Лариса Лужина: буду долго жить благодаря Высоцкому

Вручая на VIII Российско-британском международном кинофестивале SIFFA (Sochi International Film Festival and Awards) золотую статуэтку ИРИДА за выдающийся вклад в развитие киноискусства народной артистке РСФСР Ларисе Анатольевне Лужиной, учредитель и президент кинофестиваля Любовь Балагова-Кандур назвала её легендой кинематографа. Зал встретил эти слова дружными аплодисментами.

Воспоминаниям по-прежнему деятельной, активной актрисе предаваться некогда, делает это только ради зрителей, которым интересна её богатая творческая жизнь, начавшаяся с картины «На семи ветрах», где совсем ещё юной студенткой играла вместе с блистательным Вячеславом Тихоновым.

Лариса Лужина с золотой статуэткой ИРИДА

– Для меня этот фильм навсегда остался любимым, – признаётся Лариса Анатольевна. – Моя Светлана, хозяйка дома на семи ветрах жила в страшные военные годы любовью и надеждой. Мне, блокаднице, потерявшей в холодном голодном Ленинграде отца, бабушку, сестру, чудом выжившей, это не просто слова. Это жизненные ориентиры. Потом я снялась ещё в шести военных картинах простым солдатом. И только один раз повезло: в фильме по сценарию космонавта Марины Попович «Небо со мной» про лётчиков-испытателей дослужилась до полковника авиации.

Лариса Лужина в фильме «На семи ветрах»

– Фильм «На семи ветрах» имел такой успех, что вас даже выпускали с ним на кинофестивали в разных странах в годы «железного занавеса». Благодаря этому вы ведь и стали героиней песни Владимира Высоцкого «Она была в Париже»?

– Да, но долгое время все думали, что это посвящение Марине Влади. Почему-то никому не приходило в голову, что она написана за год до знакомства Володи со знаменитой француженкой, которая к тому же жила в Париже, поэтому о ней нельзя было сказать «была в Париже»? Я не собиралась опровергать, к тому же мне песня не понравилась, показалась насмешливой, а я в ней – какой-то легкомысленной барышней.

– И как же раскрылся ваш «секрет»?

– Режиссер картины «Вертикаль» Станислав Говорухин постарался. Мы ведь именно на этой его картине встретились с Володей, и в свободное от съёмок время он расспрашивал меня о поездках за границу, где ему очень хотелось побывать. После наших разговоров с ним песня и появилась. И на чей-то вопрос о том, кому она посвящена, лет через 15 после выхода фильма, когда Володи уже не было, Станислав Сергеевич сказал как есть: Ларисе Лужиной.

– После этого и начались расспросы о ваших взаимоотношениях с автором песни? Ведь там было такое откровение: «Наверно, я погиб: глаза закрою – вижу. Наверно, я погиб: робею, а потом – Куда мне до неё – она была в Париже…»

– Ну да. Ухаживать – у Володи было в крови, что называется. Он был очень коммуникабельным человеком, дружелюбным, отзывчивым. Любил женщин, ухаживал очень красиво. Он тогда был простым парнем, никому не известным, хотя написал уже немало хороших песен. А я уже вкусила славу, единственная из съемочной группы побывала во многих странах, рассказывала ему о поездках. Но романа у нас не было и быть не могло: я тогда была замужем за кинооператором Алексеем Чардыниным, а они с Высоцким дружили, и он часто бывал у нас в гостях. После нашего расставания с Алексеем мы с Володей встречались очень редко, а песня, кстати, мне давно нравится. Я часто мысленно обращаюсь к Володе: «Спасибо, родной, что ты мне песню посвятил». Она мне продлевает жизнь.

Подрастут мои внуки, у них будут дети, и они будут слушать Высоцкого и гордиться тем, что эту песню он написал об их прабабушке. Моё имя связано с «Вертикалью». Поэтому и книгу назвала «Жизнь по вертикали», в которой рассказала о своей судьбе, встречах с замечательными людьми, о моих «театральных родителях» – Сергее Аполлинариевиче Герасимове и Тамаре Фёдоровне Макаровой, о коллегах.

– Интересно, а Высоцкому вы повторили слова знаменитого французского мима: «И сам Марсель Марсо ей что-то говорил!»?

– Ничего не говорил, потому что я с ним знакома не была. Володя увидел у меня фотографию с французским актёром Бернаром Блие, на которой он мне что-то шепчет на ухо. Высоцкий превратил в песне Блие в мировую известность Марсо – легче укладывалось в стихотворный размер.

– Съёмки в «Вертикали» были в удовольствие?

– Конечно! Снимали всё на натуре в Кабардино-Балкарии – Баксанская долина, ущелье Адыл-Су, ледник Шхельда. Красота неописуемая!

«Весь мир на ладони ты счастлив и нем.
И только немного завидуешь тем,
Другим, – у которых вершина ещё впереди».

Мы ведь по-настоящему ходили в горы как альпинисты. Снимали на высоте три тысячи метров, жили в палатках, продукты нам доставляли вертолётом. Однажды профессиональные альпинисты обратились к нам за помощью, нужно было вытащить людей из-под камнепада. Глядя на наше снаряжение, они решили, что мы спортсмены. И мы помогли спустить пострадавших. После этого случая и появилась Володина песня «О друге».

Лариса Лужина и Владимир Высоцкий в фильме «Вертикаль»

– Зрители привыкли, что играете обычно простых женщин. И вдруг – светская дама в «Исполнении желаний». Кто так резко поменял ваше амплуа?

– Светлана Сергеевна Дружинина. Это была её дипломная работа по роману Вениамина Каверина о ленинградском учёном-литературоведе 20-х годов. Картина с криминальным уклоном. Я играю жену сына знаменитого профессора, одну из участниц попытки продать ценнейшую архивную коллекцию учёного. Моего мужа играет Иннокентий Смоктуновский. Вообще, вся компания была замечательная: Евгений Лебедев, Николай Ерёменко, Наталья Бондарчук, Евгений Жариков, Юрий Назаров, Владимир Носик. Кстати, параллельно с этой картиной в другом павильоне «Мосфильма» я снималась в картине «Жизнь на грешной земле» в роли продавщицы сельского магазина, которая достаёт селёдку руками из бочки и упаковывает в газету. Я прибегала, быстренько преображалась из продавщицы в светскую даму, переодеваясь из грязного халата в роскошный наряд. Вот только руки продолжали пахнуть селёдкой.

– Наверное, у вас так и остался бы образ лирической героини, если бы не работа в многосерийном немецком фильме «Доктор Шлюттер». Неожиданностью было приглашение сняться в нём?

– Полной. Режиссёр студии «ДЕФА» Иоахим Хюбнер доверил мне сразу две главные характерные роли – антифашистки Евы и её дочери Ирэны, которая после гибели матери продолжает борьбу в антигитлеровском подполье. Время съёмок в ГДР стало для меня очень плодотворным: снялась в шести картинах. Впервые сыграла в лентах по русской классике – Марью Николаевну в «Вешних водах» и Варвару Павловну в «Дворянском гнезде» по произведениям Ивана Сергеевича Тургенева. За немецкую картину я получила Национальную премию и премию «Золотой лавр телевидения».

Лариса Лужина в фильме «Доктор Шлюттер» (ГДР)

– В череде разноплановых ролей – роль матери первого космонавта планеты Анны Тимофеевны Гагариной. Вы были знакомы с ней?

– Да, когда 1976 году утвердили на роль в картине «Так начиналась легенда», поехала на родину Юрия Алексеевича, в Гжатск. Его мама, простая советская женщина, встретила меня очень тепло. Жила она в небольшом каменном одноэтажном домике, который ей построили. А в старом доме с маленьким садиком устроили музей, который Анна Тимофеевна сама содержала, принимала туристов, проводила экскурсии. Я старалась запомнить её жесты, манеру поведения, чтобы сделать образ достоверным.

Лариса Лужина в роли матери Юрия Гагарина («Так начиналась легенда»)

– Вы работали в Театре-студии киноактёра, который закрылся в сложные годы после распада Советского Союза. Кино не снималось. Как выживали?

– Заняла небольшую сумму, поставила спектакль «Театральный анекдот», с которым отправилась по разным российским городам.

– Сериалы для вас – не табу. Зрители хорошо принимают ваше появление в многосерийных лентах, критики отмечают достоверность создаваемых вами образов. А вас что прельщает в том, что называют «мылом»?

– Принимаю не все предложения. Для меня важно, чтобы роль приносила удовольствие, чтобы партнёры были интересные. Как, например, в сериале Владимира Краснопольского «Любовь как любовь», в котором играла с Сергеем Никоненко. Мне было интересно сниматься в сериале «Охота не изюбра» в роли судьи. В «Юнкерах», в «Нет спасения от любви», «Маруся», «Стервы», «Сердце Марии». Случается, конечно, что приходится и ради денег сниматься, но это редко. В основном другая цель – чтобы зрители не забывали. Было время, когда снималась одновременно в восьми картинах, свободной минутки не было. Сейчас затишье, но приглашают на творческие встречи, на фестивали. В Крыму бываю частенько по два раза в году. Как этой осенью: на Евпаторийский кинофестиваль детского и семейного кино второй раз пригласили, на Всероссийском фестивале «Человек, познающий мир» в Керчи была председателем жюри игровых фильмов. Керчь очень люблю, которую узнала близко на Международном фестивале античного искусства «Боспорские агоны», где трижды была в театральном жюри. Город, где каждый камень дышит историей, волнует.

Лариса Лужина в Керчи

– В Крыму у вас много было встреч. А какая особенно запомнилась?

– Недавно вдруг отчётливо вспомнила, как Вячеслав Тихонов на одном из кинофестивалей повёл меня в дельфинарий. Он, оказывается, подружился с тренером, и мы целый час в перерыве между сеансами для зрителей плавали с этими очаровательными созданиями. Мне было страшно, а Слава был счастлив. Я впервые видела его таким весёлым, открытым, по-мальчишески бесшабашным.

С годами начинаешь всё больше ценить слова Виктора Бокова: «И все-таки жизнь – это чудо. А чуда не запретишь. Да здравствует амплитуда – то падаешь, то летишь».

– Что вас согревает в жизни?

– Семья, в которой три замечательных внука – сыновья сына Павла. Внимание зрителей, их желание встречаться со мной. Зрители заряжают актёров своей энергией, они – лучшее лекарство! Поэтому каждую встречу я заканчиваю «гариком» Игоря Губермана, который мне очень нравится: «Утучняется плоть, испаряется пыл, годы вышли на медленный ужин. И приятно подумать, что я все-таки был и кому-то бывал даже нужен…».