Ништадтский договор: «мир вечный», наступивший «по долгобывшей и вредительной войне»*

И то правда, что войну, вошедшую в историю под названием Великой Северной, объявила не Швеция России, а Россия Швеции, сделав это вслед за Данией, Саксонией и Речью Посполитой, войдя с ними в так называемый Северный союз, созданный по инициативе саксонского курфюрста и польского короля Августа II Сильного, и примкнувшего к нему короля Дании и Норвегии Фредерика IV.

Но и шведский король Карл XII отнюдь не являлся жертвой агрессии, как это пытаются представить некоторые историки от политики: он стал ответчиком за многовековую захватническую стратегию своих предшественников, силой отобравших у соседей огромные территории и превративших Балтийское море во внутреннее шведское озеро, жёстко диктуя свои грабительские правила в мореплавании и торговле.

Россия подчинялась этому диктату до Петра I без малого сто лет – со времён заключения Столбовского мира, положившего конец русско-шведской войне 1610–1617 годов. Пыталась относительно небезуспешно отвоевать выход к Балтике в Русско-шведской войне 1656–1661 годов. Однако по Валиесарскому перемирию, подтверждённому Кардисским мирным договором, была вынуждена возвратить шведам завоёванные города Кокенгаузен, Дерпт, Мариенбург, Анзль, Нейгаузен и Сыренск со всеми припасами, удовлетворившись полученным правом держать торговые дворы в Стокгольме, Риге, Ревеле и Нарве. Границы же опять вернулись к тем, которые были установлены полвека тому назад в деревне Столбове близ Тихвина.

Привилегии, дарованные русским шведами по праву сильного, были весьма иллюзорными: достаточно вспомнить хамское поведение рижского губернатора фельдмаршала Эрика Дальберга по отношению к самому царю Петру I, ехавшему в Европу под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Прекрасно сознавая, кто скрывается под вымышленным именем, он позволял себе выходки, которые впоследствии Петром I были убедительно использованы как Casus belli – повод к войне.

Русская армия взяла Ригу, «это проклятое и гиблое место» по слову царя, в 1710 году. Дальбергу не суждено было висеть на верёвке на крепостном валу – он уже восемь лет как лежал в гробу, но и на его сменщике генерале Нильсе Стромберге победитель – генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметьев, главнокомандующий в недавней Полтавской битве – отыгрываться за прежние обиды не стал. Гарнизон и горожане города-крепости были тихо и безропотно приведены к присяге на подданство России.

Настоящие причины великой войны со шведами были иными: «государство, Петру вручённое» (слова царя перед войсками накануне решающей битвы при Полтаве) объективно задыхалось, не имея выходов ни к южному Чёрному морю, которое турки «стерегли как непорочную девицу», ни к северному Балтийскому, в старину носившему название моря Русского.

Война шла не за какие-то иноземные владения – ратобрствовали за древнее наследство Великого Новгорода, героически отстаиваемое ещё Александром Невским и его предшественниками более пяти столетий раньше Петра I, «за наши исконные ливонские вотчины»,  говоря словами людей того времени.

Без Балтики России было никак: на дворе ведь стоял  так называемый Малый ледниковый период, растянувшийся на XIV-XIX века, когда зимы были столь суровы, что сковывало льдом каналы в Венеции. Самый северный порт – Архангельск, к которому путь из Европы был долог и труден – принимал суда лишь несколько месяцев в году. Незамерзающие порты Балтийского моря – вот что обеспечивало государству стабильную и взаимовыгодную торговлю с Англией, Францией и Голландией.

…Война началась для России крайне неудачно: датский король капитулировал после непродолжительной бомбардировки и осады Копенгагена, польский король перед лицом сильного на деле, а не по названию противника ушёл вглубь Польши, где Карл XII семь лет гонял его, будто зайца, желая принудить к решительному сражению, да так и не смог, победил в боях сравнительно заурядных.

Россия тоже потерпела сокрушительное поражение в битве при Нарве 30 ноября 1700 года**, потеряв всю артиллерию, весь наёмный командный состав во главе с герцогом де Круа, почти всю армию, за исключением двух полков, прежде «потешных» – Семёновского и Преображенского, да ещё двух «нового строя» – Лефортовского и Бутырского, обеспечивших организованный отход и не сложивших оружия.

Передышку, «дарованную» ему Карлом XII, отправившимся не в «дикую Московию», которую он предполагал разбить впоследствии походя, а на европейский театр боевых действий – добывать славу, равную приобретённой его кумирами: Александром Македонским, Юлием Цезарем, на худой конец – Евгением Савойским, полководцем Священной Римской империи, Пётр I использовал сполна: реформировал армию, создал, говоря современным языком, военно-промышленный комплекс, усовершенствовал фискальную систему (при увеличении налоговой нагрузки всего на 15 процентов доходы государства, в том числе из-за искоренения коррупции, выросли втрое). Хороший, между прочим, урок для наших современников.

Победы русская армия начала одерживать уже год спустя: 9 января 1702 года состоялась победная для наших воинов битва при Эрестфере, 29 июля столь же блистательно было выиграно сражение при Гуммельсгофе, 7 октября успешно завершилась осада Нотебурга, русского Орешка, переименованного Петром I в Шлиссельбург – «Ключ-город». Ключ к основанному им Санкт-Петербургу, вскоре ставшему новой столицей страны.

Пресловутая Нарва пала 20 августа 1704 года, чему предшествовало взятие месяцем ранее Дерпта (русского Юрьева, основанного великим князем Ярославом Мудрым и названного так по христианскому имени князя), ныне Тарту - второго по численности населения после Таллина города Эстонии.

Здесь бы и конец войне, ибо Карл XII искал в ней славы и в известной мере получил её, победив датского монарха и запугав до полусмерти польского, обобрав государства обоих упомянутых, как липку. А Пётр I, напротив, стремился к миру, лично засвидетельствовав это в словах, обращённых к своим сподвижникам Якову Брюсу и Андрею Остерману, отправляя их в 1721 году в местечко Ништадт на западе шведской Финляндии: «Я предлагал Карлу два раза мир со своей стороны: сперва по нужде, а потом из великодушия; но он в оба раза отказался. Теперь пусть же шведы заключат со мною мир по принуждению, для них постыдный».

«Мир по нужде», с минимальными уступками со стороны шведов побережья Балтики, мог быть заключён после первых русских побед в этих местах. «Мир из великодушия» – после коренного перелома в ходе Великой Северной войны, произошедшего после полного разгрома шведской армии в сражении 10 июля 1709 года близ Полтавы и пленения её жалких остатков у Переволочной. Однако принуждение Швеции к миру потребовало ещё целых 12 лет и новых русских побед над шведами: в Померании, Финляндии, а паче того – на Балтике, где 7 августа 1714 года молодой русский флот основательно потрепал их армаду у мыса Гангут и окончательно добил 7 августа (такое вот совпадение) 1720 года у острова Гренгам.

Ещё до этой битвы, именуемой из-за катастрофических последствий «морской Полтавой», Карл XII согласился на мирные переговоры. Местом их проведения стал остров Вордё из группы Аландских островов, временем – май 1718 – октябрь 1719 года. Русские уполномоченные предложили проект мирного договора о 23 пунктах и 10 «сепаратных артикулах». Провозглашение мира и дружбы между воюющими государствами сочеталось с требованиями присоединения к России теперь уже всех прибалтийских земель, завоёванных русскими войсками: Ингрии, Ливонии, Эстляндии и города Выборга в Финляндии.

Однако шведские уполномоченные Георг Гёрц и Карл Юлленбор «виляли хвостом» в соответствии с противоречивыми требованиями Стокгольма, где, помимо сторонников мира («партия колпаков»,) существовала и «партия шляп», удерживающая короля от территориальных уступок.

Опытный русский дипломат А.И. Остерман в свою очередь стал затягивать переговоры, отписав царю: «Король шведский, – человек, по-видимому, в несовершенном разуме; ему – лишь бы с кем-нибудь драться. Швеция вся разорена, и народ хочет мира. Королю придётся с войском куда-нибудь выступить, чтоб за чужой счёт его кормить; он собирается в Норвегию. Ничто так не принудит Швецию к миру, как разорение, которое причинило бы русское войско около Стокгольма. Король шведский, судя по его отваге, должен быть скоро убит; детей у него нет, престол сделается спорным между партиями двух германских принцев: гессен-кассельского и голштинского; чья бы сторона ни одержала верх, она будет искать мира с вашим величеством, потому что ни та, ни другая не захочет ради Лифляндии или Эстляндии потерять своих немецких владений».

Андрей Иванович как в воду глядел: 11 декабря 1718 года Карл XII во время своего последнего похода в Норвегию (которая, напомним, была тогда под властью Дании) при осаде крепости Фредриксхальд был убит якобы шальной пулей. Полагают, что он стал жертвой заговора шведской аристократии, недовольной продолжением разорительной войны. Его сменила на престоле младшая сестра покойного короля Ульрика Элеонора, сразу же попавшая под влияние «партии шляп»; из-за упорства шведских уполномоченных, выполнявших их волю, Аландский конгресс был прерван.

Спустя год и два месяца шведский риксдаг (парламент) лишил королеву трона. Ульрика подчинилась и передала корону мужу, Фридриху Гессен-Кассельскому, который 24 марта 1720 года был провозглашён королём Швеции под именем Фредрика I. Будучи гораздо более вменяемым, он пошёл на новые переговоры с Россией, тем более что на их стол были положены такие весомые аргументы, как гибель шведского флота у Гренгама и последствия нескольких успешных русских десантных операций на шведское побережье, в результате которых были уничтожены «8 городов, 140 особняков и замков, 21 завод, 1363 селения, 21 мельница и 26 военных складов (магазинов)», захвачена большая добыча железа и меди, а множество хлеба и скота «истреблено и жжено». Население при этом не страдало: было строжайше наказано «людей не токмо не брать, но не грабить с них и ничем не досаждать, но внушать, что мы воюем для того, что сенат их не склонен к миру».

Аргументы произвели впечатление, и 10 сентября 1721 года, ровно 300 лет тому назад, в шведском Ништадте (ныне финский город Уусикаупунки) был подписан на условиях, ещё более жёстких, чем они предлагались на Аландском конгрессе, «вечный мир» между вечными соперниками. Россия получила по нему всё, что потребовала в Прибалтике, компенсировав при этом проигравшей стороне 2 миллиона ефимков (йохимсталлеров), что равнялось годовому бюджету Швеции и соответствовало 52 тоннам серебра.

Полный текст Ништадтского мирного договора смотрите здесь.

Права населения бывших шведских колоний были формально оговорены, но мнения жителей будущих Литвы, Латвии и Эстонии, проданных прежними хозяевами России вот так, пучком, относительно их государственной принадлежности никто даже не спросил: всё и так было предельно ясно.

* Слова Петра I из объявления о заключении Ништадтского мирного договора.
** Здесь и далее даты по современному календарю.

Заглавная иллюстрация: «Подписание Ништадтского мирного договора». Гравюра Питера Шенка (младшего). 1721 г.