Межвоенная Польша против карпаторусов

Совсем недавно стихли залпы информационной войны между Польшей и Россией, спровоцированные попытками Варшавы исказить факты о Второй мировой войне и осквернить память советских солдат, павших за освобождение Европы от фашизма.

Поводом для недовольства Варшавы послужила публикация Министерством обороны Российской Федерации архивных документов, проливающих свет на политику предвоенной Польши, которая вовсе не была невинной жертвой «двух тоталитарных режимов».

Начать хотя бы с того, что Польша самой первой подписала пакт о неприменении силы с Германией в1934 г. Советский Союз сделал это на пять лет позже, после подписания подобных пактов между Германией и Францией, Великобританией, Латвией, Литвой, Эстонией. СССР пошёл на это во избежание военно-политической изоляции, куда толкали его западные державы. В отличие от западных лидеров, Сталин никогда лично не встречался с Гитлером.

Когда у Гитлера есть мирные соглашения с ведущими державами Европы, вполне логично, что нападать он будет на державу, с которой такого соглашения у него нет, то есть на СССР. Тем более что ведущие державы Европы охотно его к этому толкали, а Польша вообще собиралась вместе с немцами участвовать в «дранг нах остен».

В польской интерпретации решающий вклад в победу над гитлеризмом в Европе внесли США, Великобритания и Канада. Главными сражениями этой войны были не оборона Москвы, откуда вермахт впервые заставили бежать на запад, не Сталинградская битва и оборона Ленинграда, где погибли миллионы, а куда менее масштабные и значимые бои у Монте Кассино в Италии или высадка союзников в Нормандии, когда Германия в одиночестве сдерживала натиск войск США, Великобритании, Новой Зеландии, Австралии и Канады.

Каждое сражение, где не участвовали советские войска, польская историография раздувает до масштабов эпопеи. И, наоборот, принижается значение каждого сражения с участием советских войск. Освобождение Вильнюса от немцев в июле 1944 г. Варшава связывает с операцией польской Армии Крайовой (АК) «Острая брама», но никак не с приходом советских войск, хотя солдат АК в Вильнюсе воевало менее 6 тысяч, а советских солдат  – 100 тысяч. Из этих цифр сразу понятно, кто на самом деле освободил литовскую столицу, а чьё участие имело второстепенное значение.

В 1930-х такого понятия как антифашистская Польша попросту не существовало. В пользу союза с Германией для нападения на Советский Союз открыто высказывались дипломаты и геополитики (Юзеф Липский, Адольф Бохенский, Владислав Гизберт-Студницкий). В восточных воеводствах польскими властями проводилась жёсткая ассимиляция карпаторусского национального меньшинства, в котором они видели потенциальных симпатиков Советского Союза.

Подозрения поляков были тем большими, чем сильнее польская государственная машина подавляла карпаторусский народ.

«Насколько зле жилось русскому народу въ Угорской (нынѣ Карпатской) Руси по сравненiю съ русскимъ народомъ въ Галичинѣ и Буковинѣ, настолько нынѣ ему живется добре, в той часъ якъ галицкiй русскiй народ преслѣдуется поляками,

нынѣшними тамерланами. Они нищатъ русское слово, русскую книжку, чтобы Свѣтъ не чулъ и не выступилъ оборонѣ бѣдного русского народа», – писал Календарь на 1923 г. Карпато-русского братства в США в статье «Зарубежная Русь».

Зарубежной Русью сами эмигранты называли осколки западнорусских (карпато-русских) земель в составе соседних государств: Угорская Русь – в Венгрии и Чехословакии, Пряшевская Русь – в Словакии, Буковинская Русь – в Румынии, Галицкая Русь – в Польше. Политика ассимиляции, которую проводили правительства каждой из этих стран, имела две составляющих: программой-минимумом было заставить русинов отказаться от общерусской идентичности и навязать им идентичность украинскую, понимаемую как антирусскую и антироссийскую; программа-максимум – превратить их в венгров, чехословаков, румын, поляков.

В 1930-х годах процесс политической украинизации населения территории, которую сегодня мы называем Западной Украиной, ещё не был полностью завершён. Оставалась часть населения, которая говорила на местных диалектах, но считала их разговорным ответвлением литературного русского языка, а себя – западной этнографической группой русского народа.

По данным переписи населения в Галичине 1910 года, 3,28 млн человек разговаривали по-русски. На литературном русском языке говорили немногие, а большинство – на языке, который позже назовут украинским и который сами носители считали тоже русским (русска мова). Закарпатец Юрий Лажо (1867-1929), единственный русин-сенатор в Чехословакии, на провокационный вопрос премьера Бенеша «Малоросс или великоросс?» гордо ответил: «Когда был маленьким, был малороссом, а теперь я уже большой, значит, великоросс».

Львовский литературовед Юлиан Яворский (1873-1937) красноречиво выразил отношение карпаторусов к украинской государственности в стихотворении 1920 г. «Самостiйной Украине»: «Ты самостийна, Украина, но незавиден твой успех! Созданье Вены и Берлина, ты курам лишь растёшь на смех…»

Польские власти между мировыми войнами давили карпаторусов с двух флангов – в сфере образования и культуры и в экономической сфере. Закрывались школы и церкви, на их месте появлялись польские школы и костёлы. На Подляшье и Холмщине закрыли 2/3 всех карпаторусских церквей. С карпаторусских сельских общин взимались безжалостные налоги, на их месте основывались польские военно-земледельческие осады, наделяемые лучшими землями.

«Заработков нет, службы не получить и земли не може придбати русскiй человек, хиба що перейде в римо-католичество. На жаль, находяться и такiи слабодухи», – сообщала эмигрантская карпаторусская пресса.

Окончательный удар по капаторусскому народу в Польше нанесли события 1939-1947 гг. – гитлеровская оккупация и освобождение Польши, кровавые стычки между польской Армией Крайовой и бандами ОУН-УПА* в период оккупации, операция «Висла» по переселению украинского (ещё совсем недавно русского) населения на запад Польши.

Армия Крайова была антисоветским, русофобским и шовинистическим формированием, воевавшим за Речь Посполитую «от моря до моря». Немногие оставшиеся карпаторусские сёла были объектом особенной ненависти. О том, как это происходило, описал карпаторус Юрий Демьянчик в рассказе «Кровавое злодеяние». В 1945 году в селе Скопов польская банда убила его отца-священника, зятя и трёх сестёр.

ОУН-УПА тоже ненавидела карпаторусов. Когда сегодня мы говорим о западных украинцах – жертвах бандеровцев, надо понимать, что часть из них вовсе не желала принимать украинскую идентичность и были убиты именно за это.

Операция «Висла», имея оправданную цель положить конец бандеровскому беспределу, вместе с тем привела к выселению вглубь Польши остатков карпаторусского населения. Для Варшавы они все были украинцами, тем более что в Советском Союзе существование карпаторусов как западной части русского народа тоже не признавалось. Но это уже другая история…