Румын готовят к походу на восток

После избрания на пост президента Молдавии румынской гражданки Майи Санду влияние Бухареста на политику Кишинёва и Киева значительно усилилось. Фактическим проявлением этого влияния стал визит Санду на Украину, означавший попытку формирования в Восточной Европе треугольника Бухарест – Кишинёв – Киев.

Бухарест открыто заявляет, что Северная Буковина и Бессарабия (Черновицкая и Одесская области Украины) «похищены» у матери-Румынии Советским Союзом в 1940 году (Румынский поход РККА). Похищенное положено возвращать бывшему владельцу, и Бухарест надеется, что так и будет. Хотя здесь впору говорить не о советском «похищении» Буковины и Бессарабии, а о румынской оккупации этих земель, официальная румынская историография выстраивает свой пропагандистский дискурс, призванный идеологически подкрепить внешнюю политику Бухареста.

Политика эта заключается в «натиске на восток». В 1941 году в таком «дранг нах остен» Румыния участвовала вместе с нацистской Германией, сегодня – вместе с США, но не столько военным путём, сколько идеологией Великой Румынии. Под эту идеологию заточена вся современная румынская историческая наука.

Румынское государство в его современном формате появилось на карте лишь в XIX веке и сразу сделало своим идеологическим фундаментом теорию формирования нации на основе общего языка, происхождения и истории. Всех румын объявили потомками древних римлян, провели латинизацию языка и придумали версию истории, которая максимально способствовала процессу такого нациестроительства.

Отсюда резкое неприятие Бухарестом молдавского народа, молдавского языка и факта нахождения земель, населённых бессарабскими молдаванами, в составе другого государства (Украины). Самим фактом своего существования молдаване «ломают» румынам всю игру, нарушая придуманный Бухарестом принцип единства языка и истории. Происхождение у молдаван и румын общее, но история – нет, а язык имеет свои особенности, которых нет в румынском. Таким образом, предпосылки для будущих конфликтов с окружающими народами румыны заложили ещё полтора века назад, выстраивая своё государство в узких рамках общности языка, истории, происхождения.

При этом популяризируют слова Ионела Брэтиану (Ionel Brătianu), премьер-министра 1909-1911 гг., который придумал престижную версию происхождения румын от самых свободолюбивых и мужественных слоёв римского общества, будто бы ушедших на территорию будущей Румынии в знак отказа склонить гордые головы перед деспотическими римскими императорами.

В наши дни выдумки Брэтиану получили продолжение: утверждается, что тяга к свободе и демократии у румын в крови, румынский национальный характер как нельзя лучше соответствует современным понятиям демократии и потому румыны могут учить демократии своих соседей – Украину и Молдавию.

Восприятие румынами чужаков в рамках этой политической парадигмы соответствует старинной румынской загадке с негативным национальным подтекстом: «Чего никогда нельзя увидеть? Зелёного коня и серба или болгарина с мозгами». Молдаване для Бухареста – испорченные славянским влиянием румыны, украинцы – народ, пользующийся румынскими землями (Северная Буковина и Бессарабия), русские – народ, который позволил украинцам пользоваться румынскими землями.

Румыния позиционирует себя как бесстрашного героя, окружённого врагами, и преклоняется только перед Западом, которому хочет подражать во всём, даже в русофобии. Румынская историография изображает Румынию крепостной стеной, охраняющей покой Европы от диких славянских орд с востока.

Профессор Бухарестского университета Лучиан Бойя (Lucian Boia) в монографии «История и мифы в румынском национальном сознании» (History and Myths in Romanian Consciousness) в подтверждение существования такой идеологемы в румынском обществе цитирует слова уже упомянутого выше Брэтиану, сказанные в парламенте в 1879 г., и до сих пор актуальные для официальной румынской пропаганды: «С XIII в.и до сего дня мы были авангардом Европы, её бруствером от азиатских захватчиков прошлого. Европейские державы имели возможности для развития, потому что другие жертвовали собой ради них».

То есть Европа обязана Румынии своим спасением в прошлом, и сегодня она обязана румынам за их готовность защищать восточный фланг НАТО. «Мифология некоего [враждебного] «другого» – бесценное оружие политической пропаганды», – констатирует Бойя.

Бойя критикует победоносную версию румынской истории, в которой румыны никогда никем не покорялись и никому не уступали свои земли. Захват части румынских земель Болгарией в древности превращено такими писаками от истории в Румыно-болгарскую империю, турецкая оккупация – Румыно-турецкую конфедерацию. То есть будто бы румыны везде и всегда были народом-императором, с которым соседи почитали за честь создать мощную державу.

Бойя метко назвал это «имперским соблазном»: Бухарест втайне мечтает возродить хотя бы часть влияния, оставшегося от Великой Румынии 1918-1940 гг., и продуцирует мифы, не имеющие ничего общего с исторической действительностью. Цель этих мифов – раздуть в современных румынах национальную гордость и создать задел для будущего движения на восток, убедив в исторической справедливости такой экспансии.

Первым делом Бухарест надеется присоединить Молдавию, затем вернуть «похищенное» – Черновицкую и Одесскую области Украины. Правда, есть ещё российские миротворцы в Приднестровье, которые как гвоздь в ботинке, мешают проекту Великой Румынии шагать вперёд, охраняя тем самым и территориальную целостность Украины.

Бухарест требует вывода миротворцев из Приднестровья, что неудивительно. Удивительно, что это требование поддерживают в Киеве. Превращение Бухареста в регионального лидера Юго-Восточной Европы создаст серьёзные проблемы для украинской государственности. Спасти её от этих проблем может только военно-политический союз с Россией.