Ехала кума…Или история об одном «не сугубо научном исследовании»

Ехала кума, да не ведала куда.
Русская народная пословица.

Убежденная поклонница украинства (не Украины, а именно украинства – украинской разновидности русофобии). Горячая почитательница Ивана Мазепы. Россиянка, получившая украинский орден лично из рук Виктора Ющенко… Не заметить такую персону невозможно.

О работах профессора Санкт-Петербургского университета, доктора исторических наук, директора Центра по изучению истории Украины Татьяны Таировой-Яковлевой мне доводилось писать неоднократно. Татьяна Геннадьевна привлекает к себе внимание тем, что умудряется сочинять исключительно скандальные книги. Причем скандальность их обусловлена не позицией автора (каждый имеет право на свое мнение), а наличием огромного количества грубейших ошибок. По этой причине сочинительница не раз становилась объектом едкой критики. Да только все не впрок…

Честно говоря, увидев на книжном рынке очередное произведение «ученой» дамы («Гетманы Украины. История о славе, трагедии и мужестве». М., 2011), я не ожидал, что она сможет меня чем-то удивить. Заранее было ясно, что любое действие, направленное против России, будет изображено в книге как подвиг и героизм. Не обойдется без курьезных «ляпов» (ну, не получается у Татьяны Геннадьевны по-другому!). Также было понятно, что текст окажется переполнен домыслами, выдаваемыми за факты.

Все это, действительно, имелось в наличии. И тем не менее я ошибся – удивить Таирова-Яковлева смогла. Никогда до тех пор не встречал я печатного труда, автор которого столь старательно противоречил бы сам себе. Правда, Татьяна Геннадьевна грешила этим и раньше, но все же не до такой степени. А тут…

Кажется, «ученая» дама строчила свое сочинение абсолютно бездумно, не понимая смысла написанного. То, что утверждалось на одной странице, тут же опровергалось на следующей. Взаимоисключающие тезисы подавались как единое целое. Концы не сходились с концами…
Так, касаясь избрания гетманом Ивана Выговского, сочинительница замечает: «Справедливости ради надо признать, что в 1657 году Выговский объективно был практически единственной кандидатурой, способной стать достойным преемником Хмельницкого... сохранять силу и единство Украинского гетманства» (стр. 150).

А уже на следующей странице говорится: «Яркая, но противоречивая личность нового гетмана могла только усилить смуту на Украине», Выговский «не мог стать признанным всеми лидером». И чуть дальше (стр. 152): «Таким образом, уже само избрание Выговского гетманом вызывало много споров и не могло способствовать единению Украины».
Тут же Татьяна Геннадьевна заявляет: «В литературе широко распространено глубокое заблуждение, что Выговский принял от Богдана Хмельницкого цветущее и успешное гетманство, которое затем своим правлением довел до Руины. На самом деле булава досталась Ивану в крайне тяжелый для Украинского гетманства момент» (стр. 150). Однако через страницу сочинительница сама оказывается в плену упомянутого «глубокого заблуждения», ибо признает, что «джинна своеволия и анархии», погрузившего «украинского гетманство в пучину Руины», выпустил Выговский.

Еще через десять страниц объявляется, что Украина все-таки была в то время «цветущим краем», пока «под лозунгом наказания “изменника” Выговского» ее не опустошили «огнем и мечем» кровожадные русские воеводы. «Кровавые бои между русскими и украинцами продолжались до февраля 1659 года» - сокрушается автор (стр. 162). Далее в ходе повествования временные рамки «кровавых боев» несколько сдвигаются: «Реальные военные действия между русскими и приверженцами Выговского начались лишь в феврале 1659 года» (стр. 212).

Здесь надо бы заметить, что в реальности огнем и мечем восставшую против Выговского Украину прошли призванные гетманом на помощь крымские татары. И об этом разрушении края и уничтожении населения он сам с удовлетворением сообщал польскому королю. Письмо сохранилось и опубликовано, о чем, вероятно, Татьяна Геннадьевна не знает. Но разговор сейчас не о ее невежестве, а о противоречиях.

Другой пример. «Интересно, что ни на одном официальном документе той эпохи нет подписи Богуна» - отмечает Таирова-Яковлева (стр. 187). И на следующей же странице приводит фотокопию «универсала с подписью И. Богуна», восхищаясь «прекрасным почерком» казацкого полковника.

Нечто подобное встречается в книге и дальше. «Многие историки, - уверяет сочинительница, - считали, что он (Богун – автор) даже был арестован и заключен Мальборкскую крепость. Однако документальных подтверждений этому нет» (стр. 216). Между тем, документальные подтверждения приводятся на той же (!) странице (цитата из наказа гетмана Правобережной Украины Павла Тетери направляемому к польскому королю посланцу с просьбой: «дабы Богун, оскорбивший Величество, был выпущен со всем имуществом и освобожден») и на следующей (цитата из письма Тетери королю с благодарностью «за освобождение Богуна»). Трудно поверить, что можно допустить такие «ляпы». Тем не менее, это так.

Дальше – больше. Петр Дорошенко из-под пера сочинительницы предстает «человеком глубоких и искренних убеждений». «Его можно назвать одним из самых бескорыстных гетманов Украины, ведь собственные интересы и власть он ценил значительно меньше общественных целей» - умиляется Татьяна Геннадьевна (стр. 231). А после этого повествует, как Дорошенко неоднократно менял политические симпатии, исходя из собственных интересов (стр. 233). Она даже пытается определить «в какой момент Дорошенко перестает руководствоваться принципами общественной целесообразности и начинает спасать собственную власть» (стр. 252).

Тот же Петр Дорошенко в одном месте книги назван в числе «известных со времен Богдана казацких лидеров» (стр. 173). А в другой главе констатируется, что «роль Дорошенко вплоть до второй половины 1660-х годов оставалась скромной» (стр. 235). То есть никаким казацким лидером ни во времена Богдана Хмельницкого, ни в течение почти десятилетия после него Дорошенко не являлся.

Также в главе о Дорошенко, затрагивая вопрос его отношения к Демьяну Многогрешному, Таирова-Яковлева заявляет: «К весне 1670 года все Левобережье переходит к Многогрешному. Последним в конце мая к нему присоединился Полтавский полк. Надо отдать должное Дорошенко, он не только не стал мстить, но и, наоборот, направил своих посланцев к Многогрешному, предлагая дружбу» (стр. 259).
В главе о Многогрешном тот же вопрос излагается несколько по-иному: «К лету 1670 года все Левобережье переходит к Многогрешному. Последним в конце мая к нему присоединился Полтавский полк. Разумеется, такое положение вещей не могло радовать Дорошенко. Желая отомстить Демьяну, которого он считал предателем, Дорошенко исходатайствовал у Константинопольского патриарха церковное проклятие Многогрешному, что сразу стало известно во всей Украине» (стр. 298).

Имеется в книге и еще одна неясность с Многогрешным. «Украинские гетманы были людьми южного темперамента, - читаем на стр. 251, - ими часто владели сильные страсти и не всегда они умели (или не хотели) с ними совладать. Можно вспомнить, как Демьян Многогрешный до смерти забил свою жену».

А на стр. 302: «Характер у Многогрешного был вспыльчивый и порой неистовый – это явно семейная черта. Можно вспомнить о его родном брате Василии, до смерти забившем свою жену».

Не обошлось без противоречий и в следующей главе – об Иване Самойловиче. С одной стороны: «Отсутствие казацкого происхождения не позволяет Ивану быстро достигнуть вершин иерархии Украинского гетманства» (стр. 315). С другой стороны: «“
Неказацкое” происхождение в условиях смутного времени Руины не помешало Самойловичу претендовать на высший пост Украинского гетманства» (стр. 316).

Подобное видим и в главе о Филиппе Орлике (фигуры Ивана Мазепы и Ивана Скоропадского сочинительница пропускает, поскольку биография первого ею «изложена в отдельном издании», а второго она, очевидно, считает недостойным отдельной главы). Таирова-Яковлева полагает (стр. 400), что «нельзя согласиться с мнением французского историка Д. Бовуа, что все надежды и планы Орлика были сплошной химерой» (речь идет о 1730-х годах). И тут же, по сути, соглашается с французом: «На самом деле Орлик был далек от реалий Украины 30-х годов ХVIII века» (стр. 402).

И так на протяжении всей книги, в рассказах практически о всех гетманах (я привел лишь наиболее яркие примеры, вообще-то их гораздо больше). Относительно мало «ляпов» лишь в главах о Петре Сагайдачном и Богдане Хмельницком. Причина в том, что данные главы представляют собой преимущественно компиляцию из трудов других авторов (об этих гетманах много писали). Тогда как в прочих частях произведения «автор берет на себя смелость представить собственные концепции и видения происшедших событий» (стр. 11).

На мой взгляд, лучше бы Татьяна Геннадьевна ограничилась компиляцией. Хотя, конечно, компилировать тоже надо уметь. Сочинительница же, выдергивая данные из чужих работ, не потрудилась проверить их достоверность, согласовать между собой. В результате – Петр Сагайдачный у нее оставляет мирную жизнь и подается в казаки «примерно в 1601 году» (стр. 14), а первое боевое крещение получает во время казацкого похода в 1600 году (там же). Отец Богдана Хмельницкого – Михаил погибает в 1620 году (стр. 36), а спустя два года, в 1622 году, если верить Таировой-Яковлевой, помогает польскому старосте основывать местечко Лисянку (стр. 47).

Некоторые ошибки Татьяны Геннадьевны связаны, как можно предположить, с ее недостаточной образованностью. Скажем, комментируя так называемые «Жердовские статьи», на которых казацкие старшины собирались «объединиться с русским царем», «ученая» дама утверждает: «По сути, речь шла о полной независимости от Москвы и сведении вассалитета до минимума» (стр. 214). Но ведь вассалитет, пусть и сведенный к минимуму, - это форма зависимости. О какой же «полной независимости» говорит сочинительница?

Аналогичная ошибка на стр. 391, где повествуется, что по плану Орлика «Украинское гетманство должно было получить независимость под протекторатом султана».

Из других огрехов книги стоит упомянуть заявление автора о том, что панщина (барщина) была неизвестна на Украине до Люблинской унии 1569 года и передачи украинских земель от Литвы к Польше (стр. 7). Это уже не противоречие, а невежество. Панщина здесь существовала и во времена Киевской Руси, и в период литовского господства. Не знаю, как в России, а на Украине сегодня это проходят в рамках школьного курса истории.

Кстати, в рамках того же курса проходят и тему образования Великого княжества Литовского. Образовалось оно не в результате объединения Литвы с Галицкого-Волынским княжеством, в чем уверена Татьяна Геннадьевна (стр. 5), а примерно лет за сто до ликвидации последнего, на территории современных Литвы и отчасти Белоруссии (то есть без галицких и волынских земель).

Точно также есть в школьных учебниках информация о русско-турецкой войне, продолжавшейся с 1735 по 1739 год, а не в 1737-1740 годах, как думает Таирова-Яковлева (стр. 402). Остается констатировать, что по уровню знаний некоторые профессора Санкт-Петербургского университета уступают украинским школьникам.
А еще упомянутым профессорам должно быть стыдно не знать дату рождения Николая Гоголя – 1809 год (у Татьяны Геннадьевны – 1811 год [стр. 402]). Тем более, что юбилей великого русского писателя отмечался не так давно.
Ну и так далее. Ошибки «ученой» дамы можно перечислять долго. Есть в книге и другие, помимо названных выше, абсурдные утверждения. Чего стоят хотя бы заявления о том, что Выговский погиб «в борьбе за возобновление союза с Россией» (стр. 128) и что такой союз предусматривался Гадячским договором гетмана с Польшей (стр. 162). Есть просто забавные курьезы. Например, информация будто бы кошевой атаман Суховей «смог доказать хану выгоду отказа от набегов на Крым со стороны запорожцев» (стр. 258) – оказывается, хана в этом нужно было убеждать! Есть откровенные «ляпы» вроде наименования (на стр. 421) коллегии иностранных дел в 1720-х годах – министерством (министерства появились в России в 1802 году). Есть нелепые выдумки.

Рассказать обо всем не позволяет размер статьи. Поэтому в заключение ограничусь одним замечанием. В предисловии к книге, похваставшись, что занимается украинским казачеством более четверти века, Татьяна Геннадьевна сочла нужным оговорить, что ее сочинение «не является сугубо научным исследованием» (стр. 11). Такую оговорку можно было и не делать. То, что рассматриваемое произведение не является сугубо научным – видно невооруженным глазом. Оно вообще научным исследованием не является. И принять его за таковое можно только по недоразумению, впрочем, как и позиционирование Татьяны Таировой-Яковлевой как «крупного специалиста в области украинской истории».