«После встречи с лидерами ДНР и ЛНР Порошенко и Парубий предложили Донбассу широкую автономию»

Вы представляете себе такие заголовки новостей? А вот председатель парламента Молдовы Андриан Канду – деятель, которого никак нельзя уличить в каких-то симпатиях к России – в недавнем интервью украинской прессе сказал о том, что молдавская власть готова предоставить Приднестровью широчайшую автономию. Шире чем у Гагаузии. Если…  Сказал Канду и о том, что президент ПМР Красносельский имеет право на своё мнение, и «оно, конечно, имеет значение, ведь он – лидер Приднестровья, избранный народом».

Конечно, возможно, всё это – просто бла-бла-бла-бла, предвыборная риторика и пустые слова. Но речь о другом.

12 февраля исполнилось четыре года Минским соглашениям. А теперь представьте себе, что Андрей Парубий, глава украинского парламента, вдруг в эти дни заявил прессе, что депутаты готовы рассматривать широчайшую автономию для Донбасса. Шире, чем была у Крыма. А вице-спикер Ирина Геращенко при этом добавила: будем говорить с руководителями ДНР и ЛНР, поскольку их мнение имеет значение – они же лидеры республик, их народ выбрал. Следом и Порошенко анонсирует визит в Россию, чтобы попросить тамошнее руководство склонить к переговорам мятежные республики. На условиях того, что Рада исключит из Конституции Украины курс на НАТО, изменит закон об образовании, вернёт русскому языку статус регионального и назначит референдум о статусе официальном или даже государственном, в стране прекратится вмешательство государства в дела церкви и, как следствие, давление на УПЦ. При этом президент Украины вздохнёт и разведёт руками: мол, не  станем принуждать Донбасс к возвращению под сине-жёлтый флаг, если таковой будет цена нашего «безвиза» и дальнейшей интеграции в ЕС, тогда уж разойдёмся по-хорошему.

Как думаете, такие слова могут прозвучать из уст представителей нынешней украинской власти? Хотя бы в качестве бла-бла-бла-бла и предвыборной риторики?

А почему глава парламента Молдовы может их произносить, а спикер Верховной рады Украины – не может? Почему киевскому режиму важно не возвращение утраченной части шахтёрского края, а её завоевание? Почему вместо действительно мирных инициатив АТО сменяет ООС, не прекращаются бурные обсуждения «хорватского сценария» (в силовой его части), «зачисток», «фильтраций» и прочих методов воздействия на непокорное население, свойственных оккупантам? В то же время население Украины в большинстве (67%) желает прекращения вооружённого конфликта на востоке страны и перевода жизни на мирные рельсы. И на выборах люди голосовали бы за тех кандидатов в президенты и депутаты, которые предлагали бы вменяемый план сворачивания братоубийственной войны и демонстрировали готовность его выполнить. А если говорить о Большой Украине, от Збруча до восточных границ, процент граждан, настроенных на прочный мир, и вовсе критический.

Только около 17% украинских граждан, ответивших социологам, считают, что надо воевать за Донбасс «до перемоги», хотя на деле «перемог» не наблюдается, поток гробов и дезертиров не иссякает, а количество сражённых донбасским «окопным синдромом» растёт.

Украинскую кровавую камарилью во власти не останавливает осознание общих потерь: с начала вооруженного конфликта в Донбассе с апреля 2014 года до конца 2018 года погибли, по данным ООН,  от 12800 до 13000 человек. Покалеченных – в разы больше. И, конечно, официальные цифры занижены.

Кто мог представить себе масштабы украинской трагедии пять лет назад, когда на улицах Киева вовсю бушевал майдан, а до «революции гидности» оставалась неделя? Возможно, только такие персонажи, как Парубий, Турчинов, Ярош и иже с ними. Отмороженные на всю голову нацисты и сектанты, сумевшие вовлечь в кровопролитие целый народ. Помните, с чего начиналась война?

С того, что безоружные люди на востоке Украины пытались остановить танки и БТРы.

С того, что военные, управлявшие бронетехникой, понимали, что их бросили на восток выполнять преступные приказы, и они не знали как, быть.

Усевшийся в президентское кресло Кровавый Пастор вспоминал, что он отдал приказ стрелять на поражение ещё во время крымских событий. Он же два года назад признался в интервью ВВС: «Под Краматорском была ситуация, когда толпа гражданских просто голыми руками отобрала несколько БТР у десантной бригады. Это был шок. Люди не были готовы воевать. Им нужно было перешагнуть психологический барьер».

И Турчинов сделал ставку не на военных, а на отпетых уголовников и неонацистов, которым не нужно было ломать себя. «У меня не было выбора, и я бы снова пошел по этому пути – мне нужно было защитить страну» – таковы аргументы деятеля, сыгравшего, пожалуй, наиболее зловещую роль в украинской гражданской.

Вопрос, почему украинская сторона четыре года категорически не признаёт на деле и не выполняет Минские соглашения, имеет простой ответ: на Украине всё это время укреплялась власть военных преступников. Методы борьбы с военными преступниками известны – ограничение свободы действий и ликвидация.

Минские договорённости в применении к сегодняшнему украинскому государству, которым руководят всё те же Турчинов, Парубий, Порошенко и другие желающие крови персонажи, – это только сдерживание, затыкание ртов, силящихся скомандовать: «Огонь!» Это ограничение свободы действий, позволяющее добиться снижения жертв и разрушений – но они всё равно есть, каждодневные и неминуемые, кровь с одной и другой стороны перестала течь рекой, но она продолжает капать.

Все отлично понимают это. И в России. И в Европе. И в Белоруссии. И в США. Понимают те, кто принимает решения. Точно такое же понимание, без всякого сомнения, есть и в части того, что, пока украинские военные преступники не будут ликвидированы (утилизированы, сметены на обочину политической жизни – кому как больше нравится), кровопролитие продолжится.

Юбилей Минских соглашений отмечать не хотелось бы. Ни Донбассу, ни Большой Украине точно.