«Антитеррористическая операция» по-одесски

Антитеррористическая операция, объявленная в начале зимы в Одессе, продлилась около трех недель. Чтобы там ни говорили о неправомерности применения этого термина, фишка в том, что юридического определения «антитеррористической операции» в украинском законодательстве не существует. Это позволяет одинаково именовать антитеррористической операцией и гражданскую войну на востоке, и режим усиленного патрулирования в Одессе.

Около трех недель Одессу патрулировали представители Нацгвардии — группами по восемь человек с полным боекомплектом и автоматическим оружием. Потом наступили холода. Патрули уменьшились до трех-четырех человек, зато на улицу выгнали усиление в виде ГАИ и безответных курсантов Академии МВД. Качество несения службы стражами порядка время от времени проверяет наряд ГУВД.

Один из таких патрулей постоянно находится возле Дома профсоюзов, перед обгоревшими дверьми и окнами которого сооружен мемориал погибшим 2 мая одесситам. Над мемориалом памяти развевается приспущенный украинский флаг. Тот самый, который набрасывали на плечи их убийцы.

Людей на улицах не останавливают, вещи не досматривают, документы не проверяют. Блок-постов ни внутри Одессы, ни вокруг города нет. Их было поставили еще весной в патриотическом угаре, но быстро одумались и убрали. Усиленные наряды полиции и военных хороши в условиях активной партизанской городской войны. Такой, как шла в Северной Ирландии 60-х годов, когда по городу шныряют небольшие группы вооруженных людей и нападают на правительственных чиновников, полицейских, солдат. В Одессе происходит тайная минно-взрывная война, а не уличные перестрелки. Противодействие подрывникам — дело прежде всего оперативников, патрули тут не лишние, но их наличие не определяет успех.

С подачи СМИ мы привыкли думать, что антитеррористическая операция — это когда террористы захватили заложников, а силовики ведут переговоры об их освобождении, а потом штурмуют захваченное здание или самолет. Однако это только одна, видимая часть науки антитеррора. Другая — это предотвращение терактов — взрывов, захватов заложников, убийств. Эти операции происходят гораздо чаще, но узнаем о них мы гораздо реже.

Года два назад Одесса на весь мир прославилась дичайше безграмотно проведенной спецоперацией по нейтрализации чеченских бандитов. Для уничтожения двух хорошо вооруженных боевиков, засевших в частной гостинице, привлекли практически весь наличный состав милиции в Одесской области, пригнали бронетехнику, пустили в ход реактивные гранатометы и крупнокалиберные пулеметы. В итоге гостиницу в центре города сравняли с землей, расстреляли случайно припаркованные здесь машины, а взять живым не смогли никого. Один из боевиков погиб в ходе обстрела, а второй попытался прорваться, но снайпер поставил точку в его биографии.

Проведение «спецоперации по-одесски» широко обсуждалось «в узком кругу ограниченных людей». Собственно говоря, до тактики проведения спецоперации дело не доходило — там и обсуждать было нечего. Все сводилось к одному — менты настолько расслабились, что любое активное сопротивление повергает их в шок и растерянность.

Началось с того, что опираясь на оперативную информацию, менты организовали засаду на трех наемных убийц, которые должны были приехать в Одессу. При попытке задержания выходцы из Чечни не испугались, а открыли огонь из автомата и бросили гранату. При соотношении восемь милиционеров к трем преступникам два милиционера были убиты, а бандиты скрылись. На фоне всего этого попытка раненого чеченского боевика прорваться через кольцо из всей одесской милиции не выглядит таким уж безнадежным делом.

Это было единственное за последние 10 лет столкновение Одессы с терроризмом. Учитывая «компетентность» внутренних органов Украины, можно предполагать, что и сегодня антитеррористическая операция ведется так же — халатно, трусливо и бестолково. Однако при всей своей преступной распущенности, украинская милиция по-прежнему остается серьезным противником для одесского подполья.

На стороне милиции системность. Успех таких розыскных алгоритмов как план «Перехват», «Волна», «Антитеррор» зависит от многочисленности, управляемости и территориального охвата полицейских сил. А с этим у украинской милиции все в порядке.

Ввезти в город взрывчатку, заминировать и подорвать правительственное учреждение или железнодорожное полотно для думающего человека особых трудностей не представляет. Проблема — резко испариться с места совершения теракта, учитывая, что план «Перехват» предусматривает блокирование выездов из города, рассечение города на сектора и дальнейшее прочесывание секторов.

Еще большая проблема — продолжить действовать. Это значит, что личность подрывника не должна быть установлена, а сам он не объявлен в розыск или арестован. Вот это действительно проблема, потому что, как говорил Глеб Жеглов, всегда кто-то что-то видел, что-то знает или догадывается.

Против подпольщиков, прежде всего, играет их непрофессионализм. Единственный признак, по которому можно определить, что эти группы не абсолютно самостоятельны, а кем-то координируются — единая политика запугивания, а не уничтожения. Впрочем, харьковские партизаны уже перешагнули этот запрет. И взрыв в Московском суде, и взрыв во время акции Евромайдана были направлены на уничтожение людей, а не объектов.

В украинских транспортных компаниях СБУ постоянно производит выемку посылок с оружием и взрывчатыми веществами, причем приходят они в Одессу не только из зоны АТО, а равномерно — с востока, с запада, из центральной Украины. Что народ вооружается — это само собой разумеется, некоторое недоумение вызывает реакция на такие грузы «компетентных органов». В одно из одесских отделений «Новой почты» поступил сигнал о взрывчатке в посылке. Собственная служба безопасности распорядилась… вынести посылку со склада на крылечко и так дожидаться взрывотехников. В другой раз среди трех посылок со страйкбольными автоматами был обнаружен один настоящий. Руководство приняло решение… вернуть посылки отправителю.

Однако антитеррористические операции почему-то объявляют для поиска сепаратистов, а не полубандитов, окопавшихся в волонтерских организациях. В чем логика, спросите вы? «В чем логика?» — спрашивала Сара Мойшу, который завел любовницу-нацистку. А здесь логики нет, одни эмоции. С такими друзьями и врагов не надо. Пока ополчение Донбасса соберется захватывать Киев, окажется, что штурмовать уже нечего.

Илья Данилов, по материалам: Regnum