Материалы автора

«Те, кто встал на сторону нацистов во Второй мировой войне – хорватские усташи, украинские бандеровцы, албанские баллисты, – теперь представляют себя жертвами и становятся союзниками тех, кто хочет видеть Сербию и Россию, как это было 75 лет назад, задавленными, ослабленными и разорванными на части», – сказал сербский министр Ненад Попович.

Поведение Киева не соответствует ожиданиям Берлина, для которого важно, чтобы политически Европа была «немецкой», а не «американской». Несмотря на союзнические отношения в рамках НАТО, Вашингтон и Берлин – геополитические соперники. Украина для них – поле стратегических игр, а не дорогой друг в объединённой семье европейских народов. 

Украина не обладает символами постоянства украинской государственности, потому что самой государственности всего двадцать восемь лет и эти годы прошли в перманентных внутриполитических дрязгах и межнациональных скандалах, дважды сопровождаемых майданами. На фоне жиденькой украинской государственности государственность Венгрии выглядит нерушимой скалой. 

Рядом с прилагательным «русский» само слово «национализм» превращалось в положительный термин. Он исключал расизм, этническую ненависть и прочие ксенофобские практики, свойственные украинскому национализму. Киевский клуб русских националистов провозглашал единство русского народа «от Карпат до Тихого океана» и его главенствующую роль в обеспечении стабильности Российской империи на базе монархии.

Сама мысль выделить украинский язык, который на протяжении всей своей истории считался малорусским диалектом русского языка, в отдельный уже была попыткой разорвать культурно-языковое единство Малой и Великой Руси, чтобы Малую Русь превратить в Украину, пренебрегая словами философа Григория Сковороды: «Русь не русская видится мне диковинкою, как если бы родился человек с рыбьим хвостом или собачьей головой».

Варшава требует идеологической евроинтеграции Украины, и не более. Чтобы Украина вместе с Европой и в угоду Европе искажала историю отношений с Россией, принижала вклад советского народа в победу над фашизмом, выкорчёвывала ростки политического инакомыслия и добровольно превращалась в восточный фланг НАТО. И одновременно беднела, хирела и попадала в ещё большую финансовую зависимость от Запада.

7 мая 1920 года иноземные захватчики, которых Петлюра притащил на украинскую землю, захватили Киев. 14 мая Красная армия начала наступление в Белоруссии, куда польские оккупанты вошли ещё раньше. Пилсудский срочно перебросил на белорусское направление польские части с Украины. Ведь Речь Посполитая может протянуться «от моря до моря» только при условии оккупации не только Украины, но и Белоруссии. 

В это время Будапешт вёл закулисные переговоры с США и Великобританией о выходе из войны. Во избежание этого немецкие войска оккупировали Венгрию (операция «Маргарете»). Главари ОУН-УПА* приказали своим боевикам не смотреть на венгерскую армию как на врага, поскольку оккупация Венгрии немцами означала утрату Будапештом геополитической субъектности и подчинение воле Берлина.

Бандеровские банды ОУН-УПА*, действовавшие в Чехословакии после капитуляции гитлеровской Германии, плохо укладываются в концепцию Украинского института национальной памяти о «вызвольной войне ОУН-УПА» якобы за независимую Украину. На самом деле бандеровцы занимались тем же самым, чем и везде, где проходили их пути, – они убивали и грабили мирных граждан, устраивали этнические чистки, пытались разжечь межнациональную рознь.

«Польская операция» НКВД не была антипольской, она была антишпионской. Об этом польские историки молчат, поскольку правда болезненна. Не будь этой операции, Польский поход РККА, возможно, протекал бы совсем в других условиях и территории Западной Украины в 1939 году не стали бы частью УССР, а после распада Союза – самостийной Украины.