Д. Н. Овсянико-Куликовский о формировании русской нации

4 февраля исполняется 160 лет со дня рождения Дмитрия Николаевича Овсянико-Куликовского – известного историка культуры, лингвиста, литературоведа. Авторитетный ученый преподавал в четырех университетах: Новороссийском (Одесском), Казанском, Харьковском и Санкт-Петербургском. Являлся автором многих научных трудов, главный из которых – трехтомная «История русской интеллигенции». Написал несколько замечательных книг о выдающихся представителях русской литературы – Пушкине, Гоголе, Тургеневе, Чехове, Л. Толстом.

Работы Дмитрия Николаевича до сих пор интересны специалистам. Но есть в его творческом наследии и нечто такое, что представляет сегодня ценность не только для узкого круга исследователей. Речь идёт о взглядах ученого не только на национальный вопрос в целом, но и на русскую нацию в частности.

Вот об этих взглядах и следует рассказать. А для начала отмечу, что по своему происхождению Овсянико-Куликовский был малорусом (украинцем, по современной терминологии). В молодости он увлекался социалистическими идеями, некоторое время примыкал к украинофильскому движению, был близок к видному украинскому деятелю Михаилу Драгоманову. Поэтому Дмитрия Николаевича нет оснований называть «великорусским шовинистом». В то же время он придерживался крамольной (для некоторых) точки зрения, что великорусы, малорусы и белорусы – это единая русская нация. «Хохол из глубины Полтавщины и русин из Галиции, ведь, также русские, не меньше великоросса из Москвы, великоросса из Новгородской губернии, сибиряка, белоруса и т.д.», – утверждал Овсянико-Куликовский.

При этом, по мнению ученого, великорусской, малорусской и белорусской народностями перечень этнических разновидностей русской нации не исчерпывался. Дмитрий Николаевич добавлял к ним еще одну разновидность – общерусскую. «Сомневаться в существовании особой национальной формы, обозначенной названием «общерусской» нельзя, – пояснял он. – Ибо не подлежит сомнению существование особого общерусского языка, отличного от великорусского, малорусского, белорусского, и при том языка не искусственного, мертвого, а «натурального», живого… Это язык Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Белинского, Добролюбова, Л.Н. Толстого и т.д., язык великой поэзии, великой литературы».

Родной язык Овсянико-Куликовский считал главным признаком, определяющим национальную принадлежность. А всех тех, для кого русский литературный (общерусский) язык является родным, относил к общерусам. Существуют, подчеркивал он, общерусы на великорусской основе, общерусы на малорусской основе, на белорусской основе, а также общерусы инородного происхождения – обрусевшие представители других наций и народностей.

Как на яркий пример типичного общеруса Дмитрий Николаевич указывал на Николая Гоголя. Ученый обосновывал это утверждение тем, что «художественное творчество Гоголя совершалось на общерусском, а не на малорусском языке, – а ведь давно дознано, что художественно творить на языке неродном – это психологическая невозможность; на неродном, на искусственно усвоенном языке можно только сочинять, упражняться в слоге, но нельзя поэтически мыслить».

Кроме того, замечал исследователь, «в огромной массе писем Гоголя есть только одно малорусское, да и то адресовано поляку». В то же время большинство писем великого писателя, начиная с самых ранних, детских, написано на русском литературном языке. Разумеется, Николай Гоголь был хорошо знаком с народными говорами Малороссии, сам свободно владел народной речью. «Но, - подчеркивал Овсянико-Куликовский, - в высокой степени знаменательно то, что фактически он даже и не пробовал творить на малорусском языке, и что единственным и необходимым орудием его творчества был язык общерусский».

Вместе с тем Гоголь «любил малорусскую народность и не переставал чувствовать свое психологическое родство с нею». Комментируя известное гоголевское признание («сам не знаю, какая у меня душа»), Дмитрий Николаевич отмечал, что классик русской литературы «действительно, мог колебаться в определении своей «национальной души», ибо он, с одной стороны, ясно сознавал ее общерусский уклад, а с другой – столь же ясно ощущал ее малорусскую основу».

Примечательно, что, констатируя факт «высшего развития» русского литературного языка, Овсянико-Куликовский признавал и значение языков народных: великорусского, малорусского, белорусского. Он уподоблял их родникам, из которых и образовался «этот могучий поток» - общерусский язык. Поэтому Дмитрий Николаевич выступал за дальнейшее развитие «местных литератур» – литературного творчества на простонародных наречиях, которое «в то же время расчищает «родники», не дает им засоряться или застаиваться и с тем вместе подводит прочный культурный фундамент под здание общерусского языка и литературы».

Подводя итог своим рассуждениям, ученый писал: «Общерусская национальность образовалась (и продолжает развиваться дальше) общими силами всех русских этнографических разновидностей, при довольно заметном участии обрусевших иностранцев и инородцев».   

Особенно значителен был вклад малороссов, который, начавшись в ХVII веке, все увеличивался. Поразительна та легкость и быстрота, с которой уже в ХVIII, а еще более в ХІХ веке малороссы переходили от своей национальной формы к общерусской. Это не значит, что они превращались в великороссов; это значит, что они вместе с великороссами, белорусами и т.д. принимали деятельное участие в образовании и развитии четвертой русской национальности (т.е. национальной формы – Авт.) – общерусской, внося в нее известный вклад из своей основной национальности».

Овсянико-Куликовский, безусловно, хорошо разбирался в вопросе, о котором писал. Он вполне мог опираться не только на какие-то личные наблюдения и результаты научных исследований, но и на статистические данные. Скажем, во времена молодости ученого, в 1874 году была проведена общегородская перепись населения Киева. Она показала, что русский литературный язык является родным для 38% киевлян, малорусское наречие - для 30,2% жителей города, великорусское наречие – для 7,6%, белорусское  -  для 1,1%. Надо полагать, что в Одессе (где учился Дмитрий Николаевич) перевес общерусского языка был еще большим.

В связи с дальнейшим распространением грамотности, повышением уровня культуры этот перевес все увеличивался. И сегодня русский литературный язык является родным не только для абсолютного большинства великорусов, но и для значительной части (вероятно, также для большинства) украинцев (малорусов) и белорусов. Де-факто, пользуясь терминологией Овсянико-Куликовского, все они являются общерусами.

В современной России с этим проблем нет. В Белоруссии, кажется, тоже. А на Украине не все так просто. Массовую русскоязычность коренного населения страны часто списывают на «многовековую насильственную русификацию». Между тем концепция Овсянико-Куликовского помогает прояснить сложившуюся ситуацию. Русскоязычные украинцы не изменили своей народности, не превратились в великорусов, не перестали любить Украину. Они всего лишь поднялись на более высокую ступень культурного развития. Как Николай Гоголь. Как Дмитрий Овсянико-Куликовский. Как многие другие выдающиеся деятели малорусского происхождения. Разве это плохо?