Просто реституция (II)

Часть I

Любая страна, пережившая реституцию, сталкивалась с рядом проблем, которые так и остались неразрешенными. О некоторых из них нам удалось побеседовать с председателем правления латвийской неправительственной организации Political initiative Сергеем Благовещенским. Получилось интересно.

– Сергей, реституция – это плюс или минус?

– Я не готов ответить в таких радикальных формулировках. В обществе, живущем в условиях свободного рынка, частная собственность является священной. Поэтому с вступлением Латвии на независимый путь развития в девяностых годах 20-го столетия вопрос возврата собственности был наипервейшим. В январе 1992 года вступили в силу законы о денационализации и о возврате домовладений законным собственникам. На первый взгляд справедливость восторжествовала, но возникло и достаточно много проблем.

– Политических, экономических или моральных?

– Всех и всяких… Во-первых, в 30-х – 40-х годах около 80% недвижимости было заложено в различных банках. То есть практически право собственности принадлежало банкам. Во-вторых, что делать с людьми, которые живут в денационализированных домах? Они получили право на жилье на законных основаниях от легитимной на тот момент власти. В-третьих, вопрос о возврате недвижимости еврейской диаспоре до сих пор не решен, т.к. она претендует на очень большое количество зданий, в которых на данный момент живут люди или ведется хозяйственная деятельность. Данный вопрос принял политический окрас. В случае положительного решения этой проблемы могут потребовать возврата собственности и немецкая, и русская диаспора.

– Ну это городская собственность, а что с землей?

– С денационализацией земли в Латвии начал функционировать свободный рынок. Стали совершаться сделки купли-продажи, залога и аренды. К сожалению, множество земель попало в собственность людей, которые далеки от сельского хозяйства или используют право владения землей как финансовый инструмент. В результате очень большое количество земель не обрабатывается и это является проблемой государственного уровня. Также в результате кризиса 2008 года множество земли и лесных угодий оказалось в собственности скандинавских банков.

– И все-таки Ваше мнение о реституции…

– Все большее количество экспертов считает, что денационализация земли и домовладений не может быть справедливой. Это подтверждается несколькими скандалами, когда целые кварталы денационализированных домов возвращались наследникам, потерявшим права собственности. Аналогичные скандалы были связаны с возвратом земли. По мнению экспертов, идеальным вариантом было бы начать все с нуля.

Ну вот, приехали… Процесс длится третий десяток лет и в результате надо «начать все с нуля». А за это время и земля, и недвижимость уже оказались в собственности банков. Как и большинство, простите, «реституированной собственности» оказалось объектами элементарных спекуляций.

И это в крохотной законопослушной Латвии. И при том что в Прибалтике сначала провели реституцию, а потом приватизацию. А что будет в Украине, где все уже приватизировано или украдено, а тут на подходе новые «реституированные хозяева»? Готова ли Украина? И готовятся ли в Украине? Не появятся ли у нас отечественные «внебрачные внуки любовницы настоящего хозяина», подобные тому, который выгнал из ее рижской квартиры великую Вию Артмане (как об этом вспоминал сын актрисы Каспар)?

В поисках ответа мы обратились в Минюст и МИД Украины, задав им три вопроса:

1. В связи с подписанием Соглашения об ассоциации с ЕС планируется ли внедрять европейские нормы относительно обеспечения реституции национализированной во время советской власти собственности (земли, недвижимости и тому подобное)?

2. Поступали ли запросы к Министерству иностранных дел относительно возвращения национализированного во время советской власти имущества от иностранных граждан?

3. Изучался ли МИД опыт реализации «реституцийных» законов, которые были приняты в 90-х годах в восточноевропейских странах: Литве, Латвии, Эстонии, Чехии, Польши и иных.

«Орлы юриспруденции» из ведомства Александра Лавриновича отмалчиваются уже второй месяц. Хотя, казалось бы, странно. Не так давно министр заметил: «И я как человек, который отвечает за регистрацию прав на недвижимое имущество и земельные ресурсы Украины, хочу сказать, что мы сегодня имеем очень эффективную работу этих двух органов и третьего, который нельзя назвать органом - это большая армия нотариусов». Получается, что органы есть, а вот ответа на вопрос, непосредственно связанный с деятельностью этих органов, – его все нет и нет. Почти медицинский диагноз!

Из МИД же ответили только на первый вопрос. Да и то лучше бы промолчали, потому что ответ просто сразил: «Положения проекта Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, которая планируется к подписанию осенью этого года во время Вильнюсского саммита «Восточного партнерства», не предусматривают  внедрения в Украине европейских норм в отношении реституции ранее национализированного имущества. Поэтому будущее подписание Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС не будет непосредственно влиять на развитие отечественного законодательства в этой сфере» (из письма МИД от 2 апреля 2012 года,  №913/36 – 172/3-769).

Опять приехали! Практически все европейские страны постсоветского лагеря были вынуждены провести реституцию, а наши дипломаты уверены, что Украину «минет чаша сия».

Не минет. Потому что юридический базис для реституции в Европе давно создан, а за последние два десятка лет еще и качественно апробирован на просторах постсоциалистического пространства. Это статья 1 Протокола №1 к «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» (1952): «Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». А тут «в засаде» сидит и Европейская конвенция 1984 года «О компенсации ущерба жертвам насильственных преступлений», подтвержденная Генеральной ассамблеей ООН: «Стороны… несущие ответственность должны предоставлять справедливую реституцию жертвам их семьям и иждивенцам» (статья 8).

Украина со слишком большим азартом клеймила свое советское прошлое, признавая его преступным на евросаммитах, типа Вильнюсского 2009 года. Это там, где поставили знак равенства между коммунистическим и фашистским режимами. Доклеймились… Теперь Европа имеет все основания применить принцип реституции на «преступное прошлое страны».

Есть не только основания, но и возможности. Потому что в случае подписания Соглашения об ассоциации Украины и ЕС наша страна возьмет, не сможет не взять, на себя обязательство «подогнать» свое законодательство под европейское. И следить за этим будет совместный орган - Совет ассоциации Украина-ЕС. По оптимистичному заявлению посла Украины в ЕС Константина Елисеева, данная структура будет действовать на постоянной основе, а ее решения будут иметь обязательный характер для двух сторон: «Это важно для обеспечения надлежащего выполнения Соглашения. Жизнь меняется, меняются экономические, финансовые, социальные, политические условия. Совет ассоциации призван реагировать на все это, принимая соответствующие решения».

Правда, возникают два вопроса. Во-первых, где будет она, та самая хваленая и так тщательно хранимая ура-патриотами суверенность страны, если в ней будет существовать специальный надправительственный, наднациональный орган с обязательным характером исполнения его решений? Вопрос риторический.

И второй вопрос, вытекающий из того, что в Совете ассоциации будут представлены все стороны, которые подпишут Соглашения об ассоциации Украины и Европы. Иными словами, все члены Европейского союза, а это 28 государств (включая и ожидаемую там Хорватию). Плюс еще один «подписант» - собственно Украина. Какие у Украины остаются шансы к отстаиванию своих интересов, если ее участие (влияние) в органе, регулирующем будущее страны, близко к статистической погрешности? Так что, если скажут: «Отдать землю!» - отдадим, как миленькие. А потом останемся наедине с бесконечной чередой катастрофических экономических и социальных конфликтов, которые возникнут на этой почве.

Мы понимаем, что евроинтеграция Украины закреплена на законодательном уровне. Нам самим хотелось бы жить в стране развитой и однозначной правовой системы, где не было бы коррупции и ментовско-чиновничьего беспредела. Но стоит ли ради этого лишаться политического суверенитета.

А еще мы знаем, что «dura lex, sed lex» – «суров закон, но это закон».