Вечная юность Юнны

Увеличить шрифт

Песни на ее стихи напевают все или почти все. Строки «Хорошо быть молодым, За любовь к себе сражаться, Перед зеркалом седым Независимо держаться…», «Кто так светится? Душа. Кто ее зажег? Детский лепет, нежный трепет, Маковый лужок…» или «На этом береге высоком, Где бьётся музыка под током, И смерти нет, и свет в окне…» больше помнят (исполненные голосом С. Никитина) поклонники бардовской песни. Но нет пределов у аудитории песенок «Большой секрет для маленькой компании» или «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей…». Всенародность ее дарования подчеркивается и тем, что далеко не все знают и помнят, кто автор этих чудесных стихов.

А я вспомню и те строки, что навсегда поселились в моей собственной памяти, десятки раз прочитанные мной вместе с детьми:

У Марфы на кухне

Стояло лукошко,

В котором дремала

Усатая кошка.

Лукошко стояло,

А кошка дремала,

Дремала на дне,

Улыбаясь во сне.

Это Юнна Мориц. Молодости духа и творческой подвижности уроженки Киева, живущей много лет в Москве, можно позавидовать. «Поэзия — мой образ жизни. Всегда, с четырех лет, и даже раньше», — признается она.

Волнами сквозь меня, светясь, текло
Пространство ритмов, что гораздо глубже окон.
И в чёрных списках было мне светло,
И многолюдно в одиночестве глубоком.

Юнна Мориц. Когда мы были молодые…

Получается, что ее стихи с нами уже очень давно. Мы зачитывались ее «взрослыми» поэтическими сборниками в 1970-80-х, ловили каждый. В 1990-е, когда был разрушен Союз, голоса ее не стало слышно. С начала 2000-х книги Мориц снова издаются. И снова сметаются с прилавков. И детские, и взрослые.

А она, как всегда, самостоятельна, неповторима и восхитительна в сочинениях и суждениях. На вопрос, какая из последних прочитанных книг произвела сильное впечатление, Юнна Мориц зубодробительно отвечает:«Епифанские шлюзы» Андрея Платонова. Книга 1927 года. Написана послезавтра, сейчас и здесь, и навсегда. Читаю ее постоянно, потому она и последняя из прочитанных, остальные книжные новости производят стильное впечатление, текстильное, но слабосильное».

Вот — фрагменты ее «очень краткой биографии — по многочисленным просьбам».

«У отца было двойное высшее образование: инженерное и юридическое, он работал инженером на транспортных ветках. Мать закончила гимназию до революции, давала уроки французского, математики, работала на художественных промыслах, медсестрой в госпитале и кем придётся, даже дровосеком. В год моего рождения (1937-й — автор) арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения».

Юнна Мориц

Позже она напишет:

Запах Днепра, в звёздах окно,
Киевом пахнет сирень.
Эта пора где-то давно,
Гдетства бегущая тень.

…

Памяти свет, огненный куст
Вырубить не топорам.
Гдерево звёзд, Андреевский спуск,
В небе Андреевский храм.

«В 1941-45 гг. мать, отец, старшая сестра и я жили в Челябинске, отец работал на военном заводе. В 1954 г. я закончила школу в Киеве и поступила на заочное отделение филологического факультета. В 1955-м поступила на дневное отделение поэзии Литературного института в Москве… Летом-осенью 1956 г. на ледоколе "Седов" я плавала по Арктике и была на множестве зимовок, в том числе и на Мысе Желания, что на Новой Земле, в районе которой испытывали "не мирный атом"». Была исключена из Литинститута за "нарастание нездоровых настроений в творчестве", но закончила его в 1961 г., когда и выпустила первую книгу "Мыс Желания" (Москва).

Поэты П. Вегин, Ю. Мориц, А. Вознесенский, А. Ткаченко на творческом вечере в ЦДЛ. 1977 год

Юнна Мориц известна и своими картинками, которые «не являются иллюстрациями, это — такие стихи, на таком языке». Была невыездной, однако с 1985-го прошли ее авторские вечера в Лондоне, в Кембридже, Роттердаме, Торонто, Филадельфии. Стихи ее переведены на все основные европейские языки, также на японский, турецкий, китайский. Награждена премиями имени А. Д. Сахарова (Россия), «Золотая роза» (Италия), «Триумф» (Россия), Премией правительства России в области культуры за 2011 год (за сборник «Крыша ехала домой»).

Обложка книги Ю. Мориц «Крыша ехала домой»

«Мои дальние предки пришли в Россию из Испании, по дороге они жили в Германии, — говорит Ю. Мориц. — Я верую в Творца Вселенных, в безначальность и бесконечность, в бессмертие души. Никогда не была атеистом и никогда не была членом какой-либо из религиозных общин. Множество сайтов, публикующих списки масонов России, оказали мне честь быть в этих списках. Но я — не масон».

Юнна Мориц в одном интервью утверждает: «Есть несправедливая сила и слабая справедливость, и единственное, на что мы способны в этом смысле, — сделать силу более справедливой, а справедливость более сильной».

Её поэма «Звезда Сербости, датированная автором «25 апреля – 25 мая 1999 г.»,— кричащий акт протеста против бомбежек Югославии, против бесчеловечности, лицемерия, фактического европейского и заокеанского неогитлеризма, против лживой грантоедской «противозащитной шпаны» (образ из этой поэмы Ю. Мориц).

Рекомендую прочесть поэму целиком, а здесь приведу лишь несколько цитат.

Особо культурные парни
Балканы культурно бомбят.
В особо культурной поварне
Состряпали этих ребят….

И будут потом ветераны
Особо культурной войны
Учить некультурные страны
Особому чувству вины…

Тут гневная протестно-обличительная публицистика завершается мощными, трагическими строками солидарности с сербами:

В блокаде под бомбежками хавьер,
Летящих из Европска и Ковбойска,
Чтоб сербское скормить албанцам войско,
Перебомбив балканский интерьер.

Но свечи сербам зажигает Бог.
И в этом свете мой поется слог,
Который сердца боль превозмогает,
Когда «сдавайся, серб!» орет орда,
Сама я — серб. Не сдамся никогда.
Творец нам, сербам, свечи зажигает.

Поэт (поэтка, как она себя неизменно называет) Юнна Мориц — гневный борец с фашизмом. Ее возмущает попытка европейских и иных доморощенных ревнителей уравнять перед историей гитлеровский нацизм и раздавившую его Страну Советов. Таких оплеух «толерантная» Европа, со всеми ее «новонезависмыми» странами, где нынче прославляются эсэсманы, еще не получала:

Мы?.. Гитлеру?.. Равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
Теперь у вас в мозгу
Такой завёлся счётчик,
Что должен вам деньгу
Убитый русский лётчик,
И океан валют,
Собрав по мелочишке,
Убитые пришлют
Вам русские мальчишки.

…

Мы Гитлеру равны?..
Да он — родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И в следующий раз
Мы спросим вас любезно:
Как драться нам железно
И умирать за вас,
Чтоб было вам полезно?...
А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!

Юнна Мориц является мощнейшим раздражителем для тех, кто считает себя ужасно прогрессивными, для тех, кто выходят с маршами «протестов» или дефилируют по бульварам от памятника к памятнику:

Меня от сливок общества тошнит!..
В особенности — от культурных сливок,
от сливок, взбитых сливками культуры
для сливок общества.
Не тот обмен веществ,
недостает какого-то фермента,
чтоб насладиться и переварить
такое замечательное блюдо
могла и я — как лучшие умы.

Время нынче такое, когда гражданственная сила литературного слова становится острой необходимостью. Гражданин-поэт — это именно о ней, Юнне Мориц.

Юбиляр Юнна Мориц

Второго июня нынешнего года замечательная русская поэтесса Юнна Мориц отмечает юбилей. И в стихах нового тысячелетия она молода, зажигательна, неповторима, как и прежде.

Мой читатель драгоценный,
За моё здоровье выпей,
За второе за июня,
За Поэтки Деньрождень,
Дай салют шампанской пеной –
За стихи не крови рыбьей!..
Этот Мориц в этой Юнне
Распускает строк сирень.

И бокалы поднимем, и стихи Ваши прочитаем, дорогая поэтка Юнна!

КУЛЬТУРА

Юнна Мориц

литература