Украина: «холодный мир» или «zero tolerance»?

Если говорить о состоянии межэтнических и межрегиональных отношений на территории современной Украины, то его можно с небольшой натяжкой назвать «холодным миром», то есть налицо отсутствие не только решений, но и воли.

Вместе с тем отсутствие решений не означает стагнации и замедления тех процессов, которые были намечены и ускорены в предыдущие годы. Отсутствие практически везде, кроме Крыма, в силовых конфликтах из-за земли и собственности этнической составляющей еще не означает, что у разных групп есть готовность к диалогу или даже к смягчению риторики.

Чтобы начертить конфликтологическую карту Украины и спрогнозировать ее изменения в ближайшие годы, нужно вычленить те явления, которые доминируют в настоящий момент. Связаны они с тем, что последствия ющенковской пятилетки не только не подвергнуты решительной и последовательной «гуманитарной зачистке», но и в какой-то мере легитимизированы результатами последних избирательных кампаний и иными кадровыми решениями центральных и местных властей.

Что же такого качественно нового произошло при «оранжевых» и после их поражения?

1. В общественном сознании произошло размывание «порога брезгливости», то есть в межэтническом и межрегиональном общении исчезли многие «табу».

Отношение как к самой ксенофобии, так и к ее носителям в прошлом и настоящем стало куда более терпимым. Создалась своего рода привычка к бандеровщине и пр. проявлениям агрессивного украинства не только на исторической территории их распространения, но и там, где она традиционно была враждебна местному населению. Налицо расширение круга людей, материально заинтересованных в агрессивном украинстве. Это произошло в южных и восточных областях не только за счет не вписавшихся в городскую культуру галицких диаспор, но и из местных конформистов вузовского и чиновного происхождения.

2. Произошел выход групп влияния галичанства за пределы маргинальности не только в Киеве и центре Украины, но и в русскоязычных регионах. Особенно ярко это проявилось в прохождении в Верховную Раду ВО «Свобода», во фракции которой представлены не одни выходцы из Галиции.

3. Мы наблюдаем переход во взрослую жизнь поколения, которое не жило в СССР, мало бывало в России и Белоруссии и не считает ценностью «единство исторической судьбы» восточных славян.

4. Отсутствие адекватного продвижения идей, приемлемых для Востока и Юга, уже не просто фигура речи. Большинство структур Партии регионов по-прежнему безыдейны, и мало кто из ее руководителей в открытую противостоит нацификации.

Носители левых, русофильских и регионалистских идей, за редкими исключениями, скатываются в маргинез и идейную неадекватность. Нет политических носителей и у «легкой», нексенофобской, версии украинства.

5. Односторонность грантовой политики. Вскоре после распада СССР западные фонды проводили активную работу сначала по переселению специалистов в страны ЕС и США, а затем создали систему местных филиалов, фактически построив дешевую сеть агентов влияния. На территории Украины она срослась со сторонниками националистов. С российской же стороны такого хедхантерства и такой работы по укоренению организованных групп влияния не наблюдалось.

Конфликты на этнической и межрегиональной почве не доходят пока до «горячей» фазы. Нет и признания необходимости их погасить в массовом сознании. Самые радикальные политики, кроме разве что Ирины Фарион, «открытым текстом» не призывают к депортациям и отъему имущества у неукраинцев. Но иносказательно, в виде прославления ОУН-УПА и прочих коллаборационистов, а также русофобской риторики украинские оппозиционеры фактически не возражают против такой практики и не пытаются ее осудить. Сложившаяся ситуация на бытовом уровне выглядит так: «Мы живем и живем, а потом какая-то странная игра, а затем продолжаем ходить в магазины и кино…»

Гуманитарный дискомфорт уже перестал быть болезненно ощущаемым так, как это было даже при Ющенко. Постоянство и своего рода консервация гуманитарного дискомфорта притупляет естественные для любого общества противоречия (собственник — наёмник, допуск к ресурсам и т. п.) Поддержание гуманитарной напряженности выгодно работодателю (упрощает произвол), части интеллектуалов (активное комментирование событий и прогнозирование мотиваций повседневной научной деятельности), а также сторонникам украинства во всех его видах и сферах.

* * *

Есть цивилизованный способ достижения гуманитарного оздоровления на региональном уровне. Именуется он «zero tolerance» (нулевая толерантность) и обозначает особую форму коммуникации доминирующей общественной системы (в лице представителей закона, государства) с представителями агрессивных маргинальных групп, отрицающими и нарушающими общепринятые на данной территории правила и нормы (преступными группировками, неинтегрируемыми диаспорами, агрессивными субкультурами и проч.)

В США так свели к минимуму уличную наркоторговлю и привели в чувство наводивших ужас на обывателей ночных байкеров, в Европе угомонили английских футбольных хулиганов, в Москве «прессуют» лиц без регистрации. 

Если в Украине сделать бандеровский национализм столь же неприветствуемым, хотя бы за пределами его исторического ареала, то, по крайней мере, из арсенала центральных и региональных элит он уйдет на уровень маргинальных группировок. А они, как известно, — предмет изучения не политологов и социологов, а правоохранительных органов, а не обществоведов. Больший уровень покоя и безопасности гражданам Украины будет обеспечен.

Апогеем маразма, также требующим нулевой толерантности, можно считать «политический туризм». Вполне разумно, если лидеры партий едут в регионы. Но когда вслед за ними устремляются десятки автобусов с «массовкой»… Вот, например, как наблюдатель Елена Папакица описывает летнюю акцию оппозиции в Донецке: «Да и 800 [количество участников, по мнению милиции] еле наскребли, дончан меньше 300 было». Такая технология не просто профанирует сами мероприятия, но и создает у местных жителей ощущение прихода оккупантов, которые пытаются завезти свои порядки. Понятно, что запретить это безобразие законодательно невозможно, но некая договоренность на уровне основных политических игроков не столь невероятна, как и выведение ВО «Свобода» из любых переговорных процессов и коалиций.

Возможные направления снятия гуманитарного дискомфорта, можно сказать, лежат на поверхности. Для их осуществления нужны как политическая воля, так и неравнодушие общества.

1. Федерализация и следующая из этого процесса локализация этнического при региональных zero tolerance к агрессору.

2. Снятие противоречий «город—село» путем административно-территориальной реформы.

3. Поддержка внутри страны «бесхозных» интеллектуалов (создание внутреннего содержательного контекста.). Ведь ни для кого не секрет, что и ПР, и КПУ, и оппозиция практически свернули работу с образованной частью населения (вне столицы особенно), и оно занято не развитием науки и культуры, а поисками средств к существованию.

4. Для укоренения гражданского общества на неагрессивной и конструктивной основе необходимо принятие законодательной базы, упрощающей исходные условия функционирования НПО (вроде зон нулевой аренды помещений в первый год после регистрации и запрете на частую регистрацию одних и тех же лиц в качестве учредителей).

Возможно также и использование российско-американского опыта по легализации «иностранных агентов».

Только совместными усилиями центральной власти, региональных элит и неравнодушных граждан можно добиться изменения гуманитарной обстановки в регионах Украины. А без этого все разговоры о прогрессе и устойчивом гражданском мире бессмысленны.