Украинские «переговорные корзины» по Приднестровью

Во время недавнего визита главы МИД Украины Л. Кожары в Москву, несмотря на наличие целого комплекса нерешенных вопросов в украинско-российских отношениях, значительная часть времени была посвящена проблеме приднестровского урегулирования. Она обсуждалась на встрече с министром иностранных дел РФ С. Лавровым, вице-премьером и спецпредставителем президента РФ по Приднестровью Д. Рогозиным, председателем Государственной Думы C. Нарышкиным.

Подобное внимание к данной теме связано, очевидно, и с итогами львовского раунда переговоров по приднестровскому урегулированию в формате «5+2», состоявшегося 18-19 февраля. Для нового главы внешнеполитического ведомства Украины Л. Кожары это мероприятие должно было стать своеобразным представлением себя в качестве достойной замены отправленному в «почтенную ссылку» К. Грищенко. «Прорывной» успех ожидался в силу того, что вопрос приднестровского урегулирования Украина выбрала для себя одним из главных, если не доминирующих, при председательстве в ОБСЕ.

11 февраля в ходе национального экспертного форума «Украина 2013. Прогноз» Л. Кожара отметил, что «максимальные усилия мы сосредоточим на достижении прогресса в Приднестровском урегулировании в постоянном диалоге с Кишиневом, Тирасполем, Москвой, другими участниками… сегодня мы действуем наступательно» (1).

Львовские события были очень похожи на «наступление», но неудавшееся, хотя предварительные шаги были уверенными. 13 января Кожара встретился в Черновцах с С. Лавровым. Среди прочих проблем обсуждали и проблему приднестровского конфликта. На встрече была подтверждена (2) готовность украинской стороны активизировать работу и провести плодотворную встречу во Львове. Через неделю после встречи с российским коллегой Л. Кожара отправился в Молдову, где вроде бы тоже провел достаточно эффективную встречу.

Но вместо политики «маленьких шагов» Л. Кожара призвал вести официальные дискуссии по всем трем переговорным «корзинам». Причем третья «переговорная корзина» вопросов, касающихся юридически-правового статуса Приднестровского региона, – это не те вопросы, которые Приднестровье готово обсуждать здесь и сейчас, но их очень хочет обсуждать Молдова. И Украина явным образом стала на сторону одной из сторон конфликта. Были ли известны позиции сторон? Да, поскольку эти вопросы являются чуть ли не базисом всего переговорного процесса.

Итог был закономерен: львовский раунд переговоров можно смело назвать провальным. Во Львов не приехал ни премьер-министр Молдовы Филат, ни президент Приднестровья Шевчук. МИД непризнанной ПМР в коммюнике от 12 февраля в весьма резких тонах выразил свою позицию: «Выражаем озабоченность проявлением молдавской стороной непоследовательного подхода и информируем о том, что ранее планировавшаяся, предложенная украинской стороной встреча руководства сторон во Львове не состоится в связи с отсутствием согласованных к подписанию документов как предмета встречи» (3).

О своем разочаровании недвусмысленно заявила глава миссии ОБСЕ в Молдове Дженнифер Браш: «Если вы спросите, разочарована ли я тем, что мы не пришли к согласию в вопросе открытия моста в Гура Быкулуй, я отвечу: да, я разочарована. Если вы спросите меня, разочарована ли я тем, что премьер Филат и господин Шевчук не встретились, – да, я разочарована» (4).

Как оказалось, даже те вопросы, которые вроде бы уже были готовы к закреплению в протоколе о свободе передвижения (5), внезапно начали обрастать новыми противоречиями и затягиваться на неопределенное время, а вопрос согласования все больше переходит в формат «Приднестровье – Молдова». И желание Киева быть «самым главным миротворцем» их волнует меньше всего. Фактически в самых важных вопросах «главный переговорщик» оказывается не удел. Пока что официальные контакты Кишинева и Тирасполя сведены к минимуму, и не похоже, что ситуация разрешится быстро.

Как справедливо отмечают обозреватели: «Мало того, что председательство в ОБСЕ накладывает на Украину дополнительные обязательства, так оказалось, что в этом формате Украина не имеет ни своей точки зрения, ни своей стратегии, ни своих интересов» (6). Ставится вопрос, а почему Украина выбрала именно приднестровскую проблематику в качестве доминирующей для своего председательства.

Понятно, для чего это нужно было Украине при наличии «плана Ющенко»: занимая прорумынскую позицию, можно было прибавить себе несколько политических очков для активизации евроатлантической интеграции Украины. Похоже, что, несмотря на смену команды, старые планы были «разморожены» и стали неким ориентиром в решении данной проблемы.

А сейчас становится главным вопрос о том, каких реально целей добивается украинское руководство, взявшись за приднестровскую тему. Ведь совершенно очевидно, что данная проблема не может быть решена в принципе за одну каденцию украинского председательства в ОБСЕ, а в условиях грядущего 2015 года украинской власти требуются громкие внешнеполитические победы.

В позиции украинского МИД наблюдается много общего с молдавской позицией. Подобная деятельность может лишь обострить конфликт, скомпрометировав сам формат переговоров «5+2», что в принципе может привести к тому, что он будет признан неэффективным и требующим замены.

Если предположить, что позиция Украины относительно вывода российских войск с территории Приднестровья это не искаженная информация (7), исходящая от журналистов, неправильно понявших дипломатов, а реальность, то не исключено, что Украина становится своеобразным «тараном» для обострения конфликта. Не исключено также, что это только часть действий, связанных с попыткой официального Киева выйти на «нужные» результаты для ЕС и США, а также для себя – к саммиту «Восточного партнерства» и ЕС в Вильнюсе.

Мартовская встреча в Москве на самом деле не дала окончательного ответа на этот вопрос. Многое относительно этой двусмысленности покажет следующая встреча в формате «5+2», которая предполагается в конце мая. Если она снова будет исключительно протокольной и не произойдут кадровые изменения в украинском МИД, то может оказаться верным предположение в отношении роли «тарана» официального Киева. Если же будут реальные сдвиги, то февральский раунд переговоров во Львове можно будет забыть и надеяться на конструктивную работу Украины по данной проблеме.