Ветераны-атошники угрожают обществу. А организаторы АТО?

Главврач отделения психиатрии Главного военного клинического госпиталя ВСУ полковник Олег Друзь на заседании комитета Верховной рады по вопросам охраны здоровья назвал ветеранов т.н. АТО потенциальной угрозой обществу. По его словам, 93% из них – это скрытый враг, жертвой которого может пасть любой гражданин, оказавшийся на пути буйного ветерана.

Если учесть, что через войну против Донбасса прошли сотни тысяч человек, из которых на сентябрь 2017 года уже более 311 тысяч получили удостоверение участника боевых действий, численность такого скрытого врага, действительно, внушительна – около 290 тысяч человек.

«Расстройства характеризуются высоким уровнем конфликтности, повышенной агрессией, низкой работоспособностью и развитием хронических заболеваний, алкоголизмом, асоциальным поведением, повышением уровня суицидов и сокращением продолжительности жизни», - заявил О. Друзь.

По статистике, более половины солдат испытывают психологические проблемы в первые месяцы после вывода из зоны боевых действий, через год-полтора их количество снижается до 20%. Зато эти 20% «дружат» с посттравматическим синдромом всю оставшуюся жизнь. Они-то и составляют неисправимый костяк того самого «скрытого врага», которым пугает жителей Украины полковник Друзь.

Как профессионал, он сказал правду и… был отстранен от должности министром обороны Степаном Полтораком «в связи с неудовлетворительным исполнением служебных обязанностей». В отношении О. Друзя инициирована служебная проверка.

В соцсетях наиболее ретивые атошники организовали настоящую травлю полковника-психиатра, словно подтверждая его диагноз об угрозе, которую они представляют для окружающих. Посыпались предложения создать политическую партию «93 процента», футболки с надписью: «Я проблемный. Нуждаюсь в лечении. 93%» и шевроны «Каратель -93%».

Своей невменяемостью кичатся только невменяемые. Они стараются невменяемость выдать за норму. Думающему человеку не придёт в голову бахвалиться прозвищем «каратель», да ещё добавлять к нему 93%, подчёркивая собственную неисправимость, или мечтать о политической партии, объединяющей всех невменяемых.

Все это как нельзя точно указывают на верность диагноза, поставленного О. Друзем «лицарям свiту».

Странички украинских волонтеров в соцсетях переполнены регулярными сообщениями о преждевременной кончине очередного «лицаря» от обострившейся на фронте хронической либо приобретённой после дембеля болезни - гепатита, инсульта, инфаркта, туберкулёза, рака, язвы желудка.

Все болезни, как известно, от нервов, а ветераны-атошники нервничают часто и помногу, пребывая в беспрерывном психофизиологическом напряжении. И мрут. В основном молодые мужчины 30-45 лет. С июля по сентябрь с.г. зафиксировано как минимум 14 таких смертей. Самому старшему атошнику был 51 год, самому младшему – 22.

Эта статистика очень неудобна для президента Порошенко, который является главным начальником над ВСУ.

Пропаганда навязывает обществу образ благородного украинского воина, доблестно сражающегося с толпами российских оккупантов. Мол, такой воин уходит на войну одухотворенным и морально стойким и таким же возвращается домой. Но реальность противоречит пропаганде.

«Военнослужащие, попав в условия, когда их заставляют убивать ни в чем не повинных граждан, пытаются заглушить совесть алкоголем и наркотическими веществами», - отметил официальный представитель НМ ЛНР подполковник Андрей Марочко.

Затем таких солдат отправляют в запас по состоянию здоровья, они консервируют свои проблемы внутри себя, превращая их в мину замедленного действия, готовую взорваться при малейшем возбуждении психики.

Министр внутренних дел Украины Арсен Аваков в июне 2017 г. сообщил о 500 случаях самоубийств среди бывших участников карательной операции против Донбасса. Это не считая самоубийств непосредственно в зоне т.н. АТО.

«Ветеранам никто не объясняет, что такое быть ветераном», - силится разъяснить читателю издание «Украинская правда». Мол, на фронте у среднестатистического Васыля была военная форма как идентификационный знак и армейские обязанности как идентификационная роль. На гражданке, где нет ни того ни другого, среднестатистический Васыль теряется, не зная, с кем и чем идентифицировать себя и свои функции в обществе.

В августе в городке Турка Львовской обл. нашли повешенным капитана Богдана Павлика. Участник агрессии против Ирака в 2004 г. (Украина тогда послала в помощь США своих солдат, если кто забыл), командир спецбатальона МВД «Сечь» воевал в Донбассе с июля 2014 г.

Б. Павлик не выдержал банального отказа Турковского горсовета в предоставлении ему земельного участка и повесился на яблоне прямо на этом участке. Коллеги Б. Павлика по кровавому ремеслу недоумевали, как мог добровольно уйти из жизни такой человек, утверждавший, что он сделан из железа, чтобы убивать москалей.

Украинские журналисты пытаются облагородить звание «ветеран АТО», обвиняя общество в недопонимании их психологических нужд и потребностей. Они скрывают главный фактор – тот нравственный зазор между тем, что украинские солдаты делают в Донбассе, и тем, как это воспринимается в обществе. Довольно значительная часть украинских граждан видят в атошниках не героев и защитников, а мародёров и карателей.

Вспоминается интервью одного украинского артиллериста: «Я не хотел бы видеть, куда падали мои снаряды. Вдруг я убил ребёнка или разрушил школу или больницу? Потом мучайся всю жизнь».

То есть он понимает, что стрелял по мирным людям, и, как страус, прячет голову в песок, не желая видеть плоды своих преступных деяний. Он прячется от фактов собственной биографии, но разве легко жить с таким грузом на сердце?

«Посттравматическое стрессовое расстройство – это бомба замедленного действия, - говорит психолог-психотерапевт Оксана Леськив. – На войне человек может не придавать этому значения, но после возвращения к мирной жизни эта «бомба» будет его «догонять». Уберечься от этого невозможно, таковы последствия войны. Чтобы их не было, надо остановить войну».