Польша, «евромайдан» и Украина как колония

Пока премьер Польши Дональд Туск с газетных страниц и  экранов телевизоров вещает, что «на "евромайдане" нет экстремистов, а только наилучшая часть Украины, прекрасно образованные молодые люди», в польском сегменте социальных сетей не утихают обсуждения на тему возможного распада Украины, которая «делится» между Польшей, Венгрией, Румынией и Россией, а оставшаяся «ничейной» ее центральная часть великодушно объявляется «польской колонией».

Какая Украина нужна Польше при сегодняшнем курсе внешней политики Варшавы? В интересах Польши – как можно большая Украина, простирающаяся от Карпат до Черного моря. Раз Украине польской геополитической мыслью отводится роль буфера, отделяющего Россию от Польши, то этот буфер должен как можно глубже врезаться в культурное и географическое пространство Русского мира. Чем дальше простирается юридически (но не фактически) суверенная Украина, тем большую стратегическую глубину она обеспечивает Польше, благодаря чему последняя получает возможность без опаски запускать антироссийские проекты в непосредственной близости у границ России. 

Многие в Польше считают, что Украина, разделенная на мелкие «графства», может легко выпасть из-под польского влияния: разные части Украины выберут себе разных экономических и политических партнеров и в силу географического фактора многим из «графств» пришлось бы завязывать отношения с Россией. В интересах же Варшавы иметь большую Украину (чем больше, тем лучше), и тезис украинских радикалов об Украине «от Карпат до Кавказа», если бы воплотился в жизнь, был бы самым большим подарком судьбы для Польши со стратегической точки зрения. 

Такая унитарная Украина должна быть обязательно националистической, ибо только такая Украина не пойдет на добрососедские отношения с Россией, пусть и в ущерб себе. Отсюда такое отеческое отношение Варшавы к украинскому националистическому движению и попытки распространить его на юго-восточные регионы страны. Переориентировать весь националистический накал Западной Украины в восточном направлении – таков главный алгоритм действий польской восточной политики в ее пропагандистском срезе. Поляки помнят слова, произнесенные на смертном одре униатским митрополитом Андреем Шептицким, духовным опекуном ОУН-УПА, своим идеологическим наследникам: «Старайтесь, чтобы остались при Польше». Поэтому для Варшавы украинские необандеровцы – это свои трудновоспитуемые, но зато легко ведомые «сукины сыны». 

Но если социальное и политическое напряжение между западной и восточной частями Украины достигнет максимума и внешняя политика этих частей будет разновекторной, в интересах Польши снова распространить свое влияние по максимуму вглубь того, что от Украины останется. Не отсюда ли «растут ноги» покровительственного настроения у некоторой части польского общества к Украине, которая должна разделиться, но так, чтобы западная ее часть стала Польшей, а центральная как минимум ее колонией? 

В польском национальном сознании прочно закреплен образ Украины как «не России». Даже слово «русский» (ruski) в польском языке означает «западно-украинский» в историческом контексте, когда эти земли принадлежали Речи Посполитой. Говорить «по-русски» для поляка означает говорить на местном западно-украинском диалекте. Русских в России (великороссов) поляки называют другим словом – «росьяне» (Rosjanie), а язык великороссов называют языком «российским». Польская историография  признает, что Западная Украина некогда была Русью, но не признает частью Руси Россию. Оттого и понадобилось в польском языке два слова – «русский» и «российский», чтобы терминологически развести Русь и Россию по разным сторонам. Это яркий пример того, как язык народа отображает господствующие у него политические тенденции.

Соответственно, и присоединение «русских земель» (в смысле западно-украинских) к Речи Посполитой поляки не склонны рассматривать как агрессию против России. Напротив, они убеждены, что это Россия, которая населена вовсе не русскими, а россиянами и которая вовсе не является Русью, претендует на то, что Польше якобы принадлежит по праву – на культурно-политическое и экономическое присутствие на Украине. Для поляков Киевская Русь – это не прародительница Руси Московской, а абсолютно другое государство. Польская историческая наука прилагает немалые усилия, чтобы обосновать, что под словом «русский» и «русскость» следует понимать Западную Украину и «западно-украинскость». 

Не удивительно, что с таким историко-терминологическим багажом Польша смотрит на Украину как на свою законную принадлежность. Тем более что в польской историографии присутствует незыблемое убеждение: все прогрессивное и передовое на Украине как в культурном, так и в политическом плане связано с периодом ее пребывания в составе Речи Посполитой. Но если Западная Украина беспрерывно находилась под Польшей много веков, то центральная ее часть попадала туда периодически. Это еще одно объяснение того, почему Западную Украину поляки инстинктивно склонны рассматривать как часть Польши, а центральную – лишь как колонию (см. карту). 

Пока украинские националисты галдят о «российской угрозе» (обратите внимание на полную смысловую идентичность слова «российский» в польском и украинском языках), западные «друзья» понемногу растаскивают Украину на части. Румынии уже достался шельф у о. Змеиный. Теперь Бухарест хочет Буковину и Бессарабию. Бухарест и Варшаву связывает договор о военном сотрудничестве, но при всей своей публичной любви к Украине Польша ни разу не воспротивилась желанию Румынии проглотить часть украинской территории. Секрет в том, что присоединение Буковины и Бессарабии к Румынии -  в интересах Польши, т.к. исключает возможность реализации в этих регионах совместных российско-украинских оборонных проектов, буде Москва и Киев в будущем договорятся о тесной военно-стратегической кооперации. 

Варшава территориальных претензий к Киеву не выдвигает, опасаясь, что без националистического балласта в виде Западной Украины (если бы та отошла к Польше) тот инстинктивно потянется к России, однако, в случае ослабления украинской власти, не прочь вернуть себе «кресы всходни», но при условии, что между Россией и Польшей останется полоска земли в виде польской колонии.