме экономики и культуры республик в рамках новой исторической общности – советского народа.

То, что у перечисленных деятелей украинского движения (за исключением Грушевского) сотрудничество с советской властью потом не заладилось, объясняется личными причинами, неудовлетворенностью их собственных амбиций. Стратегический же курс, избранный большевиками по отношению к Украине, оставался неизменным даже тогда, когда от идеи мировой революции пришлось отказаться. Да и процесс коренизации уже был запущен.

Тезис о существовании украинской нации продвигался через систему образования, в каковую в то время входили не только детсады, школы, вузы, но и пункты ликвидации безграмотности, через СМИ, литературу, театр, кино. Курс Советской власти на подъём экономики, науки и культуры УССР подкреплялся существованием «национальной республики» – Украинской ССР, хоть и находившейся в составе Советского Союза, но имевшей в наличии полный набор атрибутов государственности. Через 30-40 лет после революции самостоятельная украинская нация, как социалистическая по идейному содержанию, существовала уже не только в пропагандистских декларациях, но и в сознании большинства населения.

То же самое произошло с украинским языком. В советское время, благодаря украинизации, настойчивой и насильственной, этот язык получил значительное распространение. Хотя так и не стал родным для украинцев. Чтобы там ни рисовали в официальных итогах переписей и опросов, а большинство коренных жителей нашей страны все еще говорит на русском языке или на «суржике» – гремучей смеси из русских, украинских и просто покалеченных слов. Но и чужим, смешным, дурацким, каким воспринимали украинский язык сто лет назад, теперь его не считают. Доминирование этого языка в образовании, работе органов государственной власти, на многих телеканалах ныне не вызывает внутреннего протеста у значительной части населения. Люди свято верят, что это их природный язык. Так украинцам внушали с советских времен.

Распространение знаний о творчестве Тараса Шевченко тоже является заслугой Советской власти. По свидетельству самих же деятелей украинского движения, когда в 1917 году они начали сбор в народе средств на памятник Шевченко, им чуть ли не в каждой крестьянской хате приходилось объяснять, кто это такой. Сегодня о «великом Кобзаре» на Украине знают практически все. Знают, прежде всего, благодаря проводившейся в советское время широкой просветительской работе, установке памятников, наименованию именем Шевченко районов, населенных пунктов, улиц, парков, учреждений и т.д. Так что это тоже яркое последствие «тоталитарного» советского прошлого.

Казалось бы, преодолевая подобное прошлое, следует отказаться и от «украинского национального сознания», и от навязывания украинского языка, и от культа Тараса. Однако «декоммунизация» у нас пошла по совсем иному пути. Нынешний режим начал войну с советскими символами. Не потому, что они тоталитарные. А потому, что являются общими для России и Украины, свидетельствуют об общем историческом прошлом, не только имперском, но и советском.

Полным ходом продолжается и процесс отрыва украинского населения от русских корней. Отрыва уже окончательного. Если в Советском Союзе великорусов и украинцев считали хоть и разными, но братскими народами, то ныне это родство отрицается. Если при СССР между русским и украинским языками поддерживалось какое-то равновесие (скажем, в школах большинства сел и маленьких городов Украинской ССР преподавание на русском языке не допускалось, но в крупных городах существовала свобода выбора и, как правило, население делало его в пользу де-факто родного, русского языка), то в постсоветское время русский язык последовательно вытесняется отовсюду. Если в советский период у украинцев был доступ к русской культуре, то с 1991 года он все сильнее ограничивается.

Ныне украинская официальная пропаганда еще и старательно лепит образ врага, обвиняя Россию и лично Владимира Путина чуть ли не во всех смертных грехах. А иная точка зрения в большинстве украинских СМИ не допускается. Это не отказ от тоталитаризма (от которого, кстати сказать, отказались еще в СССР). Это возврат к нему. Причем возврат в ещё более худшей форме, чем раньше.