Информационно-аналитический портал
ссылка

Какое счастье было творить благо на юге России! Часть II

Андрей ГАНЖА
20.12.2010
Напечатать
Увеличить шрифт
А
А
А

Часть I

Когда 11 марта 1801 года на престол (после убийства императора Павла) вступил Александр I, герцог Ришелье послал ему поздравление. Ведь они были знакомы еще со времен «эрмитажных собраний». Возможно, это была дань вежливости. А возможно, герцог писал молодому императору «с дальним прицелом», от отчаяния: ведь ожидать положительного решения своих проблем в наполеоновской Франции Арману не приходилось. Но результат превзошел все ожидания.
 
Александр I ответил Ришелье 27 июня 1802 года: «Мой дорогой герцог! Пользуюсь свободной минутой, чтобы отвечать вам и выразить, насколько я был тронут всем сказанным вами в вашем письме. Вам известны мои чувства и мое к вам уважение, и вы можете судить по ним о том, как я буду доволен увидать вас в Петербурге…» Это было не письмо, это была ПОДОРОЖНАЯ. Приглашающая герцога к русскому двору, к карьере и богатству.
 
Ришелье не замедлил воспользоваться шансом. В октябре 1802 года он приехал в Питер, был принят Александром, получил 10 000 рублей на необходимые расходы, имение в Курляндии, звание генерал-лейтенента и Комондорский крест Ордена Святого Иоанна Иерусалимского. А еще он получил то, что было гораздо ценнее всех пожалований – разрешение «часто и запросто» являться к императору. И даже больше. Россия сделала для Армана Эммануэля то, чего он не мог добиться сам. Русский посланник в Париже граф Марков добился не только исключения Ришелье из списка эмигрантов, но и разрешения продолжать дипломатическую службу в России при императоре Александре. 
 
Одесса
 
Итак, нашему герою еще нет сорока. Он – генерал-лейтенант, друг императора. Казалось бы – перед герцогом открывались блестящие горизонты имперской службы. Но он принимает решение стать простым градоначальником. Не столицы, не на худой конец губернского города. Нет, - крохотного, грязного и забытого Богом городишка Одессы, что на бесплодном берегу Черного моря. Бывшего татарского поселения Хаджи-бей, взятого на рассвете 13 сентября 1789 года отрядом русских войск под командованием Осипа Дерибаса, «отца-командира» волонтера де Фронзака во время измаильского штурма.
 
 
Адмирал Осип Михайлович Дерибас (Дон Хосе́ де Ри́бас) - основатель Одессы
 
Почему он сделал это? Может быть, потому, что не любил войну? И измаильский штурм, и походы «корпуса Конде», порой напоминавшие карательные экспедиции… Нет, трусом герцог не был: все-таки георгиевский кавалер в 25 лет. Но от правды не убежишь:не был он и полководцем. Когда в 1806 году, во время очередной русско-турецкой войны, Ришелье попытался взять Измаил, убираться ему оттуда пришлось несолоно хлебавши. И очень быстро, ибо измаильский комендант Пеглеван-паша буквально «сидел на хвосте» у герцога.
 
Но, как мне кажется, Ришелье любил не разрушать, а творить. А что может быть интереснее, чем сотворить из чего-то там конфетку. Или Арман Эммануэль считал, вслед за Юлием Цезарем, что «лучше быть первым в галльской деревушке, чем вторым в Риме»?
 
Во всяком случае, в январе 1803 года Ришелье стал губернатором Одессы, а спустя два года - генерал-губернатором всего Новороссийского края, включавшего тогда Крым, Екатеринославскую и Херсонскую губернии. Между прочим, по территории – почти треть Франции. Вот тебе и «галльская деревушка». И на этих просторах исчез французский герцог де Ришелье, герцог де Фронсак, маркиз де Понкурле, граф де Шинон. Появился ДЮК. Так с тех пор величали Ришелье в Новороссии. Верховный атаман донских казаков Матвей Платов специально подчеркивал: герцогов много, а ДЮК – один.
 
Дюк де Ришелье - губернатор Одессы и генерал-губернатор всего Новороссийского края
  
Правда, с городами у Дюка была проблема. Особенно с Одессой. Точнее – Одессы не было: «Помойная яма Европы»  -  как лаконично охарактеризовал этот город граф Ланжерон. «Убогие глиняные мазанки и наскоро сколоченные из досок уродливые балаганы. Несколько церквей, заложенных еще первыми основателями, стояли недостроенными. Обширные каменные постройки, имевшие вид казарм, лежали необитаемые в развалинах. Лишь сотни четыре одно-, редко двухэтажных домиков, сгрудившихся в центре города, свидетельствовали о зарождающейся жизни. Но редкое деревцо росло между ними...» (из воспоминаний современника). В городе проживало «девять тысяч и еще девять душ обоего полу и всех состояний. Из них дворян с чиновниками - 387, купцов с семействами - 1927, мещан - 5743, последняя тысяча приходилась на молдаван, проживавших отдельною слободкою, черноморских казаков, греков и евреев». Из промышленности – 14 заводов, из них три винных и два водочных (кто бы сомневался!), которые обеспечивали работой 140 одесситов. Остальные горожане перебивались работой в порту, мелкой торговлей и воровством. Да и кто они были, те горожане: беглые крестьяне, бродяги, мелкие купцы, воры, иностранцы-авантюристы – короче, сливки дна общества.
 
 
Одесса. Вид с моря. Открытка ХIХ в.
 
А еще город душила портовая коррупция и министерство финансов. Как результат – перед приездом Ришелье, в 1802 году, городские доходы составляли 40 тысяч 675 рублей, а расходы - 45 тысяч 122 рубля.
 
Нет смысла перечислять все то, что Дюк сделал для города. Во-первых, это невозможно. А во-вторых, приезжайте в Одессу, вам там таки все расскажут. Но самое краткое и впечатляющее описание было дано Марком Алдановым: «...проложено множество улиц, в 50 футов шириной каждая (что бы могли проехать обозы со строевым лесом – А.Г.), разбиты сады, выстроены собор, старообрядческая часовня, католическая церковь, синагога, две больницы, театр, казармы, рынок, водоем, благородный воспитательный институт (впоследствии Ришельевский лицей), коммерческая гимназия, шесть низших учебных заведений, "редут с кофейным заведеньем" и "променная контора"».
 
Причем построено все не в стиле Санкт-Петербурга, не «на костях». Дюк использовал вольнонаемный труд. А что до денег… Денег никогда не бывает много. Но когда Дюк покидал Одессу, коммерческие обороты порта достигали 30 000 000 рублей в год. Плюс двадцать пять миллионов по банковским операциям, которыми в российском Причерноморье занималась только Одесса.
 
Как достиг этого Арман Эммануэль? По этому поводу десятками исследователей написаны сотни книг. И почти во всех подчеркивается личностное начало, образ поступков Ришелье. Мягкий, но оч-ч-чень эффективный.
 
Например, Дюк, любитель акаций, мог приехать к дому, возле которого засыхало неухоженное дерево, и начать сам его поливать. Второго раза обычно не требовалось: за деревом почему-то сразу начинали очень хорошо ухаживать сами хозяева дома.
 
В страшном для России 1812 году Ришелье готов был снова идти в действующую российскую армию. Это был страшный для него выбор – ведь война шла с Францией, его родиной. Но Дюк (еще полный сил 48-летний генерал-лейтенант) готов был сражаться не с отчизной, а с узурпатором и наследником убийц всего того, чем Арман Эммануил де Ришелье жил в свои молодые годы. И не только сражаться, но и отдать на эту борьбу часть своего состояния. Во всяком случае, 40 000 рублей (без малого – двухгодовое жалование) Ришелье пожертвовал на борьбу с Наполеоном.
 
Судьба хранила герцога от страшного – от вооруженной борьбы с соотечественниками. В августе 1812 года в Одессе вспыхнула эпидемия чумы, и Ришелье был вынужден остаться. Он перекрывает город кордонами, около Спасо-Преображенского собора организовывает «командный пункт спасения» и каждый день совершает обход больного города. Порой сам берет в руки лопату и копает могилы для умерших.  
 
 
Одесса. Спасо-Преображенский собор. Гравюра XIX в.
 
Конечно, лопата в руках герцога – это поза. Ришелье действовал профессионально: разделил город на сектора, превратил крупные здания в больницы. Когда это не помогло - установил общий карантин и организовал подачу еды по квартирам.
 
Но в памяти одесситов сохранилась именно поза. Высокий, горбоносый, истощенный герцог, копающий могилу умершему одесситу. Стоит ли удивляться, что, когда 26 сентября 1814 года Ришелье покидал Одессу, его провожали более 2 000 жителей (каждый пятнадцатый!!!). И не только потому, что на «первой почтовой станции, приготовлен был прощальный обед», но и потому, что «день отъезда герцога был днем траура для Одессы».
 
И одесситов. Хотя Ришелье с ними (в отличие от самого города) ничего сделать не смог. Как были «нацией очаровательных жуликов», так и остались.
 
Когда преемник Ришелье на посту градоначальника и губернатора, его старый друг еще по измаильским приключениям, граф Луи Александр де Ланжерон приехал в Одессу, то решил встретиться с самыми богатыми торговцами.  
 
 
Александр Федорович Ланжерон (Луи Александр, граф де Ланжерон, маркиз де ла Косс, бароа де Куньи, де ла Ферте и де Сасси)
 
 
Встретились за большим столом в доме губернатора. Ланжерон положил рядом с собой золотые часы - брегет. Внезапно развязалась петля, удерживавшая тяжелую портьеру и в комнате стало очень темно. Когда портьеру убрали – брегета не было. Ланжерон предложил вновь закрыть портьерой окно и выразил уверенность, что «когда ее уберут, часы окажутся на прежнем месте». Ага, сейчас!!! Когда портьеру убрали, все увидели, что пропал серебряный канделябр. А часов так и не было…  
 
Париж
 
Пока Ришелье боролся с чумой, русская армия и ее союзники добивали Наполеона в Европе. А любая победа влечет за собой громадное количество проблем и в первую очередь – как обустроить проигравшую страну. Ведь уничтожать «прекрасную Францию» союзники не собирались. Но поставить «своего человека» во главе страны – это они просто обязаны были сделать. Король Людовик XVIII в расчет не брался. Он был стар, слаб и ненавидим всеми. Использовать кого-нибудь из «обоймы» наполеоновских министров тоже особо не хотелось – умны, но сволочи и потенциальные предатели. Один Талейран чего стоил!!! Старшему брату, королю Людовику XVI, в 1789 году он подписывал смертный приговор, а с младшим, Людовиком XVIII, пытался организовать «коалиционный кабинет» для управления посленаполеоновской Францией. Да Александру, царю и дворянину, такому и руки подавать не особо хотелось!!!
 
Тем более у Александра был такой человек, как Ришелье. Аристократ, потомок великого кардинала и великого маршала, камергер казненного четверть века назад короля, пытавшийся его спасти еще в начале революции! К тому же – генерал-лейтенант российской армии, храбрец, получивший в 25 лет Георгиевский крест, губернатор, умевший «поднимать неподъемное».
 
Последнее, кстати, не «ради красного словца». Ришелье действительно сделал это, подняв стоимость безводной и бесплодной земли в забытом Богом уголке в 15 (!!!) раз, с восьмидесяти копеек (в 1803 году) до 12 рублей за десятину на время отъезда из Одессы.
 
К тому же герцогу Ришелье верил не только Александр. Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, говаривал, что слово Ришелье стоит подписанного договора.
 
Стоит ли удивляться, что Арман Эммануэль, сквозь слезы покидаемых одесситов, «ушел в большую политику». После окончательной победы над Наполеоном Ришелье участвовал в Венском конгрессе, пытаясь по возможности сгладить если не горечь поражения, то реальные потери от него. А по возвращении из Вены по настоянию императора Александра I Ришелье становится премьер-министром Франции. Его предшественник Талейран исходил желчью и насмешками: «C'est le francais qui connait mieux la Crimee» («Это француз, лучше всех знающий Крым») – но поделать ничего не мог. Время Талейрана уходило. 26 сентября 1815 года Арман Эммануэль стал премьером.
 
Премьером он был консервативным и реакционным. Ненавидел «представительское правление» (сейчас это называется «демократия») и «распущенность прессы» (ныне – «свобода слова»). Последней, по убеждению Ришелье, «у нас не сможет противостоять ни одно правительство». В демократию он тоже не верил, будучи убежден, что «народ не может подняться от абсолютного правления к свободному правительству; все нации, история коих нам известна, следуют обратным путем».
 
Но тем не менее либералов и революционеров Ришелье побаивался, поскольку «все они объединились в ненависти к существующему порядку, но единые в своем стремлении к разрушению, они сразу же разделятся, как только цель будет достигнута и вновь погрузят Францию в бездну зла» (из письма российскому министру внутренних дел Кочубею).
 
Немудрено: революция исковеркала жизнь герцога. Но Ришелье боялся не прошлого, а будущего: «У меня сохраняется мрачное предчувствие, что Франция вновь подпадет под власть военных; возможно, какого-то принца из дома Бурбонов, чья рука будет всегда менее сильной, чем рука солдата-выскочки». И вот здесь, как бы ни относиться к реакционности Ришелье как политика, нельзя не восхититься его предвидением.
 
Человек, совместивший в себе руку принца и солдата выскочки был, правда, еще очень юн и происходил не из дома Бурбонов, а из ненавистных для Ришелье Бонапартов.
 
Шарлю Луи Наполеону Бонапарту, племяннику Наполеона, тогда было только пять лет. Но в 1848 году либерал и журналист Шарль Луи абсолютно мирным и демократическим путем станет первым президентом Франции. А 2 декабря 1851 года совершит государственный переворот и станет «императором Наполеоном III». Вот и не верь после этого предчувствию старого монархиста Ришелье.
 
Однако в «большой политике» лавров себе Арман Эммануэль не стяжал. Дважды он был премьером, и дважды под давлением либералов был вынужден покидать пост. Хотя по большому счету Ришелье был прав во всех своих опасениях.
 
А Россия не оставляла его своим вниманием. Вскоре после отъезда Ришелье Одессу посетил брат императора Александра Николай Павлович. Николай был шокирован увиденным. После его рассказов о поездке в Одессу примчался сам император Александр. В результате поездки происходит редчайший случай!  
 
 
Ришелье в русском генеральском мундире после 1817 года (с лентой ордена Андрея Первозванного)
 
Глава (но не король) иностранной державы, не родственник императорской российской фамилии и не российский подданный был награжден высшим орденом Империи - Андрея Первозванного (1 июня 1818 года). На известном портрете первый министр Франции Арман Ришелье так и изображен – в Андреевской ленте, со звездой на груди. А не шее – тот самый, заветный Георгий 4 степени. И где-то рядом - высший орден Франции, орден Святого Духа, которым Людовик XVIII наконец-то после Андреевской ленты сообразил наградить своего первого министра.
 
В душе у Ришелье Россия и его Одесса оставались всегда. «Какое счастье было работать… творить благо на юге России!» - писал Дюк Кочубею. Тем более там, в Одессе, оставалось еще «дитя его сердца».
 
Незадолго до отъезда Дюк обратился к императору Александру с просьбой об открытии в городе лицея, который и был открыт в 1817 году. Герцог патронировал его как мог. Только в 1820 году он пожертвовал лицею 3260 талеров, а в завещании оставил 15000 франков (без малого – 45 килограммов золота) и передал свое книжное собрание.
 
И ходатайствовал, ходатайствовал, ходатайствовал… «Я умоляю Вас оказать поддержку одесскому лицею… Возьмите это заведение под свою защиту, и не допускайте, чтобы оно потерпело неудачу, это было бы действительно досадно, поскольку я убежден, что со временем оно могло бы изменить облик значительной части южной России» (из письма Кочубею).
 
Но какими бы мрачными ни были предчувствия Ришелье относительно судьбы своего детища, особенно после того как после указа об изгнании иезуитов из России был вынужден уехать во Францию друг герцога и первый директор лицея аббат Шарль-Доминик Николь, – они не сбылись. Лицей просуществовал еще более 40 лет и в 1865 году стал Новороссийским университетом. Сейчас это Одесский национальный университет им. И.И. Мечникова.
 
А Ришелье умер от инсульта 17 мая 1822 года на руках у аббата Николя.
 
Когда Ланжерон, преемник Ришелье на посту градоначальника Одессы, узнал о смерти Дюка, он обратился к одесситам с предложением сбора средств на памятник лучшему одесскому градоначальнику. Деньги были собраны быстро, и собрано их было много. Во всяком случае, достаточно, чтобы заказать памятник одному из лучших скульпторов России Ивану Мартосу. Да, именно тому, чей «Минин и Пожарский» стоят у собора Василия Блаженного в Москве. Памятник был открыт в апреле 1828 года и стал символом Одессы. 
 
 
Одесса. Памятник Эммануилу Осиповичу де Ришелье (Дюку де Ришельё).
 Фото начала ХХ в.
 
 
Вот такую жизнь прожил человек, который 220 лет назад, загнав лошадей, прибыл в русскую армию. И которого 215 лет назад на берегу маленькой речушки Супой другой великий человек фельдмаршал Румянцев убедил служить России. В результате Украина получила свою «жемчужину у моря». Так что,
 
если бы я был Президентом Франции Николя Саркози…
 
если бы я был Президентом России Дмитрием Медведевым…
 
если бы я был Президентом Украины Виктором Януковичем…
 
… то я бы собрал себя на берегу речки Супой, в крохотной деревушке Ташань, что недалеко от Переяслав-Хмельницкого. Там, где 215 лет назад фельдмаршал Румянцев убедил Армана Эммануэля де Шинона де Фронзака де Ришелье служить России. И мне было бы за кого поднять бокал.
 
 
Одесса. Памятник Дюку де Ришелье
ИСТОРИЯ
67
Поставить лайк: 119
Если Вы заметите ошибку в тексте, выделите её и нажмите Ctrl+Enter, чтобы отослать информацию редактору
https://odnarodyna.org/content/kakoe-schaste-bylo-tvorit-blago-na-yuge-rossii-chast-ii