Осада Жванца – последний Рубикон Богдана Хмельницкого

Последний год пребывания Малороссии и Войска Запорожского в составе Речи Посполитой –1653-й – начинался трудно, даже трагически. Уже в марте, лишь чуть просохли дороги, восьмитысячное войско во главе с великим коронным обозным Стефаном Чарнецким ворвалось в восточные районы Брацлавщины, захватило и разорило Липовец, Илинцы, Погребище и Прилуки. Современник писал, что каратели «не щадили ни красивой девушки, ни беременной женщины, ни грудного младенца». После этого они взяли в осаду Монастырище.

Но здесь оборону городка возглавил полковник Войска Запорожского Иван Богун. Три штурма дорогого стоили полякам: под стенами этой небольшой крепости близ Умани они положили примерно каждого десятого из своих пехотинцев и кавалеристов. А затем осаждаемые сами перешли в наступление и обратили нападавших в бегство, нанеся им новые существенные потери.

Казацкий полковник Иван Богун (слева) и его оппонент, каратель Стефан Чарнецкий

Мира поражение отнюдь не принесло: поляки продолжали рассматривать запорожцев и малороссиян как взбунтовавшееся быдло, а все ранее заключённые под давлением обстоятельств соглашения с ними «не существующими и никогда не существовавшими». Это было заявлено королём Яном II Казимиром русской дипмиссии в составе полномочных послов – бояр Б.А. Репнина, Ф.Ф. Волконского и дьяка Алмаза Ивановича, предпринятой 24 апреля. Увещевания русских дипломатов прекратить распрю и гонения на православных, унять пролитие крови христианской, уничтожить унию король и паны радные решительно отвергли, выставив взамен свои требования: Хмельницкому булаву отдать и впредь гетманом не бывать; казакам положить оружие и быть по-прежнему в холопах у польских панов своих; реестровых оставить шесть тысяч и жить им на Запорожьи, как встарь.

Принудить к этому казаков было решено военной силой: Речь Посполитая собрала 60-тысячное войско, во главе которого стал сам король. В августе эта армия дошла до Каменца и двинулась на Бар, где должна была встретиться со своими союзниками – валахами и венграми, пребывавшими «на подходе». Там поляками было получено сообщение, что Хмельницкий, располагавший 60 тысячами казаков, уже соединился с 20 тысячами татар во главе с ханом Ислямом III Гераем.

Жванецкий замок. Художник Наполеон Орда.

Поляки отступили в междуречье Днестра и Жванчика, образовав лагерь, укреплённый рвами и валами, навели мосты для получения припасов и продовольствия из Буковины. Здесь ждали, да так и не дождались своих «братьев по оружию» венгров и валахов: потрёпанные под Сучавой в своей междоусобной войне и обессиленные двухмесячной осадой города, они смогли послать в распоряжение Яна Казимира лишь три тысячи воинов, которые баланса сил изменить не могли в принципе.

При этой осаде Богдан Хмельницкий потерял своего сына Тимофея, ранее женившегося на дочери молдавского господаря Василия Лупу и защищавшего со своими казаками столицу молдавского княжества. Гетман возлагал немалые надежды и на своего наследника, и на молдавский вектор своей политики. Всё это разом погибло.

Известие о гибели сына Богдан Хмельницкий получил в середине сентября, когда его войска уже осадили город Жванец, где укрепились войска Речи Посполитой. Имея под рукой более многочисленную, более мобильную и более боеспособную армию, гетман решил избежать кровопролития, блокировав город. Очень скоро в стане противника началась острая нехватка продовольствия и фуража, а польские отряды, рыскавшие в окрестностях в их поисках, безжалостно уничтожались. Наступили холода, с их приходом вспыхнули простудные заболевания, перешедшие в эпидемию. Польская армия начала серьёзно терять и от дезертирства, становившегося повальным…

Король польский и великий князь литовский Ян II Казимир, упустивший шанс удержать Малороссию в составе Речи Посполитой на правах автономии. Портрет работы Марчелло Баччарелли

Следует отметить, что, делая тем летом польскому королю предложения по мирному урегулированию конфликта, русские дипломаты были честны и ответственны, предлагая легализовать, говоря современным языком, непризнанную казацкую республику, оставляя её в составе конфедерации Королевства Польского и Великого княжества Литовского. Но это отнюдь не означало, что у них не было своего «плана Б» на случай отказа гоноровитого панства, что и произошло. Короля увещевали прекратить распрю. Дали понять, что Россия не будет бесконечно смотреть, не вмешиваясь, в это безобразие. Надменный король пропустил это замечание мимо ушей.

Менее всего это походило на игру краплёными картами. Послы были осведомлены, что в Москву то и дело на протяжении последних пяти лет постоянно пребывали депутации от Хмельницкого в непреходящей надежде склонить царя и бояр к принятию в подданство Малороссии и Войска Запорожского. Сколь не сильна была оппозиция такому делу (ибо оно неотвратимо влекло за собой войну с Польшей), государь Алексей Михайлович ещё весной 1653-го принял для себя решение. Стольник Лодыженский привёз Хмельницкому царскую грамоту, подписанную 22 июня: «Мы изволили вас принять под нашу высокую руку, да не будете врагам креста Христова в притчу и поношение, а ратные наши люди сбираются».

Парадный «Образ великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великая, и Белая, и Малая России самодержца» работы неизвестного художника XVII века

Смысл написанного в том, что царь знал благодаря пересланным в Москву генеральным писарем Иваном Выговским грамотам от турецкого султана, крымского хана, силистрийского паши, гетманов Потоцкого и Радзивила о  предложениях принятия их подданства гетманом, сдобренные щедрыми посулами. Хмельницкий не скрывал своих опасений, что ему действительно придётся принять, если Москва откажет, покровительство Турции: самому ему в противостоянии с Польшей успеха было не добиться.

Ответ царя вселил надежду и придал сил Хмельницкому. Гетман отвечал ему в письме от 9 августа: «Пребываем благонадежны на премногую милость, которую нам твоё царское величество оказать изволил…» Документ привёз подьячий Иван Фомин, который так описывает приём у гетмана: когда он подал царскую грамоту, то Богдан «принял её честно и учтиво, в печать и в грамоту любезно целовал; распечатавши и прочтя её сам, опять целовал и середи светлицы на государской милости поклонился в землю и сказал: „Благодарю Господа Бога и Пречистую Богородицу, что такой пресветлый государь меня, холопа своего, и всё Войско Запорожское пожаловал своим царским неизреченным жалованьем“». 

Гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий.

Тем не менее до конца всё ещё не было решено: царь обнадёживал, однако ставил принятие казаков под свою руку в прямую зависимость от результатов переговоров дипмиссии с поляками. Очередные посланники выехали к Хмельницкому 6 сентября, чтобы подтвердить: «...если поляки не исправятся, государь примет казаков». Репнин возвратился и объявил о неуспехе своей миссии. Вдогонку посланникам поспешил гонец с наказом: объявить гетману прямо о приёме его под высокую государеву руку. А 1 октября «созван был собор из всяких чинов людей», которым «было объявлено о присылках гетмана Хмельницкого с челобитьем о подданстве». Бояре приговорили: «За честь царей Михаила и Алексея стоять и против польского короля войну вести… Гетмана Богдана Хмельницкого и всё Войско Запорожское с городами и землями чтоб государь изволил принять под свою высокую руку для православной христианской веры и святых божиих церквей…»

Доверял ли Хмельницкий крымскому хану, с кем совместно вёл осаду Жванца? Думается, нет. Ислям III Герай уже предавал его во время Берестецкой битвы летом 1651 года, когда крымское войско с ним во главе бежало с поля боя, пленив Богдана Хмельницкого.

Под Жванцем хан Ислям III Герай после двухмесячной осады и полного истощения сил польского войска пошёл на сепаратные переговоры с королём Яном Казимиром и выторговал для себя контрибуцию в размере 100 тысяч золотых, а потом и другие ежегодные выплаты. На основе секретного договора король дополнительно позволил хану на протяжении 40 дней грабить и угонять в качестве ясыря население Волыни. Хан, в свою очередь, обещал помощь королю в «укрощении казаков».

Поляки на всё согласились. Просили только, чтобы татары брали в плен одних русских. Однако в итоге войско Исляма Герая не разбиралось, где русские, а где поляки – жертвами насилия стали и те и другие.

Ислям III Герай, заключивший секретный договор с поляками за спиной Богдана Хмельницкого

Осада Жванца была снята гетманом 24 декабря (по новому стилю). Остатки уцелевшего польского войска потянулись обратно в Речь Посполитую. Богдан Хмельницкий, для которого это дело стало последним в его освободительной войне против польского порабощения, уехал в Переяславль, куда прибыл 1 января. Спустя неделю, 8 января в 11 часов утра гетман вышел на площадь, где была собрана генеральная рада. Хмельницкий произнёс речь, после чего предложил выбор по избранию государя: царя турецкого, хана крымского, короля польского или православного Великой Руси царя восточного.

«Волим под царя восточного!» – раздались выкрики.
– Все ли тако соизволяете?
– Все! – ответили казаки.

«Боже утверди, Боже укрепи, чтобы мы навеки были едино!» – такими словами завершает описание этой сцены историк прошлого.

«Навеки с Москвой, навеки с русским народом». Художник Михаил Хмелько. 1951 г.

…А крымский хан Ислям III Герай умер в июне 1654 года, в возрасте 50 лет, едва ли успев истратить те 100 тысяч червонных, которые получил от поляков за своё предательство.

Заглавная иллюстрация: памятник Богдану Хмельницкому в Киеве