Преодоление Смуты: великая миссия Минина и Пожарского

«Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути».

Отто фон Бисмарк

К 1611 году развал русской государственности обозначился во всей своей ужасающей очевидности: охваченная Великой смутой, страна агонизировала. Смута продолжалась около полутора десятков лет – с момента смерти царя Фёдора Иоанновича в 1598 году и до избрания на царство Михаила Романова в 1613-м. Для Московского государства эти годы оказались страшными, мучительными и невероятно драматичными.

Над бездной

Поляки, захватив Смоленск, сожгли Москву и засели в Кремле и Китай-городе. Шведы обосновались в Новгороде Великом, предлагая в качестве кандидата на московский престол своего королевича. Появились самозванцы: на царском троне воссел Лжедимитрий I, явившийся в Москву с польскими отрядами; за ним прибыла Марина Мнишек, дочь сандомирского воеводы и жена Лжедимитрия, оставшаяся в памяти русских людей как «Маринка-безбожница» и «еретица». Москвичи убили самозванца, но на смену ему явился Лжедимитрий II, «тушинский вор». В Пскове «уселся» третий самозванец – «псковский вор», беглый дьякон Исидор.

В ответ на эту вакханалию разномастных «воров» и самозванцев рязанский воевода Прокопий Ляпунов собрал в 1611 году первое дворянское ополчение, отправившееся освобождать Москву от захватчиков. Но поход оказался безуспешным: казаки, заподозрив Ляпунова в предательстве, убили его. Польско-литовская оккупация Москвы продолжалась, а страна, как писал историк Василий Ключевский, «оставалась без правительства. Государство, потеряв свой центр, стало распадаться на составные части; чуть не каждый город действовал особняком». Превращаясь «в какую-то бесформенную, мятущуюся федерацию», Московское государство расползалось, словно гнилое сукно под рукой. Россия зависла над бездной.

Куда исчезла власть?

Рыскавшие по русским селениям польские отряды безудержно мародёрствовали, сжигали крестьянские дома и «мучили народ», об этом сообщает историк Николай Костомаров. Изувеченные, оставшиеся без крова над головой крестьяне стекались в Троицко-Сергиев монастырь (ныне – Троице-Сергиева лавра в Сергиевом Посаде Московской области). «У иных волосы были опалены, – пишет Костомаров, – у других полосы со спины содраны, у иных глаза высверлены или выпечены». Архимандрит Дионисий, игумен монастыря, организовал лазареты для лечения пострадавших людей. «Власти не было, – отмечает Костомаров, – оттого в русском народе настала большая распущенность».

Что же произошло, почему «власти не было»?

После смерти Иоанна Грозного на престол взошёл его сын Фёдор (Феодор Блаженный), неспособный к управлению государством; опекуном и фактическим соправителем царя стал Борис Годунов, его шурин. А когда Фёдор умер и царствующая династия прервалась, Земский собор избрал Годунова на царство. Его сомнительная легитимность и оказалась одной из причин Смуты. Жесточайший голод, разразившийся в стране в 1601–1603 годах, стал другим фактором, спровоцировавшим Смуту. «Народ начал думать, – поясняет Костомаров, – что Борисово царство не благословляется Богом». Вдобавок ещё в годы царствования Фёдора в Угличе был убит малолетний царевич Димитрий – отпрыск Иоанна Грозного, который в будущем мог бы претендовать на трон. После смерти Фёдора поползли слухи, что в смерти царевича был повинен Годунов. А в 1604 году пронеслось вдруг известие, что настоящий Димитрий жив и идёт из Литвы добывать родительский престол. «Замутились при этих слухах умы у русских людей, – говорит Ключевский, – и пошла Смута...»

Калейдоскопическая смена московских правителей стала напоминать какую-то немыслимую чехарду. После убийства Лжедимитрия I к власти пришел князь Василий Шуйский, затем объявился Лжедимитрий II; русские «тушинцы» вели переговоры с поляками об избрании на престол польского королевича Владислава. Против этого резко возражал патриарх Московский и всея Руси Гермоген, настаивавший, что царём должен быть человек «от корени российского рода».

На российский престол взлетал на краткий миг то один, то другой правитель – взлетал и падал; верховную власть рвали друг у друга из рук проходимцы и авантюристы. От Московского государства словно потянуло запахом смертельно раненого зверя, запахом крови, и, чуя лёгкую добычу, вцепились в русскую землю, разрывая её в клочья, хищники, пришедшие с севера, запада и юга.

Сбор ополчения

В 1611 году архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий составил грамоту и, сняв с неё множество копий, разослал их по «смутным» городам. «Сами видите близкую конечную погибель всех христиан, – говорилось в грамоте. – Где святая Церковь? Где Божии образа? Не всё ли до конца разорено и обречено злым поруганиям? Где народ общий христианский? Не все ли скончались горькою смертию?»  Дионисий призывал русских людей объединиться, чтобы изгнать интервентов, избавиться от «нашедшей лютой смерти и вечнаго порабощения безбожнаго латинскаго».

В октябре 1611-го такая грамота была доставлена в Нижний Новгород. Её зачитали перед жителями города, собравшимися у церкви святого Спаса. После этого к народу обратился с горячим воззванием Кузьма Минич Минин, местный торговец мясом и рыбой. Современники отзывались о нём как о человеке набожном, энергичном, обладавшем практической смёткой и в то же время «способном проникнуться идеей до самозабвения». Сохранился документ, в котором об этой исторической речи Минина рассказывается языком ХVII столетия. Этот язык, звучащий непривычно для нашего уха, трогательно-бесхитростный, какой-то детски-пронзительный, очень отличается от современного:

«Во всех же городех Московского государства слышаху таковое душевредство под Москвою и о том скорбяще и плакахуся... Нижегородец имеяше торговлю мясную Козма Минин возопи во все люди: «Будет нам похотеть помочи Московскому государству, ино нам не пожелети животов своих; да не токмо животов своих, ино не пожелеть и дворы свои продавать и жёны и дети закладывать и бити челом, кто бы вступился за истинную православную веру…»

Поддержав Минина, нижегородцы призвали в качестве предводителя ополчения князя Дмитрия Пожарского, «ратного» (то есть военного) человека. Он вёл свою родословную от Всеволода Большое Гнездо, бился с отрядами Лжедимитрия I и «тушинского вора», участвовал в ополчении Ляпунова. Согласившись взять на себя военное руководство ополчением, Дмитрий Михайлович поставил условие, чтобы Минин собрал казну для ратников – ведь им нужно было платить жалованье.

Минин начал собирать по «пятине» (пятой части) со всех без исключения дворов. Он сам подал пример патриотизма, пожертвовав на общее дело треть своего имущества. Собрав штат оценщиков, Кузьма Минич «велел ценить у всех дворы, скот, имущество и от всего брал пятую часть, а у кого не было денег, у того продавал имущество. Не давал спуску ни попам, ни монастырям, ни богатым, ни бедным». Для многих такая дань оказалась непомерно тяжкой. Но Минин проявил жёсткую волю и непреклонность: ведь без добротной организации и серьёзного материального обеспечения поход ополченцев, без сомнения, закончился бы провалом. Во всех других городах – Костроме, Владимире, Угличе, Казани, Вологде, Рязани – тоже постановили миром взять такую-то «деньгу» со всех, делали запасы пороха, оружия, провианта. В ополчение приходили жители других городов: «Первые приидоша коломничи, потом резанцы, потом же из украиных городов многая люди и казаки и стрельцы…»

К лету 1612-го численность земской рати достигла 20 тысяч человек.

Трёхдневная битва и двухмесячная осада Кремля

Подойдя 22 августа 1612 года к Москве, ополчение вступило в сражение с войском гетмана Яна Ходкевича, спешившего на выручку полякам, которые сидели в Кремле. Ожесточённые бои продолжалась три дня. Противника удалось разгромить, победа была достигнута благодаря совместным действиям ополченцев и казаков князя Дмитрия Трубецкого. В итоге Ходкевич, потеряв около полутысячи человек и обоз с провиантом, потерпел сокрушительное поражение и ушёл с остатками своего войска в Литву.

Засевшим в Кремле полякам предложили сдаться. Но «паньство гонорове» отказалось, надеясь, что польский король не замедлит с помощью. Началась осада: Пожарский не хотел расходовать силы понапрасну, рассчитывая взять противника буквально на измор. Осада продолжалась два месяца. 22 октября ополченцы двинулись на штурм Китай-города и заняли его, а в течение четырёх дней капитулировали и остатки вражеского гарнизона, находившегося в Кремле. Пожарский вошёл в Китай-город с Казанской иконой Божией Матери.

«Переевши лошадей, стали есть собак, мышей, крыс...»

Глазам русских воинов предстала картина самого дикого, варварского разорения и разрушения: в Кремле и Китай-городе, отмечал историк Сергей Михайлович Соловьёв, они увидели, «в каком положении озлобленные иноверцы оставили церкви: везде нечистота, образа рассечены, глаза вывернуты, престолы ободраны; в чанах приготовлена страшная пища – человеческие трупы...»

Два месяца «сидения» поляков в Кремле обошлись им очень дорого. «Переевши всех своих лошадей, – писал Костомаров, – стали есть собак, мышей, крыс; грызли разваренную кожу с сапогов, принялись за человеческие тела. Кто умирал, на того голодные бросались и пожирали его; кто посильнее, тот повалит слабого и грызёт... Первое, что увидали русские в Китай-городе, были чаны с человеческим мясом». Соловьёв сообщал, что «один гайдук съел сына», другой – слугу; польский военачальник Будзила рассказывал, что «пехота сама себя съела и ела других, ловя людей… Сильный зарезывал и съедал слабого». Съели гулящих девиц, следовавших за воинством, торговали человечиной...

И всё это – на фоне разграбленных дворцов и загаженных церквей.

Россия «взяла своё с лихвою»

Освобождение Москвы положило начало восстановлению государственной власти в стране. На Земском соборе 1613 года был избран новый царь – 16-летний Михаил Романов. Намучившись от «безцарствия» – отсутствия сильной и легитимной власти, сверх всякой меры натерпевшись лиха и горя от иноземцев, русские люди выбрали царя.

Польские же и литовские паны после изгнания из Москвы собрались на переговоры у короля Сигизмунда III. Ян Ходкевич сказал тогда знаменательную фразу: «Мы раздражили Москву; как бы она, поправившись, не заплатила нам и не взяла своего с лихвою!» Гетман словно предвидел будущее своей страны. В течение последующих полутора столетий Россия сначала вернула себе Северщину и Смоленщину, отданные Польше; затем к ней отошла часть литовских земель, в 1794 году Александр Суворов взял Варшаву, а Польша была подвергнута нескольким разделам – в 1772, 1793 и 1795 гг. «Польское государство погибло, – писал Костомаров, – и Россия расплатилась с Польшею за разорение Москвы... и взяла, как предрекал гетман Ходкевич, своё с лихвою».

Россияне, а также жители Донецкой и Луганской народных республик и Приднестровья 4 ноября празднуют День народного единства – именно в этот день, 22 октября по старому стилю и 4 ноября по новому, ополчение Минина и Пожарского освободило Кремль и Москву от польских интервентов, продемонстрировав образец высочайшего патриотизма и всенародной сплочённости.

Заглавное фото: картина художника Михаила Скотти «Минин и Пожарский» (1850 г.)