Фиолетовый луч (II)
Однако вернёмся на Украину начала прошлого века: «Сообразить, что происходит, не было возможности. Время было судорожное, порывистое, перевороты шли наплывами. В первые же дни появления каждой новой власти возникали ясные и грозные признаки ее скорого и жалкого падения. Каждая власть спешила объявить побольше деклараций и декретов, надеясь, что хоть что-нибудь из этих декларации просочится в жизнь и в ней застрянет. От правления Петлюры, равно как и от правления гетмана, осталось ощущение полной неуверенности в завтрашнем дне и неясности мысли. Петлюра больше всего надеялся на французов, занимавших в то время Одессу. С севера неумолимо нависали советские войска. Петлюровцы распускали слухи, будто французы уже идут на выручку Киеву, будто они уже в Виннице, в Фастове и завтра могут появиться даже в Боярке под самым городом бравые французские зуавы в красных штанах и защитных фесках. В этом клялся Петлюре его закадычный друг французский консул Энно».
Прямо как сейчас: и материальную помощь обещают, и амуницией с солдатскими пайками подсобить, и выделить летальное оружие, и много ещё, от чего незамедлительно придёт победа.
«Газеты, ошалевшие от противоречивых слухов, охотно печатали всю эту чепуху, тогда как почти всем было известно, что французы сиднем сидят в Одессе, в своей французской оккупационной зоне. Слухи при Петлюре приобрели характер стихийного, почти космического явления, похожего на моровое поветрие. Это был повальный гипноз. Слухи эти потеряли свое прямое назначение — сообщать вымышленные факты. Слухи приобрели новую сущность, как бы иную субстанцию. Они превратились в средство самоуспокоения, в сильнейшее наркотическое лекарство. Люди обретали надежду на будущее только в слухах. Даже внешне киевляне стали похожи на морфинистов. При каждом новом слухе у них загорались до тех пор мутные глаза, исчезала обычная вялость, речь из косноязычной превращалась в оживленную и даже остроумную. Были слухи мимолетные и слухи долго действующие. Они держали людей в обманчивом возбуждении по два-три дня [сейчас это как ожидания очередного транша от МВФ]. Даже самые матерые скептики верили всему, вплоть до того, что Украина будет объявлена одним из департаментов Франции и для торжественного провозглашения этого государственного акта в Киев едет сам президент Пуанкаре, или что киноактриса Вера Холодная собрала свою армию и, как Жанна д’Арк, вошла на белом коне во главе своего бесшабашного войска в город Прилуки, где и объявила себя украинской императрицей».
Что нового нам преподносят современные правители? Да ничего. Сплошные повторы. Только вместо вхождения в один из департаментов Франции обещают членство в Евросоюзе и в НАТО. Даже своя Вера Холодная есть, украинская Жанна д’Арк, правда, не в Прилуках она объявилась, а в Вашингтоне. Зато с претензией на украинскую императрицу всё в полном порядке.
«У каждого народа есть свои особенности, - писал К.Г. Паустовский почти сто лет назад, - свои достойные черты. Но люди, захлебывающиеся слюной от умиления перед своим народом и лишенные чувства меры, всегда доводят эти национальные черты до смехотворных размеров, до патоки, до отвращения. Поэтому нет злейших врагов у своего народа, чем квасные патриоты».
Французы, кстати, явление это с легкой руки Тюрго именуют «лакейским патриотизмом». Впрочем, суть от этого не меняется.
Попытка возродить слащавую Украину завершилась ничем. Последующие семь десятков лет не сказать чтоб простыми были, но страну отстроили что надо. Не буду перечислять достижений – кто хотел, знает; кто не знает, знать не хотел. Но тот факт, что запаса прочности созданного, подлежащего декоммунизации режима хватило на четверть века безбедного существования. И это притом, что страна прошла через две страшнейших войны, начиная после каждой из них практически с нуля. Двадцати пяти лет «на разграбление» не хватило «демократическим режимам». Есть ещё чего украсть, есть ещё чего разграбить.
Опять отвлёкся. Помните, чем закончилась история создания «слащавой» Украины? О, эта история замечательна.
Она логично (впервые за все годы правления) завершает период правления страной «лакейскими патриотами». В последнем приказе коменданта Киева было сказано, что «в ночь на завтра командованием петлюровской армии будут пущены против большевиков смертоносные фиолетовые лучи, предоставленные Петлюре французскими военными властями при посредстве “друга свободной Украины” французского консула Энно. В связи с пуском фиолетовых лучей населению города предписывалось во избежание лишних жертв в ночь на завтра спуститься в подвалы и не выходить до утра. В ночь “фиолетового луча” в городе было мертвенно тихо. Даже артиллерийский огонь замолк, и единственное, что было слышно, — это отдаленный грохот колес. По этому характерному звуку опытные киевские жители поняли, что из города в неизвестном направлении поспешно удаляются армейские обозы. Так оно и случилось. Утром город был свободен от петлюровцев, выметен до последней соринки. Слухи о фиолетовых лучах для того и были пущены, чтобы ночью уйти без помехи».
Кстати, совершенно неожиданно на днях была дописана ещё одна страничка из истории Киева. Связана она с комендантами. На смену безымянного автора фиолетового луча пришел легендарный командир Украинского революционного полка имени товарища Богуна Николай Щорс. Именно он был назначен комендантом города после изгнания петлюровцев.
Так вот, памятник Щорсу стоит на том самом месте, где начинается улица Петлюры, и бедный градоначальник ломает голову (вот это поворот (!) - боксер Кличко ломает голову), что делать? То ли с Петлюрой, то ли со Щорсом, то ли с улицей, то ли с памятником.
Пока власть думает, вездесущие активисты (есть такая беда в стране) отпилили или отгрызли (не видел, как они это делали) часть ноги у коня, на котором восседает Н. Щорс. Классический наглядный пример знаменитой украинской присказки «Не съем, так понадкусываю»…
Почти сто лет назад в своём небольшом рассказе Константин Георгиевич Паустовский заглянул в будущее своей страны. Ничего нового не изобрели правители. Повторили всё в деталях. Осталось только дождаться сообщения о «фиолетовом луче».
Никогда не подсчитывал, сколько книг прочел. Я не из категории книгофилов. Просто люблю читать и, скорее всего, относя себя к среднестатистическому читателю, прочел не одну сотню томов. На столе всегда – протяни руку и бери - лежат три-четыре томика из любимого. Авторы редко, но меняются. Исключение А.П. Чехов. Всегда со мною. Никогда не находилось там места К.Г. Паустовскому. Теперь это в прошлом…
Недавно был на экскурсии. Посвящена она была 125-летию со дня рождения Константина Георгиевича. Вела её девочка, класс 8–9. Текст читала по бумажке. Запомнилась фраза, звучавшая примерно так: «Паустовский был замечательным человеком … только вот писал на русском».
Скорее бы зажегся луч. Фиолетовый.
