Иван Поддубный. Уроки русской борьбы (I). <i>8 августа – 60 лет со дня кончины великого борца</i>

Есть личности эпического масштаба, к судьбам которых люди возвращаются из поколения в поколение, словно б затверживается урок, без которого жизнь народа неполноценна. Такой личностью, бесспорно, является и народный самородок Иван Максимович Поддубный (1871-1949).

Школа патриотов

Он за одни сутки «переформатировал» сознание публики: вчерашние, по моде времени, приверженцы всего иностранного вдруг стали поклонниками русской богатырской силы. Случилось это 105 лет назад, в Петербурге 1904-го, и стало потрясающим сюрпризом не только для зрителей, но и для искушённых профессионалов, и, главное, для прожжённых организаторов чемпионата. Сенсационность заключалась в следующем. Предприятие было коммерческим. Организаторами турнира заранее был сочинён финал и распределены «между своими» четыре приза на сумму пять тысяч рублей (первое место — 3000, далее 1000, 600 и 400). Среди организаторов были европейские знаменитости: двукратный чемпион мира Поль Понс и «звезда» Парижа, 21-летний Рауль ле Буше.

О Рауле нужно сказать особо. На парижском чемпионате 1903 г., за год до этого, он победил Поддубного жульнически: его тело – как тогда же выяснилось – было натёрто по турецкой методе оливковым маслом, которое имеет свойство впитываться в кожу и выделяться вместе с потом. Рауль в буквальном смысле выскальзывал из всех захватов Поддубного, катаясь по арене, как сыр... Судьи, убедившись в жульничестве Рауля, не дисквалифицировали его: любимец Франции! Этим, к слову сказать, они оказали ему дурную услугу, которая в результате будет стоить ему жизни. Поддубному в тот год досталось «никакое» двенадцатое место. А через год, в 1905-м, «вечно второй» Рауль, чтобы «расчистить» себе дорогу к чемпионству, прибегнет уже не к маслу, а к более радикальному способу: наймёт бандитов для убийства Поддубного. Закончится для него это трагически. Но мы к этому ещё вернёмся…

На чемпионате 1904-го в Петербурге, чтобы схватиться с Раулем и отыграться за «масло», нужно было дойти до финала. А чтобы дойти до финала в этом чемпионате, где призы были уже распределены, нужно было…

Поддубный знал суровые нравы среды, знал, что борца, не выполняющего приказы устроителей чемпионата, могут и кожной болезнью заразить, и покалечить, и убить. Всем в ту пору был памятен случай, когда несговорчивого негритянского борца, победившего именно Рауля, бандиты сбросили с поезда.

Именитые французы, как и столичная российская публика, не сразу поверили в борцовский гений Поддубного. Расхожим было мнение, что Поддубный берёт не борцовским искусством, а грубой природной мощью. Иван Максимович стойко подыгрывал подобным мнениям, чем выказал себя настоящим стратегом. Потом он рассказывал: «Я делал искусственное дыхание, показывая, что я борьбу не знаю. Был неповоротлив, неподвижен, и если я клал противника, то всем казалось, что это случайно». Своей показной неуклюжестью он и профессионалов ввёл в заблуждение.

Когда организаторы обнаружили, что Поддубный гарантированно выходит на третье место (а это 600 рублей из 5 тысяч), они безо всякого смущения изменили условия турнира, объединив четыре приза в один: победитель получит 5 тысяч! Было ясно, что если Поддубный вдруг и справится с Раулем, выйдет на второе место, то двухметровый великан Поль Понс его без труда раздавит. Рост у Поддубного был обманчив – 184 см. Никто не верил, что Иван одолеет всех!

Кончилось тем, что ловкого и могучего Рауля Поддубный замучил до такой степени, с яростью припомнив масло, что тот сбежал с борцовского ковра, капитулировал. Ну, а в следующей схватке им был уложен на лопатки гигант Поль Понс. В решающих боях Иван Максимович показал всё своё виртуозное мастерство… Это был настоящий «бур». Тут же Поддубный громогласно потребовал вынести на арену свои пять тысяч и пальто: «За кулисы не пойду, убьют!» Публика ревела, она уже была на его стороне. Поклонники иностранной силы стали вдруг русскими патриотами.

Не исключено, что в победе над антирусской революцией 1905 года есть и его заслуга.

Тропа на «Олимп»

Родился Иван Максимович на Иоанна Богослова, 9 октября (26 сентября) 1871 года в центре Украины, на Полтавщине, в селе Красенивка (ныне Черкасской области), по святцам и наречён был. В Красенивке он прожил 21 год. Примерно столько же и в конце жизни – в Ейске, курортном городе на берегу Азовского моря. Умер он 8 августа 1949 года.

Некоторые обстоятельства биографии Ивана Поддубного заставляют вспомнить о легендарных героях античности. Как и они, он знал своё предназначение, которому нельзя изменять. Как и им, ему ведомы были вразумления судьбы, испытания, победы, бедствия, странствия. Но как мало кому, ему была дарована старость с нежно любимой им женщиной, в глухой провинции… Впрочем, старость нищенская, голодная.

Поддубный впервые вышел на борцовский ковёр в Феодосийском цирке, в год возобновления Олимпийских игр, в 1896-м. Вышел как любитель из публики – цирк был бродячим. Соревнуясь в поднятии тяжестей с заезжими атлетами, он, портовый грузчик, оконфузился, но зато превзошёл их в борьбе «на поясах». Борьба эта была повсеместно популярной забавой, известной на Руси с XIII века.

К 1903 году Поддубный уже являлся опытным борцом на поясах и был известен Одессе и Киеву, Тбилиси и Казани. Он был артистичен и умел, когда хотел, нравиться публике. Был груб и жесток, и это тоже нравилось.

Граф Георгий Иванович Рибопьер (1854-1916), потомок Потёмкина, был для русского спорта тем, кем для художников — Третьяков, а для театра — Немирович-Данченко. Герой русско-турецкой войны, борец, конькобежец, наездник. Он возглавлял Санкт-Петербургское атлетическое общество и тратил на развитие отечественного спорта из личных средств до ста тысяч в год. В 1903 г. граф пригласил в Петербург работавшего в киевском «Русском цирке братьев Никитиных» атлета Поддубного и предложил ему — после серьёзного обучения французской борьбе — участие в парижском чемпионате мира…

Литературовед Виктор Шкловский не случайно заговорил о борцах, внедряя понятие «гамбургский счёт»: борьба была невероятно популярна. В наши дни это не сравнимо ни с чем. Если мы гипотетически объединим эмоции, рождаемые, скажем, футболом, боксом и теннисом, то всё равно не сможем себе представить того ажиотажа, который творился вокруг всевозможных чемпионатов по борьбе. В бархатных рядах столичных цирков сверкали бриллианты и эполеты, на галёрке кипели страсти среди студенческой и военной молодёжи, с прославленными борцами искали знакомств, их фотографии расходились тысячами… Воспроизводя легенду, Шкловский писал: «Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренёра. Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и занавешенных окнах. Долго, некрасиво, тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов, чтобы не исхалтуриться». С тех пор «гамбургский счёт» как в литературе, так и иных видах творчества, – определение реальной значимости мастера. Ну, а в среде профессиональных борцов существовали понятия – «шике» и «бур». Первый означал работу на зрителя – артистичную демонстрацию эффектных приёмов. Финал шике, заранее известный борцам, для публики должен был таить интригу. В буровой же борьбе определялся наисильнейший. Вот здесь уже могли бороться всерьёз: «некрасиво» - до крови, до увечий…

Энергия чести

Существуют вполне внятные объяснения, почему борцы «жулят» и борются по сговору. Первое: иначе здоровья борцу не надолго хватит. Второе: каждый устроитель турнира сам жаждет стать «чемпионом мира» и приглашает сговорчивых. К слову сказать, в те годы подобные турниры-шике явили человечеству чуть ли не полторы сотни «чемпионов мира».

Организаторы соревнований поначалу пытались объяснить, втолковать Поддубному, что нельзя нарушать сложившихся правил. Что в финансовом смысле это вредит делу. Втолковывали: Иван Максимович, публика в городе N. вас уже знает, а борец Z. только приехал. Если вы под него сегодня «подвалитесь», то завтра публика придёт посмотреть на ваш реванш. А завтра вы с Z. будете бороться до закрытия цирка и никто никого не победит. Публика придёт и в третий раз. И будет полный кассовый сбор! «Я разумию, – простецки отвечал Поддубный. – Та тильки нехай Z. меня сам положит, если сможет». Вот и весь разговор. Хоть кол на голове теши.

Конечно, эффектные каскады борцовских приёмов проще выполнять по сговору с партнёром, отрепетировав их. Это понятно всем. В том числе и Поддубному. Только «подваливаться» под кого-либо он отказывался категорически, порой доводя до бешенства хозяев чемпионатов.

Известны слова знаменитого «волжского богатыря», а в последующем не менее знаменитого воздухоплавателя и авиатора Ивана Заикина: «Сохранять свою спортивную честь, не ложиться по приказу организатора чемпионата на определённой минуте, могли лишь выдающиеся атлеты, такие, как Иван Поддубный, Иван Шемякин, Николай Вахтуров…»

Цирк и спорт в известном смысле являются двумя различными моделями поведения людей – в любой сфере жизни, хоть и политике. Поддубный это чувствовал и отделял спорт от цирка. Цирк – это мастерство трюкача, это игра, в которой важны лишь зрелищность, артистизм, яркость поведения. Спорт – подлинная жизнь, единственная и неповторимая, не игра в жизнь, не пародия на неё, спорт и жизнь – это творчество, смысл которого не деньги, но душа. Он знал неимоверное количество борцовских приёмов, многое изобрёл сам. Интересно, что находясь на цирковой арене 50 лет, Поддубный жил на ней по своим, а не по цирковым законам. По признанию самого Поддубного, борьба была смыслом его жизни. И он стойко, до последней возможности, не позволял превратить себя в балаганный персонаж, обессмыслить себя.

Энергия победы

По тонкому наблюдению врача Е.Ф. Гарнич-Гарницкого, который вместе с Александром Куприным организовал в Киеве клуб атлетов, где одно время тренировался будущий «чемпион чемпионов», «Поддубный способен был развивать в нужные минуты энергию, подобную взрыву, и не терять «куража» в самые тяжёлые и опасные минуты борьбы…». То есть Поддубный был умным борцом, который умел управлять своим «борцовским вдохновением» и при необходимости доводить себя до состояния ярости. При этом его мозг работал, просчитывая ситуации, как компьютер. Представляется, что некоторыми своими качествами Поддубный сравним с легендарным Ахиллесом. Если ярость Ахиллеса, героя Троянской войны, когда тот узнал о гибели Патрокла, в состоянии была обратить неприятеля в бегство, одолеть бога реки Скамандр и убить Гектора, то ярость Поддубного выглядела так…

Сначала о предыстории происшествия. Чемпион Германии Иоган Поль выступал под псевдонимом Абс II и славился на борцовском ковре своею грубостью. Он запросто мог умышленно разбить противнику лицо, рубануть ладонью, а то и сломать ухо. Цирковое имя он взял у своего учителя – выдающегося немецкого борца Карла Абса.

Имя доброе взял, но не сохранил.

Поведение герра Абса Второго, который, к слову сказать, приводил в восторг известную категорию зрителей, было не спортивным и Поддубного, как и других атлетов, возмущало. О диковатых выходках немца Поддубный знал, в частности, от Георга Луриха, у которого он сам многому научился. Эстонец Георг Лурих был интеллектуалом, знал десяток языков, обладал литературными способностями и был предприимчив: являлся организатором различных борцовских чемпионатов. Когда Абсу выпало схватиться с Поддубным, то можно точно сказать: Абсу не повезло. Да ведь это и должно было рано или поздно случиться…

В августе 1904-го в репортаже с московского чемпионата, проходившего в саду «Аквариум», газета «Русское слово» писала: «На днях боролись Поддубный и немец Абс. Борьба шла ожесточенная. Противники в борьбе налетали на рампу, на задний занавес, ломали кулисы. Дело дошло до настоящего ожесточения. Наконец после 37 минут бесплодной борьбы гг. Поддубный и Абс очутились за кулисами. Судьи дали звонок. Борцы уже ничего не слышали. Поддубный схватил Абса на «задний пояс», вынес его на одной руке на сцену и изо всей силы – силы Поддубного! – грохнул головой об пол… В кулисах раздался истерический крик жены Абса. Абс лежал без чувств. Дали занавес. Публика кричала: «Абса! Покажите Абса! Что сделалось с Абсом?..» За кулисами же происходила такая сцена. Явился доктор, Абса отливали водой. Доктор свидетельствовал: не произошло ли смещения позвонков. Поддубный уверял, что со стороны Абса обморок – притворство. И обвинял Абса, что тот борется «не по правилам»… Переполох в публике делался минут десять. Наконец распахнулся занавес и на сцене появился для успокоения публики пришедший в себя Абс».

(Окончание следует)