Борис Чичибабин: «Отзовись, мой читатель в Украине или в России!»

Поминальное слово в Чичибабин-центре в Харькове, куда поклонники творчества этого выдающегося русского поэта отправляются с морозного кладбища 9 января, в день рождения поэта, как правило, начинается с чтения именно этого стихотворения Бориса Алексеевича, написанного в 1980 г.: 

Я на землю упал с неведомой звезды,
с приснившейся звезды на каменную землю,
где, сколько б я ни жил, отроду не приемлю
ни тяжести мирской, ни дружбы, ни вражды.
….
Что значу я, звезда, в день моего рожденья,
колодец без воды и дуб без желудей?
Дано ль мне полюбить косматый мир людей,
как с детства я люблю животных и растенья?
….

Как жить мне на земле, ни с чем земным не споря?
Да будут сны мои младенчески чисты
и не предам вовек рождественской звезды,
откуда я упал на землю зла и горя.

Стихотворение является эпиграфическим к судьбе выдающегося русского поэта, хотя написано им в 57 лет. Эти строки очерчивают, определяют феномен, носящий имя Борис Чичибабин.

Вся земная биография поэта, носившего в паспорте фамилию матери, Полушин, была связана – с перерывами на тюрьмы и военное время – с Украиной, Харьковщиной. Сегодня в Харькове одна из центральных улиц города носит имя Чичибабина, в 1995 г. создан Международный фонд его памяти, с 2001 г. учреждена городская литературная премия его имени, до государственного переворота 2014-го года ежегодно проводились литературные чичибабинские чтения и международный фестиваль современной поэзии памяти Чичибабина.

В два зимних чичибабинских дня — кончины (1994) и рождения (1923) — 15 декабря и 9 января — у мемориального горельефа на улице Чичибабина возлагают венки друзья поэта и поклонники его творчества. Затем цветы приносят и на могилу поэта. И звучат его стихи, а также строки, ему посвящённые, коих разными поэтами написано немало.

Горельеф на улице Б. Чичибабина в Харькове

Московский поэт Юрий Кублановский, приезжавший к нам в Харьков на Чичибабинский фестиваль, удивлённо спросил автора этой статьи: «У вас тут что, культ Чичибабина?»

Культ не культ, но Чичибабин неизымаем из русского харьковского контекста, который он же и формировал в нескольких поколениях литераторов и всей интеллигенции. Вот и я по-прежнему неизменно волнуюсь до слёз, когда слушаю и читаю его лучшие стихи, а в сердце как сокровище храню слова, которые Борис Алексеевич написал мне в рекомендации и сказал устно на заседании правления Харьковской организации Союза писателей в 1993 г., за год до своей кончины. Помню и о том, что мои руки были последними из опускавших его гроб в могилу. Этот прощальный взаимный привет всегда ношу в себе.

В знаменитом, давно ставшем хрестоматийным стихотворении «Сними с меня усталость, матерь Смерть» (1967) Чичибабин воскликнул: «Одним стихам — вовек не потускнеть. Да сколько их останется, однако!»

Уроженец Кременчуга, он воспитывался в семье офицера, начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов Полушина (псевдоним Чичибабин – фамилия матери, в честь двоюродного деда по материнской линии, выдающегося химика-органика, академика Алексея Чичибабина). Школу окончил в известном давними русскими воинскими традициями городке Чугуеве Харьковской области. В 1940 г. поступил на исторический факультет ХГУ, в ноябре 1942 г. за месяц до 19-летия был призван в Красную армию – рядовым 35-го запасного стрелкового полка. На передовой солдату Полушину побывать не привелось – служил в Грузии, где в начале 1943-го в Гомбори поступил в школу авиаспециалистов, и с середины того же года до победы служил механиком по авиаприборам в разных частях Закавказского военного округа. Несколько месяцев после победы занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни.

Стихов о войне он не оставил. В 1945 г. поступил на филологический факультет того же университета, но уже в июне 1946 г. был арестован и осужден на пять лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Два года провёл в тюрьмах, остальные – отбывал в Вятлаге. Затем вернулся в Харьков, где и книги у него потом выходили, где его исключали из Союза писателей, где он, окончив соответствующие курсы, долгие годы работал бухгалтером в трамвайно-троллейбусном управлении.

Ещё в Бутырке Чичибабин написал знаменитые стихи «Красные помидоры» и «Махорка». Эпический гул катится по этим строкам:

Кончусь, останусь жив ли, —
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.

Школьные коридоры —
тихие, не звенят...
Красные помидоры
кушайте без меня.

Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.

Лестницы, коридоры,
хитрые письмена...
Красные помидоры
кушайте без меня.

Нередко встречается в стихах Чичибабина слово «плач». В частности, в шедевре 1968-го года.

И вижу зло, и слышу плач,
и убегаю, жалкий, прочь,
раз каждый каждому палач
и никому нельзя помочь.
…..
Меня сечёт Господня плеть,
и под ярмом горбится плоть, —
и ноши не преодолеть,
и ночи не перебороть.
….
Я причинял беду и боль
и от меня отпрянул Бог
и раздавил меня, как моль,
чтоб я взывать к нему не мог.

Кто-то радовался развалу советской империи, не понимая, что любые скачкообразные изменения ведут только к ещё большему бесправию и притеснению человека, Чичибабин же писал в «Плаче по утраченной родине»: «Я с родины не уезжал – за что ж её лишён?» Вот две последние строфы этого  стихотворения:

При нас космический костёр
беспомощно потух.
Мы просвистали свой простор,
проматерили дух.

К нам обернулась бездной высь,
И меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родились,
Которой больше нет.

Невероятная сила этого текста вызвала слёзы у известного европейского филолога, весьма, кстати, ироничного человека Жоржа Нива, услышавшего, как Борис Алексеевич читал его в доме-музее Волошина в Коктебеле.

Горек чичибабинский афоризм «Мы рушим на века, и лишь на годы строим».

В большом харьковском трёхтомнике Чичибабина опубликовано сочинение октября 1993 г., написанное, когда по указанию Ельцина был расстрелян российский парламент. Насмотревшись ужасающих кадров, Чичибабин кричал в телефонную трубку: «От этого я и подыхаю!» Умер он через год, морозным декабрём, словно закольцевав свой зимний приход в сей мир.

Зимний человек Борис Чичибабин. Фото 1960-х.

Вновь барыш и вражда верховодят тревогами дня.
На безликости зорь каменеют черты воровские...
Отзовись, мой читатель в Украине или в России!
Отзовись мне, Россия, коль есть ещё ты у меня!

Мне привелось в 2009 г. вести в Харьковской муниципальной галерее вечер, посвящённый 45-летию знаменитой литературной студии ДК работников связи, которой руководил Чичибабин и которая просуществовала два года – с 1964 по 1966 г., пока её не запретили. Наш друг, писатель Юрий Милославский (Нью-Йорк) рассказал: «Я никогда с ним не спорил, но мы никогда с ним не соглашались… Литстудия Чичибабина намного превышала как время, так и место, где она проводилась. Чичибабин был природный учитель; учитель тех харьковских мальчиков и девочек, которые тянулись к литературе. Всё, что я знаю о русской литературе, всё, что понимаю в ней, началось с почина Чичибабина. И я не один такой. Я знаю и других людей, в которых этот импринтинг, то есть первое впечатление, – о русской литературе – пошло от Бориса Чичибабина. И так для меня по сей день, я не скрываю. Я всегда думаю: как бы Борис прочел тот или иной текст, то есть смотрю на текст словно его глазами. … То духовное средостение, которое обеспечивала литература, тяготение к ней – его-то Чичибабин как-то создавал, давал его нам. Я это не забываю… Не головой, я не забываю это костями».

До 2014 года, до известных «евромайданных» потрясений, присутствие Чичибабина в харьковском пространстве сохранялось и даже усиливалось. Можно сказать, что рядом с ним и вослед ему в Харькове взошла целая плеяда ярких стихотворцев, чьи сочинения наряду с чичибабинскими регулярно публикуются в крупнейших антологиях русской поэзии, литературных журналах разных стран. Это явление некоторые поэты и критики называли «постчичибабинским кругом» и говорили о Харькове как о третьей (наряду с Петербургом и Москвой) столице современной русской поэзии. Увы, за семь постмайданных лет многое переменилось по понятным причинам.

Влияние на русскую литературу Чичибабин оказал и далеко за пределами Харькова. Широкую (уже не андеграундную) известность он приобрёл в последние годы «перестройки» и стал лауреатом Госпремии СССР (1990). Кстати, лауреатства поэт был удостоен за книгу, изданную за свой счёт, «Колокол».

У Чичибабина немало стихов о русской истории (о городах древней Руси – Киеве, Чернигове, Пскове, Новгороде, Суздале), о русской словесности (Пушкине, Гоголе, Толстом, Достоевском), мировой культуре («Не дяди и тёти, а Данте и Гёте / Со мной в беспробудном родстве…»).

Часто цитируют его строки о малой родине: «С Украиной в крови я живу на земле Украины…», «У меня такой уклон: я на юге — россиянин, а под северным сияньем сразу делаюсь хохлом…» Реже вспоминают слова более жёсткие, пророческие:

Не будет нам крова в Харькове,
Где с боем часы стенные.
А будет нам кровохарканье,
Вражда и неврастения.

Важнейшие слова о страшной опасности перехода украинского национализма в фашизм, нацизм были сказаны провидцем Чичибабиным руководителю телеканала «Первая столица» Константину Кеворкяну ещё в 1992 г. В завершение краткой беседы поэт прочёл свой грандиозный «Плач по утраченной Родине»:

Поэт даровал нам немало поэтических шедевров, в первую очередь «Ночью черниговской с гор араратских…», «Судакские элегии», «Между печалью и ничем…».

А кто ещё так много, вдохновенно и космично писал о снеге? Вот финал лучшего, на мой взгляд, (наряду с «Элегией февральского снега») из «снежных» стихотворений Чичибабина «Сияние снегов»:

…О, сколько в мире мертвецов,
а снег живее нас.
А всё ж и нам, в конце концов,
пробьёт последний час.

Молюсь небесности земной
за то, что так щедра,
а кто помолится со мной,
те – брат мне и сестра.

И в жизни не было разлук,
и в мире смерти нет,
и серебреет в слове звук,
преображённый в свет.

Посмотрите и 26-минутный фильм канала «Культура» о поэте: