Мария Башкирцева: свет удаляющейся звезды

На переломе прошлого и позапрошлого столетий не было в Российской империи образованного человека, не знавшего имени Марии Башкирцевой. Статья о ней была помещена в престижнейшем «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона». Авторитетные периодические издания «Художественный журнал», «Всемирная иллюстрация», «Нива», «Север», «Новый мир», «Исторический вестник», «Вестник Европы» и другие много писали о ней и всегда с восхищением. Ею были очарованы не только художники, но и Валерий Брюсов, и Марина Цветаева, посвятившая Башкирцевой свой первый сборник стихов «Вечерний альбом», где есть строки:

…Звезда славы Марии Башкирцевой взошла в Париже: там были показаны её картины, которые приобрёл сначала Люксембургский музей, а затем и Лувр.

А родилась Мария Башкирцева в селе Гавронцы близ Диканьки Полтавской губернии. Как долго утверждалось – в 1860 году (и так обозначено всюду). И лишь в новейшее время благодаря усилиям исследовательницы Татьяны Швец удалось найти документы, указавшие на истинную дату: 1858 год. Почему так получилось, скажем позже. Пока же, не прерывая хронологию событий, отметим, что рождение Марии стало как бы восхождением звезды над двумя знатными, по нашим меркам, родами: её дедушкой по отцу был генерал-майор Павел Башкирцев – герой Крымской войны 1853-1856 годов. Дедушка по матери, Степан Бабанин, дослужился до полковника, слыл аристократом, был библиофилом, англоманом и ценителем искусств. Род происходил, как считали, от знатного выходца из Орды.

Дом Башкирцевых в Гавронцах, где родилась Мария, и церковь Рождества Иоанна Предтечи, где её крестили (всё разрушено).

Два эти рода по непонятной причине враждовали (их называли даже полтавскими Монтекки и Капулетти). Тем не менее крепость под названием «Мария Бабанина» отставным поручиком и предводителем уездного дворянства Константином Башкирцевым бралась по всем правилам галантного искусства. В итоге «цитадель» была взята, но не без ущерба: их дочь, будущая знаменитая художница и писательница, родилась через семь месяцев после официального заключения брака, «но отнюдь не преждевременно». Что и заставило супругов два года скрывать дату рождения ребёнка. Зато объявление о нём было обставлено по-царски: всю неделю тогда, в ноябре 1860-го, в Гавронцах ревели пушки, «сотрясая громом осенние небеса».

Мать, не доверяя кормилице, целых три с половиной года питала Марию собственной грудью. Когда девочку решили «предъявить миру», «мир» (в толстовском понимании) нашёл её восхитительной. Того же мнения о себе была и она сама. «Я люблю, уединившись перед зеркалом, любоваться своими руками, чрезвычайно белыми, тонкими, только чуть розоватыми изнутри». Это строки из дневника 12-летней девочки, которая только начинала вести свои записи. И это правда, что подтверждают фотоснимки, без искажений донесшие нам её образ.

Мария Башкирцева. Старинная фотография.

За них, за эти строки, Марию упрекали в эгоизме, самолюбовании. Но какой же это эгоизм, если от него не страдал ровным счётом никто? Она знала, несомненно, о пророчестве гадальщика-еврея, сделанном её матери: «У тебя будет двое детей, – сказал он. – Сын будет, как все люди, но дочь твоя будет звездою».

В детстве многие, впрочем, грезят своей исключительностью. Заслуга Марии в том, что мысли о своём высоком предназначении она никогда не теряла, но пронесла, не расплескав, до конца. И в том ещё удивительна её биография, что не ждала она, сложив эти «белые, тонкие, чуть розоватые изнутри» руки, пока свершится чудо, а неустанно трудилась. Она сама составила свою программу обучения. Занятия растягивались на девять и более часов в день. «Дарования её были блистательны и всесторонни, – пишет Александр Басманов. – Языки она усваивала с такой лёгкостью, что сама как-то удивилась, найдя себя хорошо говорящей по-итальянски. Латынь и древнегреческий были выучены самостоятельно, без какой-либо помощи, с тех пор её любимыми сочинениями стали тексты Гомера и Тита Ливия, позже зазубренные частично наизусть. Страсть к чтению вообще была у неё ненасытная, способность работать – громадна…»

Судьба, напротив, безжалостно ломала её планы движения к славе. Уже в 14 лет у неё обнаружилась болезнь лёгких (туберкулёз), в 18 она стала глохнуть, годом позже оплакала потерю от горловой болезни своего сильно развитого сопрано – голоса, который должен был сделать её властительницей мира. Живопись и рисунок прежде нагоняли на неё тоску. Но теперь она увидела в них единственный способ вознестись к сияющим вершинам известности. За два года она одолела рассчитанный на семь лет курс обучения в академии Рудольфа Жулиана, и за оставшиеся ей пять лет жизни успела создать более 150 живописных работ и свыше 200 рисунков, принесших-таки ей вожделенную прижизненную славу. По-прежнему вела дневник, издание которого матерью Марии через два года после смерти дочери принесло славу посмертную. И та и другая стали всемирными: художественные работы Марии Башкирцевой сохраняются в музеях Франции, Голландии, США и других стран; подлинный культ художницы, основанный на её дневнике, распространён во Франции, Англии, Соединённых Штатах.

Картина М. К. Башкирцевой «В студии» (академия Жулиана)  Днепропетровский художественный музей.

* * *

Малая родина Марии Башкирцевой была особо неласковой к своей великой дочери. Имение в Гавронцах, которым владел к тому времени граф С. Д. Шереметев, в революцию 1917 года было развалено до кирпича и разворовано до гвоздя. То же самое произошло и с имением Бабаниных в Черняховке. Только ещё циничнее: родовой склеп разрушили, мумифицированное тело дедушки Марии таскали по селу, а потом куда-то выбросили…

Мать Марии Мария Степановна, которой отмерен был долгий век, озаботилась возвращением по крайней мере части наследия дочери на родину. Её стараниями в музей Александра III в 1908 году поступила 141 работа: рисунки, эскизы, полотна, скульптурные этюды. Из них 130 по запросу Наркомпроса УССР были переданы на Украину. В переименованном Русском музее осталось восемь живописных полотен и тринадцать рисунков Марии Башкирцевой. Несколько работ почему-то отдали в Красноярск (из которых в экспозиции сейчас представлена лишь одна – «Портрет старушки. Мадам По»). Украинское собрание почти полностью погибло в войну, при эвакуации. Ныне на Украине осталось только три её картины: в музеях Харькова, Днепра и Сум.

Картина М. К. Башкирцевой «За книгой». Харьковский художественный музей.

«Возвращением Марии» стал, конечно же, роман-эссе Михаила Слабошпицкого «Мария Башкирцева», изданный в 1986 году, переведенный на русский язык и неоднократно переизданный; книги о ней Льва Дьякова, Александра Александрова и других. Мощную поддержку в дело возвращения Марии Башкирцевой внесли российские меценаты украинского происхождения Татьяна Швец и её супруг Николай: они сняли видеофильм о местах, связанных с памятью художницы во Франции; приобрели авторские права и издали книгу Колет Консье «Мария Башкирцева. Портрет без ретуши»; составили и опубликовали солидное исследование «Избранница судьбы Мария Башкирцева». Благодаря им полтавчане не только получили эти книги и видео, но и смогли воочию увидеть приобретённую созданным ими фондом «Возрождение памяти Марии Башкирцевой» на аукционе «Сотбис» картину художницы «Молодая женщина, читающая „Развод“ Дюма», принесшую ей известность. «Наша землячка Татьяна Швец, которая сейчас живет в России… мечтает создать на Полтавщине музей художницы», – писало тогда (в 2013 году) местное интернет-издание «Новости Полтавы» (в то время русскоязычное).

Картина М. К. Башкирцевой «Молодая женщина, читающая „Развод“ Дюма».

Увы, грянувшая вскоре «революция гідності» поставила жирный крест на этих мечтах. Мария Башкирцева оказалась «не на часі». Остаётся не до конца асфальтированной названная её именем улица, почему-то не в центре Полтавы, а в коттеджном посёлке близ села Рыбцы. Носящая её имя «гимназия» в близких к разваленным Гавронцам селе Стаси превратилась в банальную «ЗОШ І-ІІІ ступенів», а её сайт stasischool.at.ua даёт прекрасное представление, чем забивают головы ученикам якобы хранящего память знаменитой землячки учебного заведения: «Заходи до Дня Європи», «Тиждень національної свідомості», «Тиждень, присвячений українській вишиванці», «Урок-реквієм до Дня вшанування героїв Небесної Сотні», «Зустріч з воїном АТО»… Нет, Мария Башкирцева тоже представлена там, но крайне факультативно. И неискренне. К примеру, в поездке в Харьков школьники посетили парк тамошнего нувориша Фельдмана и фабрику «Кондитер Т-престиж», но так и не добрались до художественного музея, где есть полотно Марии Башкирцевой «За книгой». То же самое произошло на экскурсии в Днепр. Кондитерскую (опять!) фабрику проведали, а художественный музей – нет. А ведь там выставлена одна из лучших работ Марии Константиновны: «В студии»: вид той самой академии Жулиана, где постигала мастерство «их» Мария... В Сумы, к картине «Отчаяние», судя по всему, ехать даже не планируют. А зря. Репродукции никак не передают стиль и манеру письма Башкирцевой. Это сильный, «мужской» удар кистью. Даже не верится, что те «белые, тонкие, чуть розоватые изнутри» девичьи руки были способны так писать. Что уж говорить о поездке в Санкт-Петербург, где по-прежнему хранится самая богатая часть наследия Марии – это вообще из области фантастики.

Это и вправду похоже на любование светом далёкой звезды. Которая опять удаляется… «Быть может ей – и в небе счастья нет?»