Аркадий Инин: «Надо хотя бы в искусстве дарить людям надежду и позитив»

Советский и российский писатель, драматург, сценарист, актёр, публицист, педагог профессор ВГИК, заслуженный деятель искусств РСФСР Аркадий Яковлевич Инин родился в Харькове 3 мая 1938 года в семье Якова Ноевича и Сарры Абрамовны Гуревич. Окончил с красным дипломом электромашиностроительный факультет Харьковского политехнического института и факультет кинодраматургии ВГИК. Автор сорока кинокомедий, тридцати книг юмора, более двухсот теле- и радиопередач, среди которых популярные телепрограммы «Вокруг смеха» и «От всей души!». Среди многочисленных наград ордена Дружбы, Почёта, Александра Невского.

Писатель-юморист признаётся, что сам он человек несмешливый, но, если есть повод, с удовольствием реагирует на забавные ситуации. А уж зрители на фильмах по его сценариям веселятся от души. Как и на творческих встречах с ним. Так было и в Симферополе во время проведения кинофестиваля «Товарищ кино», и в «Евпатории» на «Солнечном острове» – фестивале детского и семейного кино. Вспоминали всеми любимые «Ералаши», знакомились с кинокапустниками на вручении кинопремии «Ника», тексты для которых пишет юморист со стажем.

– А с чего же начиналось литературное творчество харьковского машиностроителя, Аркадий Яковлевич?

– Никаким литератором я становиться не собирался. Жили мы вдвоём с мамой, отец погиб в октябре сорок первого. Работала мама на заводе инженером, посоветовала и мне эту профессию. И всё было бы хорошо, если бы не моя лень природная и неумение хотя бы что-то делать своими руками. В институт я поступил, чтобы маму не огорчать. И послали нас на первом курсе в колхоз, как тогда было принято. В Узбекистане студенты убирали хлопок, в Белоруссии бульбу, а мы – кукурузу. В осенней грязи, под дождями... Открутиться от этого можно было только либо, взяв справку о нездоровье, но это будет иметь последствия, либо записаться в агитбригаду, которая развлекает сельских тружеников. Туда я и подался.

Первое задание председателя колхоза – продёрнуть в сатирических куплетах тракториста Мыколу, пьяным утопившего трактор в речке, и доярку Галю, спокойно почивавшую, в то время как недоеные коровы навзрыд рыдали. В следующем колхозе были не Мыкола и не Галя, а нерадивые Петро и Мария. Отсидеться конферансье, как мечтал, не удалось. С утра до ночи сочинял куплеты. А в агитбригаде у нас собрались парни и девчата, которые умели и петь, и танцевать. Там я, кстати, и жену будущую встретил. Она тоже «сачком» оказалась в поле, а в квартете поющих девчат себя нашла. Вернулись мы с кукурузных полей и создали студенческий эстрадный театр. Меня назначили руководителем и автором текстов. И были мы довольно известными в Харькове, на телевидении выступали. Я даже сценарий к «Голубому огоньку» написал, когда он из Москвы по городам отправился и до нашей славной Украины добрался.

– Вы ведь были и кавээнщиком заядлым?

– Не отрекаются, любя, как говорится. Охотно писал в 60-х годах для институтской команды весёлых и находчивых студентов, капитаном которой был.

– И отправился инженер-электромеханик, набив руку на первых литературных опусах, покорять Москву? Как приняла златоглавая дерзкого провинциала?

– Дерзкого, это вы правильно заметили. Сразу на два вуза нацелился: ВГИК и Литинститут. Приняла столица с прохладцей: много вас таких. Прочитав подготовленный мною один и тот же текст страниц на двадцать, в Литинституте сказали, что во мне не нуждаются. Зато  во ВГИКе решили, что без меня кино никак не обойдётся, и допустили к экзаменам, которые я благополучно сдал. Жизнь доказала: всё, что ни делается, к лучшему. Поступи я в Литинститут, писал бы толстые романы, а фильмов в моей жизни не случилось бы.

– Так уж повелось, что писателей делят на прозаиков, поэтов, есть и ещё более детальная градация – сатирик, как и о вас пишут. А вы как к этому относитесь?

– Плохо. Писатель, он писатель и есть. Особенно смешно, когда читаешь или слышишь: писатель и поэт. Что касается меня, то я не сатирик. Студенческие куплеты были моими последними сатирическими произведениями. Сатирик, на мой взгляд, это человек который клеймит недостатки разных людей. А я полагаю, прежде чем клеймить других, надо самому стать совершенным. Иначе это просто неприлично. Я – юморист. Пишу истории про себя. Смеюсь не над другими, а над собой. И если другие усматривают в этих историях себя и улыбаются, я совершенно счастлив! Поучительна история, когда Шолому–Алейхему молодой автор принес рукопись  рассказов с названием «Юмористические рассказы». Соломон Наумович вычеркнул «юмористические» со словами: вот когда книга выйдет и люди будут смеяться, тогда напишите, что это рассказы юмористические.

– Какие фильмы по своим сценариям особенно цените?

– Я человек из зала и мне нравятся те же фильмы, что большинству зрителей: «Одиноким предоставляется общежитие», «Однажды двадцать лет спустя», «На Дерибасовской хорошая погода», «Отцы и деды», «Танцплощадка», «Единожды солгав», «Тонкая штучка».

– Вы – въедливый сценарист или отдаёте своё детище на откуп режиссёру?

- Знаете, братия наша сродни цыгану из анекдота, который покуривает трубку в кибитке, смотрит на десяток чумазых ребятишек рядом снующих и решает: этих отмыть или новых сделать? Я принадлежу к тем, кто пытается не дать заляпать свой сценарий грязным режиссёрским лапам, поэтому работаю над фильмом до конца. Не позволяю, как некоторые коллеги, режиссёру изгаляться над моим детищем, как ему заблагорассудится, и думать: да ладно, с этим сценарием провал будет, новый напишу, авось с ним сложится.

– А бывает так, что фильм получается лучше сценария?

– Бывает. Но редко. Владимир Бортко, который снимал «Единожды солгав» и «Удачи вам, господа!», порой так далеко от сценария уходил, что я за голову хватался, а фильмы получились замечательные! Есть и противоположные примеры, когда режиссёр придерживается каждой буквы сценария, а в результате ерунда выходит.

– Сохраняете верность одному жанру – лирической комедии. Почему?

 – К другим душа не лежит, потому и не умею. Миром движет любовь, поэтому все мои сценарии – про любовь и разлуку. Вообще лирическая комедия – самый замечательный жанр: зритель может посмеяться и поплакать. И обязательно счастливый конец. Героиню непременно выдаю замуж. Жизнь сложна и трудна. Столько всего выпало на наше поколение, так надо хотя бы в искусстве дарить людям надежду и позитив. Великим изобретением американского кинематографа  30-х годов считаю хэппи-энд. А вообще я человек верный: с единственной женой бриллиантовую свадьбу отметили – 60 лет уже как друга терпим.

– Многие творческие люди говорят о жёнах: первый мой критик. Ваша Инна Ивановна тоже?

- Да будь она моим критиком, разве мы столько лет прожили бы? Она, как и я, понимает и принимает главную заповедь семейной жизни: молчание – золото. Она вообще не знает, чем я занимаюсь. Вышла книжка – получает с дарственной надписью. Фильм вышел: «Инна, иди платье купи для премьеры в Доме кино».

– Супруга гордится тем, что вы фамилию себе новую придумали от её имени?

– Ничего не гордится: она же её не взяла себе. Это сыновья и внук у меня Инины. А мать семейства – Гуревич с ЗАГСа. Девушка из курского села терпеть не могла свою фамилию, которую пол-России носит – Иванова, мечтала поскорее замуж выскочить за первого встречного, чтобы её поменять. Тут я и подвернулся. С радостью записалась под мою родовую. Мы какое-то время под ней вместе жили. А в 60-х, когда стало модным под псевдонимами скрываться, я взял себе производное от фамилии любимой жены. Но вторая половинка моя категорические отказалась: «Инна Инина – это только для клоунессы подходит».

– При выборе спутницы жизни учитывали наличие у претендентки на вашу руку и сердце чувства юмора? 

– Я не выбирал именно по этому параметру, но мне повезло, что жена чувством юмора обладает. С другой не ужился бы.

– Вы довольны всеми фильмами по вашим сценариям?

– Так не бывает. Какими-то доволен, какими-то нет. У меня под 50 фильмов, пять-семь достойных, как мне кажется, остальные так себе, а три-четыре вообще плохие.

– Бывало, что писали сценарии, рассчитывая на определённых актёров?

– Да. На Наташу Гундареву, на Анатолия Папанова, на Сашу Захарову.

– Вы работали со многими режиссёрами, с кем особенно приятно было общаться?

- С Леонидом Гайдаем, конечно, – «Частный детектив, или «Операция "Кооперация"» и «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-Бич опять идут дожди». С Юрием Егоровым – «Однажды двадцать лет спустя». С Самсоном Самсоновым – «Одиноким предоставляется общежитие». С Володей Бортко.

– Как пережили кризисные для кинематографа 90-е годы?

– Организовывал собственные творческие вечера, писал для разных журналов, включая «Cosmopolitan», в котором колонку вёл для женщин, высказывая мужскую точку зрения на представительниц прекрасного пола. Время это даром не пропало: пять лет эссе сочинял, а потом книгу издал «И это все о ней». Потом решил, что это слишком наглый заголовок: всего о женщинах знать невозможно. Поэтому второе издание книги назвал скромнее: «Женщина от А до Я». Своеобразная такая энциклопедия из 152 эссе. Третий выпуск озаглавил словами Ницше о женщине: «Вторая ошибка Бога». В ней уже больше 200 эссе. Но это, конечно, не предел: женская тема неисчерпаема.

– Как, по-вашему, с чувством юмора рождаются?

– Думаю, да. Это – дар Божий. Но должна быть ещё определённая почва для его взращивания. Кто-то верно заметил: живи Лев Толстой в коммунальной квартире, он стал бы Салтыковым-Щедриным.

– А можете общаться с людьми без чувства юмора? В какой профессии больше всего людей не способных оценить шутку?

– С трудом, хотя очень часто приходится. Юмор – не признак профессии. Среди чиновников бывают люди с блестящим чувством юмора. Среди таксистов. А вот коллеги не все им обладают.

– Автор юмористических передач на телевидение Аркадий Инин современные «юморные» программы типа «Камеди клаб» смотрит? Как к ним относитесь?

– «Камеди клаб», по-моему, недостойная пошлятина, калька с бездарных американских передач. Там давно от них отказались, а мы слямзили, непонятно зачем. Кстати, Паша Воля и многие другие артисты «Камеди» – блестящие импровизаторы, музыкальные очень. Могли бы найти своим талантам достойное применение.

– Что даёт вам преподавание во ВГИКе?

– Получаю удовольствие от общения с молодыми людьми со свежими идеями и взглядами на мир. А ещё это не даёт отставать от жизни. И студенты мне помогают. К тому же у них можно и какую-нибудь идею спереть. Жаль только, что теперь учатся в основном студенты из Москвы, а раньше со всего Советского Союза таланты собирались.

– У вас наверняка спрашивают, как относитесь к современным отечественным фильмам, получающим престижные премии за границей и не пользующиеся популярностью у наших зрителей. Как, скажем, «Елена», «Левиафан» Андрея Звягинцева. Что отвечаете? 

– Что я, как «осколок империи», это не люблю. Есть авторское кино, а есть зрительское. Я всегда думаю, будет ли кино, в котором работаю, интересно зрителям. Авторское – это кино высоких технологий, высоких мыслей, глубоких идей, но с абсолютным презрением и равнодушием к зрителям. У авторского кино задача – попасть на фестивали и получить призы. Что и происходит. К Звягинцеву я с уважением отношусь – он талантливый режиссёр, но фильмы его не для меня. Когда меня спрашивают, как вернуть доброе внятное кино, отвечаю: надо вернуть советскую власть. Согласен с Владимиром Владимировичем Путиным, сказавшим: у несожалеющего о развале Советского Союза нет сердца, а у считающего, что Советский Союз можно вернуть, нет ума. Очень точно: сердцем болеем, но умом понимаем, что былого не вернуть.

– Вас объявили «угрозой суверенитету Украины». Что стало причиной?

 - Поездки в Крым и на Донбасс в концертной бригаде вместе с Ларисой Лужиной, Аристархом Ливановым, Борисом Галкиным, Борисом Грачевским и другими артистами. Всем нам перекрыли украинскую границу.

– Интересно, а на харьковской «аллее звёзд» ваше имя сохранилось?

– Увы… Теперь ведь в запрете и прекрасный международный кинофестиваль «Харьковская сирень», во время которого возле оперного театра заложили такую аллею с отпечатками ладоней известных земляков-харьковчан. Выломили мою ладошку, когда стал «угрозой суверенитету».

– Это было предсказуемо для поддержавшего воссоединение Крыма с Россией ДНР и ЛНР и осудившего политику Украины на Донбассе. Неужели взаимоотношения с земляками прервались?

– Побывал на родине в 2015 году, повидался с однокашниками на 55-летии выпуска. Наша студенческая группа каждые пять лет собиралась. Приехали ребята, как мы друг друга до сих пор зовём, из разных городов Украины, из России, Америки, Канады, Израиля, Германии. Так нас разбросало по белу свету. Но дружбе верны. А когда ещё свидимся теперь, Бог знает…

– Украинский не забыли?

– Как можно второй родной язык забыть! Я им володiю досконало.  Когда слышу украинские песни или сам запою «Нiч яка мiсячна», слёзы на глаза наворачиваются. Уходят люди, помнящие, что в советской семье народов жилось не так уж худо. Им на смену приходят Иваны, Мыколы, Тарасы не помнящие родства. Душа болит, а сердце плачет…